I.
Дитя! мы были дѣти...
Бывало, мы вдвоемъ
Зароемся въ солому
Въ курятникѣ пустомъ.
Поемъ, тамъ пѣтухами...
Чуть взрослые пройдутъ --
"Ку-ку-pe-ку!" и вѣрятъ:
Тамъ пѣтухи поютъ!
А на дворѣ, бывало,
Мы ящикъ обобьемъ
И въ немъ, какъ въ знатномъ домѣ,
Богато заживемъ.
Сосѣдей кошка въ гости
Заглянетъ къ намъ подчасъ --
Поклоны, присѣданья,
Любезности у насъ.
Разспросимъ о здоровьи
Заботливо потомъ...
Эхъ, сколько старыхъ кошекъ
Я спрашивалъ о томъ!
Мы, будто пожилые,
Любили потужить,
Что въ мірѣ въ наше время
Привольнѣй было жить;
Что свѣтъ любви и вѣры
И вѣрности изсякъ...
Какъ кофе вздорожало
И деньги рѣдки какъ!..
Пройдутъ, какъ игры дѣтства,
И не вернутся вновь
Міръ, время, деньги, вѣра,
И вѣрность, и любовь!
II.
Потерп и те, если отзвукъ,
Невеселый и больной,
Старой скорби въ новыхъ пѣсняхъ
Внятно слышится порой.
Дайте срокъ! Былыхъ страданій
Эхо грустное замретъ,
И весна мелодій въ сердцѣ
Исцѣленномъ зацвѣтетъ"
III.
Мнѣ снилась съ заплаканнымъ блѣднымъ лицомъ
Красавица, царская дочь.
Подъ липой зеленой мы съ нею вдвоемъ
Сидѣли, обнявшись, всю ночь.
"Не нуженъ престолъ твоего мнѣ отца
И скипетръ его золотой,
Не нужны мнѣ блескъ и алмазы вѣнца --
Тебя мнѣ довольно одной!"
Она мнѣ шепнула: "Тому не бывать,
Лежу я въ могилѣ сырой...
Тебя я люблю и тебя цѣловать
Лишь ночью являюсь порой".
IV.
Неясно, туманнымъ видѣньемъ
Всплываютъ въ дали голубой
Стариннаго города башни,
Вечерней одѣтыя мглой.
Сырой поднимается вѣтеръ,
И зыбь надъ водою встаетъ,
И мѣрно со скрипомъ тяжелымъ
Морякъ въ моей лодкѣ гребетъ.
Вотъ, вспыхнуло солнце еще разъ,
И гаснущій отблескъ упалъ
На то незабвенное мѣсто,
Гдѣ милую я потерялъ...
Георгій Вилліамъ.
"Русское Богатство", No 11 , 1902