[1895 г.]
Дорогой мальчик, я хочу обновить вашу бумагу, написать вам в двух словах, как крепко я вас люблю, как необходима мне наша дружба, именно дружба, помимо всего прочего, и как неверно вы иногда огорчаетесь, не желая понять того истинно хорошего, что заключено не в моих словах, а в том, что под словами, и с какой душой я эти слова говорю. Если б вы хоть раз сделали над собой усилие и доброжелательно посмотрели мне в глаза -- все изменилось бы. А теперь -- посмотрите: я даже вашим почерком разучилась писать, не поняла, что особенность вашего письма не только в мелких буквах, но еще в редких строчках, а этого я не поняла на первой странице. Милый Аким, напишите мне хоть словечко в ответ, иначе мне весь день будет скучно, тяжело и гадко, и я стану думать, что вам все еще печально. А я не могу, Аким, чтобы печально. Пожалуйста, чтобы не печально. Я не знаю, -- вот перед Богом говорю вам -- что я больше люблю: вас или ваши писания. Обоих люблю, а, вернее, одного люблю в двух проявлениях. Я, в сущности, оттого и не читаю вам своего, что слишком вас боюсь, и все больше и больше боюсь, и не могу переносить от вас ни единого неодобрительного слова, слышите? Ни единого! Даже самого маленького не могу. А так как я знаю, что не может не быть плохих слов, то я и не читаю все ужасы, и не знаю, как буду читать.
Устала писать вам. На первой странице не похоже, но вообще я чувствую, что ваш почерк -- во мне. Это особенное ощущение. Не хочу, не хочу вашей печали. И своей не хочу. Хочу света и Божьих лучей. Давайте помогать друг другу!
Один раз... только один...
З.