Лондонское общество было поражено, прочитав в "Морнинг пост" о помолвке лорда Танкреда. Никто до сих пор не слышал об этой предполагавшейся женитьбе ни одного слова. Недавно очень много говорилось о поездке лорда Танкреда в Канаду, причем все порицали его за это. Смешно и дико -- Танкред вдруг собрался эмигрировать! Но ни о его женитьбе, ни о невесте никто не имел никакого представления, поэтому известие произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
Когда же его прочла леди Хайфорд, то стиснула свои острые зубки и издала звук, похожий на писк хищного зверька. Итак, он ушел-таки от нее! Он часто предупреждал, что уйдет, когда она устраивала ему сцены. Значит, он сказал правду в последний раз, что все между ними кончено, а она принимала его молчание за обиду! Кто же его невеста? "Графиня Шульская" -- что это за имя? Польское? Венгерское? "Дочь покойного Мориса Грея" -- какого это Грея? "Племянница Френсиса Маркрута". Так вот причина -- деньги! Как, однако, отвратительны мужчины -- они продают свои души за деньги. И Тристрам тоже... Но эта женщина должна пострадать за это... непременно...
И леди Хайфорд заплакала от бессильной злобы: Тристрам, ведь так красив и составлял лучшее украшение ее свиты, хотя она никогда не была уверена в нем. Слава Богу, что ее поведение всегда было безукоризненно... на людях! Поэтому никто не посмеет сказать ни слова, когда она станет играть роль старого великодушного друга.
Лаура вынюхала изрядное количество соли, затем тщательно оделась и отправилась в Гластонборн -- у нее было приглашение к завтраку. Там она, конечно, узнает все подробности об этой женитьбе, хотя Этельрида и держит себя надменно, и как будто вовсе не интересуется сплетнями.
Когда Лаура явилась в Гластонборн-Хаус, ее ждали уже пять человек -- она всегда немного запаздывала. Там были герцог и леди Этельрида, затем Констанция Радклиф и двое мужчин -- пожилой политический деятель и один из кузенов Этельриды. Вот у него-то и можно будет узнать все новости о Тристраме.
Не успели все усесться за стол, как Лаура начала:
-- Какая неожиданная новость, герцог, каков ваш племянник! Никто, кажется, не ожидал от него этого, хотя я, в качестве его друга, все время побуждала его жениться. Наша милая леди Танкред, вероятно, в восторге.
-- Вот он, надо полагать, и послушался вашего совета, -- сказал герцог, надевая на свои насмешливые голубые глаза пенсне, которое носил на широкой черной ленте, -- однако Тристрам несколько тугоузд, и чтобы он слушался, его надо вести на трензеле...
Леди Хайфорд опустила глаза в тарелку и ответила:
-- На чем бы вы лорда Танкреда ни вели, на уздечке или на трензеле, справиться с ним нелегко... А кто его очаровательная невеста? Вы ее, конечно, знаете?
-- Да нет же, -- ответил герцог, -- ее дядя, мистер Маркрут, недавно обедал у нас -- он очень милый господин, но его племянницу мы с Этельридой не встречали. Да ведь никто из нас с лета в городе не был. Мы приехали, так же как и вы, только к свадьбе Флоры, и завтра уезжаем.
-- Но ведь это удивительно! -- воскликнула леди Хайфорд. -- Никто не знает невесту! И вы даже не слышали, какова она из себя, стара или молода? Вдова -- это звучит многообещающе!
-- Мне говорили, что она необычайно красива, -- заметила леди Этельрида с другого конца стола и, при воцарившемся молчании, добавила: -- И Тристан, по-видимому, очень счастлив -- она молода и богата.
Этельрида относилась ко всем своим знакомым одинаково дружелюбно и равнодушно. У нее не было ни особых симпатий, ни антипатий. Только к очень немногим она питала теплые чувства и, может быть, только к Лауре чувствовала определенную антипатию. Желая угодить Тристраму, она пригласила ее в Монтфижет на день своего рождения, а теперь совершенно не знала, как поступить, -- ведь туда явится и Тристрам с молодой женой. Но когда заговорили о невесте, Этельрида заметила подозрительный блеск в глазах Лауры и по доброте сердечной сейчас же переменила разговор.
Однако леди Хайфорд пришла не затем, чтобы слушать разговоры о политике, ей не терпелось узнать как можно больше о своей сопернице. Поэтому, когда за столом начался разговор о политике, она, понизив голос, стала выспрашивать своего соседа, кузена Этельриды.
Но Джимми Денверс знал не больше ее самой. Он видел Тристрама во вторник, и тот говорил только о Канаде, так что для Джимми эта новость тоже была ударом грома с ясного неба.
-- А когда я сегодня позвонил ему и попросил, чтобы он представил меня своей невесте, он сказал мне, что она уехала в Париж и вернется только за неделю до свадьбы!
-- Как это все таинственно! -- пропищала Лаура. -- Тристрам, значит, тоже отправляется в Париж?
-- Этого он не говорил. По-видимому, он очень спешил, потому что сразу же положил трубку.
-- Может быть, он женится только из-за денег, бедняга, -- сочувственно сказала Лаура. -- Деньги ведь ему необходимы.
-- О нет, это совсем на него не похоже, -- возразил Джеймс Денверс. -- Он никогда не женился бы из-за денег; я думал, что вы его знаете, -- прибавил Джимми с изумлением: проницательность не была в числе его добродетелей.
-- Конечно, я его знаю! -- воскликнула Лаура и засмеялась. -- Но ведь он мужчина. Любого из вас могут соблазнить деньги!
-- Даю вам слово, леди Хайфорд, что Тристрам влюблен, как безумный, иначе бы он не скрывал всего этого. Он, вероятно, и в Канаду собирался ехать только потому, что она не сдавалась, а теперь сдалась, ну, Канаду и побоку!
Что Тристрам женился из-за денег, это леди Хайфорд еще могла перенести, но что он был влюблен! -- это было выше ее сил... Ее маленькое розовое личико с детским выражением вдруг постарело и исказилось, глаза пожелтели.
-- В таком случае они не будут долго счастливы, -- сказала она. -- Тристрам не может быть верен никому.
-- Да я думаю, что он никогда и влюблен-то не был, -- продолжал бестактный кузен, но на этот раз совершил бестактность сознательно. -- У него было много интрижек и только.
Леди Хайфорд искрошила от злости весь свой хлеб и заговорила с герцогом -- от Джимми ей уже нечего было ожидать. После завтрака дамы отправились в гостиную Этельриды. Миссис Радклиф вскоре ушла, так как торопилась на поезд, и Этельрида с Лаурой остались вдвоем.
-- Я с удовольствием думаю о приезде к вам в имение, дорогая Этельрида, -- заворковала леди Хайфорд, -- к концу месяца я вернусь и второго буду у вас в Норфолке.
-- Боюсь, не будет ли вам скучно у нас, Лаура, -- сказала леди Этельрида. -- Ваши друзья Седтвортс не приедут к нам, потому что у них умер отец, так что соберутся только родственники, и я опасаюсь, что в этот раз будет далеко не так весело, как в прошлом году. Будут, знаете ли, Эмили и Мэри, Тристрам с молодой женой, а также мистер Маркрут, ну и прочие родственники, как я уже вам говорила.
-- Ну, что ж, это превосходно! Мне очень интересно будет познакомиться с молодой леди Танкред. Мы с Тристрамом ведь такие друзья! Нужно написать ему, как меня обрадовало это известие -- вы знаете, где он сейчас находится?
-- Кажется, в Лондоне. Так вы действительно хотите приехать и не боитесь, что будете скучать? Это очень мило с вашей стороны! -- говорила леди Этельрида своим ровным голосом, в то время как в голове у нее проносились мысли: "Однако она храбрая, или у нее есть какой-нибудь план... во всяком случае, я уже не могу помешать ее приезду и, может быть, это даже к лучшему... Но необходимо будет предупредить Тристрама, такие сюрпризы всегда неприятны".
Потрещав еще некоторое время о том, как будут счастливы "наша милая леди Танкред", приобретая молодую невестку, а "милый Танкред" -- жену, леди Хайфорд наконец уехала. Тогда Этельрида села и написала своему кузену записку. Она сообщала ему, поскольку не увидит его до отъезда в деревню, а список приглашенных на ноябрьскую охоту уже составлен, что если он пожелает, чтобы она пригласила еще кого-нибудь для его молодой жены, то она может это сделать. Затем она прибавила, что сегодня у них завтракали несколько их общих знакомых и между ними Лаура Хайфорд, которая тоже собирается приехать на охоту и просила передать ему ее поздравления и пожелания счастья.
Леди Этельрида нисколько не обольщалась искренностью пожеланий, но не могла не передать их. Когда она кончила письмо, в ее комнату вошел герцог и стал греться у камина.
-- Эта женщина -- просто злая кошка, Этельрида, -- сказал он без всяких предисловий. Отец с дочерью так хорошо понимали друг друга, что часто начинали разговор как будто с середины фразы, поэтому посторонние не всегда могли понять, о чем речь.
-- Да, кажется, папа. Я только что написала Тристраму, что она непременно хочет приехать на охоту. Но она ведь ничего особенного не может сделать, а для них, пожалуй, лучше сразу от нее отделаться. В нашем доме она, во всяком случае, будет вежлива с молодой леди Танкред.
Герцог присвистнул.
-- У нас будет, однако, интересный прием. Сегодня тебе, пожалуй, следовало бы завезти наши карточки графине Шульской, да кстати и одну мою -- ее дяде. Нам придется, по-видимому, залпом глотнуть их всех!
-- А мне, папа, знаете ли, нравится мистер Маркрут, -- сказала Этельрида. -- Я с ним тогда вечером говорила в первый раз, и, по-моему, он очень умен... Мы, собственно, не должны питать против него предубеждение только потому, что он иностранец и из Сити. Я его тоже пригласила на второе ноября -- вы ничего не имеете против? Сегодня пошлю ему записку. На этом приглашении особенно настаивал Тристрам.
-- В таком случае нам остается только примириться, дитя мое, и ты, пожалуй, права -- в наши дни не приходится иметь предрассудки.
И, погладив свою дочь по гладко причесанным волосам, герцог вышел из комнаты. А леди Этельрида приказала заложить герцогскую карету и отправилась на Парк-лейн. Там она передала своему лакею визитные карточки, чтобы он снес их в дом, и уже собралась уехать, когда из двери вышел Френсис Маркрут.
Все лицо его вдруг осветилось -- он как будто помолодел. Подойдя к карете, он сказал через стекло леди Этельриде:
-- Здравствуйте, к сожалению, моя племянница уехала сегодня утром в Париж, но я счастлив, что это дало мне случай увидеть вас.
-- Я послала вам записку, мистер Маркрут, с приглашением на охоту, на второе ноября, -- промолвила леди Этельрида. -- Тристрам говорил, что они с женой к тому времени вернутся из свадебного путешествия.
-- Я очень рад, и моя племянница будет польщена вашим вниманием.
Они обменялись еще несколькими любезностями и в заключение финансист сказал:
-- Я взял на себя смелость заказать новый переплет для той книги, о которой мы с вами говорили. Старый переплет был так изорван, что я не решился послать вам книгу в таком состоянии. Не думайте, что я забыл; надеюсь, вы примете ее?
-- Я думала, что вы хотите только одолжить мне книгу, так как все издание распродано и я не могу купить ее. Мне жаль, что я доставила вам столько хлопот, -- голос леди Этельриды звучал несколько суховато. -- Привезите ее с собой на охоту. Интересно будет прочесть, но вы не должны дарить мне ее.
И она, милостиво улыбнувшись, распрощалась с Маркрутом и уехала, а он, идя по улице, думал: "Мне нравится ее гордость, но все же она должна будет принять книгу... и многие другие вещи тоже".
Тем временем Зара Шульская находилась в Борнмауте. Она выехала из дому рано утром, чтобы иметь возможность осмотреть дом доктора и окрестности. Сам доктор показался ей умным и добрым, а его жена милой и сердечной. Казалось, трудно было представить себе лучшие условия для Мирко. Маленькой дочери доктора не было дома, она гостила у бабушки, но ее родители утверждали, что Агата будет рада иметь товарищем мальчика. Словом, все условия подходили, и Зара, переночевав, возвратилась на следующий день в Лондон, протелеграфировав Мимо, чтобы он встретил ее на станции.
Бедняга Мимо, казалось, очень радовался всему, что рассказала Зара. Они уговорились, что на другое утро она отвезет Мирко в Борнмаут, а на следующий день сама отправится в Париж. Затем Мимо усадил Зару в таксомотор, но она сказала:
-- Знаете, мне не хочется сейчас ехать домой, не повидав Мирко. Я ведь не сказала дяде, с каким поездом приеду, поэтому у меня еще много времени. Поедемте к вам пить чай. Вспомним старину -- вскипятим чайник, а по дороге купим пирожных и других вкусных вещей.
Мимо с радостью уселся рядом с ней, и они покатили. На нем был новый костюм и новая фетровая шляпа, а его обращение с женщинами всегда отличалось галантностью и любезностью. А Зара так весело улыбалась, когда они обсуждали подробности сюрприза, который готовили для Мирко, что со стороны они казались счастливой парочкой.
Когда они проезжали Уайтхолл, мимо промчался другой автомобиль, и сидевший в нем красивый молодой человек мельком взглянул на них, но настолько мельком, что не был уверен, увидел ли он именно Зару. Однако все внутри у него так и затрепетало.
"Не может быть, чтобы это была она, -- говорил он себе. -- Она ведь вчера уехала в Париж... но если это она... кто же этот мужчина?" И вместо того, чтобы отправиться туда, куда он собрался, он поехал к себе домой и долго в задумчивости сидел перед пылающим камином, ощущая неприятное гложущее чувство в сердце.