Какъ я люблю тебя, хозяйка!
Какъ тонокъ сонъ твой, чутокъ слухъ!
Едва заголосилъ пѣтухъ,
Ты говоришь своимъ: "вставай-ка!"
И будишь малыхъ и большихъ.
Ночникъ въ избѣ, къ Иконѣ свѣчка;
Пылаетъ радугами печка;
И въ золотымъ рукахъ твоихъ
Все ладится, все такъ клеится!
Все прибрано въ дому давно;
И ужъ вертлявое вертится
Въ твоихъ перстахъ веретено?
Разсвѣтъ! опять иные сборы.
Вотъ, сквозь морозные узоры,
Глядится солнышко въ стекло:
"Гляди къ намъ, красное, свѣтло!
"Мы люди добрые, простые,
"Не обижаемъ никого;
"Не намъ хоромы золотые:
"Что есть -- довольно намъ того!"
Но вотъ протяжно зазвенѣло:
Обѣдня!-- Колоколъ зоветъ!
И всякой, покидая дѣло.
Ко Храму Божію идетъ...
Какъ вы свѣжи, какъ вы румяны,
Жильцы залѣсныхъ деревень!
Для васъ невѣдомы романы
И дряхлость чувствъ и сердца лѣнь.
И пресыщенье ледяное.
Увы! у насъ совсѣмъ иное
Въ угарныхъ нашихъ городахъ!
Мы, страстнымъ разгораясь зноемъ,
Грустимъ, томимся, сохнемъ, ноемъ:
Мы старцы въ молодыхъ годахъ!...
"Сѣверная Пчела", No 25, 1826