(Картина).
Прекрасенъ тихій лѣтній день, когда солнце палитъ и сіяетъ; когда роскошные, разновидные сады и густо-одѣтыя долины въ полнотѣ соковъ представляютъ всѣ переливы тѣней, всѣ измѣненія оттѣнковъ; когда воды, подернутыя легкою, дымчатою пеленою сонливо струятся, и птицы, какъ будто въ нѣкоторой задумчивости, стихаютъ. Тогда природа, полная наслажденія, подобна молодой супругѣ въ первые дни послѣ счастливаго брака. Все изображаетъ роскошь, безопасность, общее успокоеніе: и эти рощицы на сочныхъ зеленыхъ долинахъ, стада и пастухи, облегшіе студеные, гремучіе ключи, и эта безпечная свобода, съ которою одни отдыхаютъ, другіе купаются, почти безъ различія пола, и эта удобность имѣетъ вездѣ постель, находитъ повсюду пристанище: все сіе вмѣстѣ обновляетъ память о золотомъ вѣкѣ.
Но признаюсь; мнѣ милѣе осенній день. Тутъ больше силы, больше жизни, больше картинъ разновиднаго движенія. И сколько мыслей возбуждаетъ такой день!...
Мнѣ весело смотрѣть на это волнующееся, еще зеленое море лѣсовъ, которыхъ вершины вижу съ высоты утеса; на сіи кипучія воды, на тѣ горы, рисующіяся какъ привидѣнія, на огромный городъ, который вдалекѣ за туманомъ тихъ и спокоенъ. Таковъ и человѣкъ, разсматриваемый издали; но подойдите ближе, и вы услышите шумъ и тревогу, увидите суету и волненіе! Обращаюсь опять къ любимой картинѣ... смотрю, припоминаю и сравниваю. Спрашиваю: отъ чего такъ нравилась тебѣ эта самая картина природы, еще въ раннія лѣта дѣтства, когда, забывая игрушки, ты исчезалъ въ задумчивости, сидя, какъ прикованный, у окна родимой хижины. Какое-то тоскливое внутреннее чувство отвѣчаетъ: "ахъ, это было предчувствіе, слишкомъ оправданное временемъ! Ты чувствовалъ въ душѣ свитокъ судьбы своей: теперь лѣта и случай развиваютъ его!
Какъ зыблются эти крѣпкія деревья. Какъ живо напоминаютъ они страсти приключенія, встрѣчи, всѣ отношенія человѣческаго общества. Вотъ два дерева, раздѣленные протокомъ земнымъ склоняются потокомъ воздушнымъ, теченіемъ вѣтра. Вотъ они сблизились, обнялись, соединились, такъ нѣжно сцѣпились вѣтвями, какъ будто уже никогда не могутъ быть розно! Но промчался порывъ другаго вѣтра, и, сближенные, раздвинулись, разстались.... какъ будто никогда и не бывали вмѣстѣ. Новые обороты вѣтра, новыя сближенія, иныя связи, иныя отношенія.... но въ семъ волненіи есть великая польза! Деревья, имѣющія сѣмена, дождятъ ихъ на землю, или ввѣpяютъ вѣтрамъ, и новые наслѣдники засѣваются. Изъ сего невидимаго посѣва возстанетъ нѣкогда новое поколѣніе лѣсовъ! Ароматы цвѣтущихъ кустарниковъ, изъ тѣснаго круга своего, разносятся, какъ подарки, по большому пространству, и сонливые застои вреднаго воздуха разлагаются...
Но человѣкъ ищетъ цѣли. Сей пловецъ на бурномъ морѣ жизни все стремится къ пристани. Гдѣ жъ эта пристань? Гдѣ желанное успокоеніе? Найти миръ въ мірѣ есть великая тайна нашего счастія! Древніе искали отгадки сей тайны въ философіи, y которой одна только была заповѣдь: "терпи!" Мы имѣемъ другое, болѣе утѣшительное Существо, которое къ первому еще прибавляетъ два новые слова: "люби и надѣйся!" И въ нравственномъ, какъ въ философскомъ мірѣ, волненіе житейское производитъ существенную пользу. Души развертываются, понятія и чувства разсѣваются, и ароматъ уединенной частной добродѣтели растекается по всему кругу общественности.
Но осень становится глубже. Въ зеленыхъ лѣсахъ примѣтенъ уже палевой и красноватой листъ. Ночи приходятъ ранѣе и приносятъ съ собою болѣе теплоты и влажности. По утрамъ сѣрые туманы спорятъ съ солнцемъ. Я люблю смотрѣть на ихъ живописное волнованіе. Иногда кажется, будто на воздухѣ стоятъ города. Иногда, кажется, полки сражаются... Огромные дымно-видные клубы движутся, то внизъ, то вверхъ; тѣснятся, колеблются и наконецъ, рѣдѣя, уступаютъ дѣйствію солнца, которое возходитъ спокойно, не заботясь о суетѣ своихъ противниковъ. Уже нивы становятся пусты, a гумна наполняются. Вечеромъ видѣли въ лѣсу два луча, которые горѣли, какъ двѣ зажженныя свѣчи; это глаза волка! Уже звѣнитъ на островахъ охотничій рогъ и рѣдко хлопаетъ арапникъ, стаи гончихъ заливаются. Бѣдный, лакомый заяцъ не долго жируетъ на сочныхъ овсахъ! Но я лучше люблю мирныя занятія поселянъ: гладкой токъ подъ овиномъ, гдѣ стучатъ цѣпы и пахнетъ подсушенымъ хлѣбнымъ зерномъ; люблю ароматную скирду шелковичнаго сѣна и глубокіи дѣдовскій закромъ, гдѣ поселянинъ, съ непритворнымъ веселіемъ простой души, хоронитъ годичныя надежды свои....
Ѳ. Глинка.
"Сѣверные цвѣты на 1827 годъ"