Когда пятнадцатилетняя София-Фредерика покидала родительский дом, то отец ее, Христиан-Август, снабдил ее небольшою рукописью -- "На память", где изложил некоторые наставления, коими дочь должна руководиться в жизни при дворе русской государыни и в качестве будущей супруги наследника престола.
В этой "записке" Христиан-Август говорит прежде всего о придворных отношениях дочери: "Так как жить и действовать в чужой стране, управляемой государем, не имея близкого доверенного лица, есть дело весьма щекотливое, -- пишет он, -- то, после старательной молитвы, более всего следует рекомендовать дочери, чтобы она униженно оказывала ее императорскому величеству всевозможное уважение и, после Господа Бога, величайшее почтение и готовность к услугам, как вследствие ее неограниченной власти, так и ради признания благодеяний, хотя бы и с пожертвованием своей собственной жизни, главным же образом, по правилу: делай то, что ты хочешь, чтоб с самим тобою случилось в будущем. После ее императорского величества дочь моя более всего должна уважать великого князя, как господина, отца и повелителя, и при всяком случае угодливостью и нежностью снискивать его доверенность и любовь. Государя и его волю предпочитать всем удовольствиям и ставить выше всего на свете; не делать ничего, что ему неугодно или что может причинить ему малейшее неудовольствие, и не настаивать на собственном желании".
Остальные нравоучения отца дочери имели то же назначение -- приучить ее к повиновению чужой воле, к полнейшему отречению от своего личного "я". Но обстоятельства жизни молодой принцессы сложились так, что наставления отца оказались неприложимыми к делу. Хотя она, по своему положению, в значительной степени и подчинялась желаниям и распоряжениям Елизаветы Петровны, но, по отношению великого князя, вскоре очутилась в положении главы дома и даже государства.
По приезде в Россию наблюдательная принцесса София вскоре поняла всю трудность своего положения при дворе Елизаветы. На первых же порах она усиленно начала готовиться к принятию новой веры и к овладению трудной русской речью. К ней приставляют тех же учителей, которые занимались и с Петром Феодоровичем, а именно: Ададурова -- для уроков русского языка и Симона Тодорского -- для православного Закона Божьего. Ученица с энергией берется за изучение этих предметов и, чтобы скорее достичь намеченной цели, по ночам поднимается с постели и, разгуливая на босу ногу по холодному полу, прилежно твердит замысловатую тогдашнюю азбуку и склады: буки-аз-ба, веди-аз-ва и т.д. Следствием таких усиленных ночных занятий было, что Екатерина сильно простудилась и слегла в постель; но это же обстоятельство, т. е. заболевание от усиленных занятий, сослужило ей и добрую службу: все окружающие, не исключая и государыни, убедились, как энергично она стремится сблизиться с новым отечеством и как серьезно и добросовестно относится к своему положению.
Больная сочла необходимым угодить Елизавете Петровне настолько, что когда в день кризиса ей было предложено побеседовать с немецким пастором, она отказалась и пожелала, чтобы к ней был приглашен о. Тодорский. Такой поступок принцессы привел всех придворных в восхищение, и положение ее при дворе окончательно упрочилось. С этого времени о ней начали даже печатать в тогдашней газете "С.-Петербургские Ведомости" сообщения, где, между прочим, говорилось: "Молодая принцесса показывает великую охоту к знанию русского языка и на изучение его ежедневно по несколько часов употреблять изволит". Тут же было сказано о "неусыпной терпеливости" невесты наследника во время болезни.
Все эти обстоятельства приносили желанные ей результаты, и вскоре все стали смотреть на нее с уважением и полным сочувствием. Ознакомление ее с православием совершилось быстро, и вскоре она ясно и отчетливо могла произносить русские молитвы и православный Символ веры. С неменьшим успехом шли ее занятия и русским языком у Ададурова, чему немало помогало то, что принцесса постоянно практиковалась в русской разговорной речи.
В июне 1744 г. принцесса София была торжественно миропомазана, причем по получении от Новгородского архиепископа Амвросия благословения, она ясным и твердым голосом и чисто русским языком произнесла Символ веры, не запнувшись ни на едином слове, и на все вопросы архиепископа отвечала с уверенностью и твердостью. Своим поведением в церкви новонареченная великая княжна Екатерина Алексеевна привела всех в восторг и удостоилась в тот же день получения от Елизаветы Петровны богатых подарков.
25 августа 1745 г. состоялось, при великолепной обстановке, ее бракосочетание с наследником русского престола, по церемониальному образцу свадьбы французского дофина в Версале и польского, Августа II, в Дрездене. Но, вступив в семью русского царственного дома, Екатерина Алексеевна оставалась здесь одинокой; она замкнулась в себе, и единственным духовным наслаждением ее в это время и явными, неразлучными друзьями сделались книги, авторы тех многочисленных произведений иностранной словесности, которые приковывали к себе внимание в то время передового заграничного общества.