Елизавета Петровна, чувствуя приближение смерти, горячо просила Петра Феодоровича заботиться о сыне и, в память о ней, оказывать маленькому ее внуку любовь и ласку. В свое кратковременное, полугодичное царствование Петр III, однако, не успел окончательно выяснить своих отношений к сыну. Только однажды, посетив наследника на его половине, государь поцеловал его и сказал присутствующим:
-- Из него выйдет добрый малый. На первое время он может оставаться под прежним присмотром, но скоро я устрою его иначе и озабочусь лучшим его военным воспитанием, вместо теперешнего женственного.
В другой раз, по усиленным настояниям Панина и по советам голштинских принцев, он согласился побывать на учебных испытаниях наследника. Прослушав его ответы, он обратился к своим немецким родственникам с откровенным замечанием:
-- Господа, говоря между нами, я думаю, -- этот плутишка знает эти предметы лучше нас!
От дальнейшего присутствия на экзаменах сына Петр III отказался. Впрочем, после своего посеще ния экзамена восьмилетнего наследника он решил наградить его за примерные успехи и пожаловать Павла Петровича капралом гвардии; но Панин восстал против такой награды, представляя государю, что это вскружит голову маленькому капралу и даст ему возможность думать, что он старше своих лет. Настояния Панина имели успех, и пожалование в капралы было отложено до более зрелого возраста.
С восшествием на престол Екатерины II положение ее сына в первые, по крайней мере, годы ее царствования мало изменилось. Она поручила его всецело заботам Панина и мало вмешивалась в дело воспитания; впрочем, государыня все-таки сделала попытку привлечь к воспитанию наследника русского престола известного французского философа Даламбера, написав ему от своего имени письмо. Даламбер не принял этого лестного предложения, и гр. Панин сохранил свое прежнее место, но самый факт обращения к французскому ученому создал Екатерине II в Европе громкое имя просвещеннейшей правительницы своего времени и самой передовой женщины.
Доверив сына Панину и возложив на него почти всецело заботы о его умственном, нравственном и физическом воспитании, государыня, однако, приняла и соответствующие меры к тому, чтобы знать все, что делается и говорится около Павла Петровича. В этих видах к нему и были приставлены два кавалера, на обязанности которых было доводить до сведения государыни о жизни в апартаментах ее сына. Эта система соглядатайства не ускользала от взора Павла и также немало содействовала развитию в нем той подозрительности, которая так явно сказывалась в его характере впоследствии, когда он достиг зрелого возраста и вступил на престол.
В дальнейших своих отношениях к сыну она ограничивалась тем, что изредка посещала его, а во время отлучек из Петербурга справлялась лишь о здоровье наследника. Такие холодные отношения объясняются отчасти тем, что она была разлучена с ним с первых дней его появления на свет, а отчасти и тем, что ей, действительно, в первое время было некогда, и заботы государственного и политического характера поглощали ее силы и мысли.
Тем не менее Екатерина оказывала наследнику подобающие знаки внимания. Так, в июле 1762 года он был произведен в полковники лейб-кирасирского полка, который и был назван его именем, а 29 декабря того же года ею был издан следующий указ сенату: "Ревностное и неутомимое попечение наше о пользе государственной и о принадлежащем к ней, между иным, цветущем состоянии флота нашего, желая купно с достойным в том подражании блаженные и бессмертные памяти деду нашему Государю Императору Петру Великому верить еще при нежных младенческих летах во вселюбезнейшего сына и наследника нашего, цесаревича и великого князя Павла Петровича, Всемилостивейше определяем мы его императорское высочество в наши генерал-адмиралы".
Кроме того, ему, как герцогу Голштинскому, было предоставлено подписывать грамоты на жалование ордена св. Анны, по назначению государыни.
Содержание двору Павла Петровича было определено в 120000 р. в год, а также подарен ему в личное владение Каменный остров.
Екатерина II, как уже сказано было выше, держала себя в отношении сына официально. Его духовный мир мало привлекал ее внимание, а влияние недоброжелательных к великому князю лиц более и более удаляло мать от сына. Но когда наследнику минуло 17 лет и настало, по мнению государыни, время озаботиться его женитьбою, она ближе сошлась с ним, полюбила его и стала обращать на него большее внимание; хотя и это длилось недолго, -- женитьба Павла Петровича еще более разделила интересы матери и сына. Таким образом, мы видим, что маленький внук Елизаветы, и при жизни отца, и со смертью его не имел столь необходимых в детском возрасте родительских попечений, ласки и любви и предоставлен был заботам посторонних лиц. Но и эти последние, при всем их умственном развитии и образовании, не умели подойти к делу воспитания с надлежащей стороны.