Агафья Тихоновна (входит).
Уж так, право, бьется сердце, что изъяснить трудно. Везде, куды ни поворочусь, везде так вот и стоит Иван Кузьмич. Точно правда, что от судьбы никак нельзя уйти. Давича совершенно хотела было думать о другом, но чем ни займусь, — пробовала сматывать нитки, шила ридикуль, — а Иван Кузьмич всё так вот и лезет в руку. (Помолчав). И так вот, наконец, ожидает меня перемена состояния! Возьмут меня, поведут в церковь … потом оставят одну с мужчиною — уф! Дрожь так меня и пробирает. Прощай, прежняя моя девичья жизнь. (Плачет). Столько лет провела в спокойствии … Вот жила, жила — а теперь приходится выходить замуж! Одних забот сколько: дети, мальчишки, народ драчливый, а там и девочки пойдут; подрастут — выдавай их замуж. Хорошо еще, если выдут за хороших, а если за пьяниц, или за таких, что готов сегодня же поставить на карточку всё, что ни есть на нем! (Начинает мало-помалу опять рыдать). Не удалось и повеселиться мне девическим состоянием, и двадцати семи лет не пробыла в девках …(Переменяя голос). Да что ж Иван Кузьмич так долго мешкается?