Еще не сверкали байкальские сопки (было это на завтра после панихиды) — в штабе спор вышел.
Командир красильниковских остатков, хорунжий Агафонов, претензию заявил: охранять подполковничий гроб красильниковцам.
— Ваши люди мало надежны! — нагло поблескивая цыганскими глазами (и серьга по-цыгански в левом ухе сверкала у него!). — На них в таком деле никак положиться нельзя! А мои — будьте покойны!..
— У нас есть офицерский отряд! — сухо ответил полковник. — Это самая надежная часть!
— Я не спорю — надежная. Ну, пусть охраняют документы... зеленые ящики! — поглумился Агафонов.
— Я прошу без насмешек! — нахмурился полковник. — Извольте помнить, что здесь есть выше вас чином.
— Я — командир самостоятельной части! — выпрямился хорунжий. — Я сам себе старший... У меня один начальник — атаман Семенов!
— Ваша самостоятельная часть только и умеет, что пьянствовать и дебоширить! — вступился кто-то из офицеров. — Вы сначала уймите своих людей...
— Мои люди еще покажут себя!.. Да дело не в этом. Я еще раз повторяю: окарауливание гроба должно перейти ко мне. А то ваш отряд, который пачками дезертирует, разнюхает в чем дело — и прощай денежки!..
— Я не могу на это согласиться... — начал было полковник, но адъютант мягко и решительно перебил его.
— Можно ведь сделать так: караул смешанный — пополам, люди хорунжего и наши истребители.
— Хитрите! — захохотал хорунжий. — Страхуете себя!?
— А вы не хитрите? — посмеялся адъютант...
Так и сделали. В голове отряда пошли офицеры, за ними люди хорунжего Агафонова — и те и другие имея между собою гроб подполковника Недочетова (вдова по-прежнему шла за гробом)...
В голове отряда шли лучшие части, двигались орудия, звенели пулеметы на розвальнях. А сзади, тая, растекаясь по ложбинкам, по распадкам (не там ли, откуда неожиданно и бесшумно появлялись волки?), шли и ехали ненадежные, усталые, недовольные... Они потом проходили по тем же деревням, которые оставили еще так недавно. И там хмурые озлобленные крестьяне ругали их, показывали им опустошенные амбары, разоренные гумна, пустые клети. А затем, накормив, гнали их:
— Ступайте, ребята, в город!..
— Объявляйтесь в комитет!
— Ежели поймают — высидка будет!.. Покормите клопов...
— А то и пристукнут!..
И они тянулись в ту сторону, туда, где за хребтами разлегся мерцающий красными полотнищами город.