Когда последний воз выехал со двора и багряный трепет знамени мелькнул за воротами в последний раз и в последний раз весело всхлипнула гармонь, бабка, застыло и взволнованно приглядывавшаяся к тому, как взвешенный хлеб переносили в амбар и как там становилось от него тесно, — встрепенулась. Вдруг налилась она силою, кипучей деятельностью и проворством.

— Поликарп! — крикнула она, и голос ее зазвучал по-новому. — Запирай ворота...

— Зачем? — спросил сын, разгребавший лопатой в сусеках зерно.

— Зачем!? — пылая заботою и нетерпением, озлилась бабка. — Эка благодать хлеба, неуж его не хранить!.. Да оборони осподь, мало ли лихих людей!.. Ворота теперь на-проходь надо назаперти доржать. Караулить надо...

— Ладно, — махнул рукою сын. — Ладно, мать. Наскажешь ты...

Бабка сама прошла к воротам, оглядела тяжелый засов, попробовала его поднять слабыми руками своими. Бабка стала метаться по двору, что-то приговаривая, что-то говоря сама с собою.

Поликарп обгладил в сусеках зерно, полюбовался на свой заработанный хлеб, вышел из амбара и усмехнулся: больше половины осталось в мешках возле амбара. Сыпать в амбар больше некуда было. Пришла забота убрать хлеб в подходящее место. Поликарп стал соображать. Раздумчиво пошел он в избу, не запирая амбара.

Дома посадил Поликарп среднего парнишку за стол рядом с собою и коротко приказал:

— Бери карандаш да бумагу. Записывай...

Парнишка наладился писать.

— Пиши... Каперации продам, скажем, тридцать центнеров. Пиши: тридцать... На базар возить стану... Положи еще тридцать. На прокорм домашности надо считать не менее тридцати пяти. Написал?.. Сколько, считай, выходит?

— Тридцать, да тридцать, да тридцать пять — выходит девяносто пять.

— Девяносто пять... — задумался Поликарп. — А всего сто двадцать семь... Это сколь, Василий, остается?

— От ста двадцати семи отнять девяносто пять... Остается тридцать два, — гордо высчитал Василий.

— Тридцать два... — покрутил головой Поликарп. — Без малого двести десять пудов... Слышь, Василий, это куда же мы такую гору хлеба сбуровим? Куда? — выправляясь и сияя широкой усмешкой, повторил Поликарп.

— Куда-нибудь... — неопределенно решил Василий.

— Помешшики мы с тобой теперь, Василий! — захохотал Поликарп. — Первой гильдии купцы!

В избу ворвался самый младший, Колька.

— Тять! — запыхавшись, крикнул он. — Гляди-ка, баушка-то там!..

— Чего бабушка?

— Да ты пойди, погляди, погляди, тять!... Она там в амбаре... Скорей!

Поликарп быстро пошел на зов сынишки. Василий проворно кинулся за ним.

— Вы только тише! — предупредил Колька.

— Пошто?

— А вот увидите...