Когда насталъ день, назначенный для пріема нашего молодого помѣщика, можно себѣ представить, что мы ничего не пожалѣли, лишь бы угостить его получше. Нечего и говорить, что ради такого случая жена моя и дочери особенно постарались о своихъ нарядахъ. Мистеръ Торнчиль явился въ сопровожденіи двухъ пріятелей, изъ коихъ одинъ былъ его домашнимъ капелланомъ, а другой просто прихлебателемъ. Кромѣ того, при нихъ было множество прислуги, которой хозяинъ приказалъ было изъ деликатности отправляться въ ближайшую харчевню; но жена моя, въ порывѣ восхищенія позабывшая объ экономіи, непремѣнно захотѣла угостить и ихъ. Мимоходомъ сказать, изъ-за этого вся наша семья потомъ недѣли три питалась впроголодь. Мистеръ Борчель какъ-то упомянулъ наканунѣ, что мистеръ Торнчиль намѣренъ свататься къ миссъ Уильмотъ, бывшей невѣстѣ сына моего Джорджа, и это извѣстіе до нѣкоторой степени умѣрило вначалѣ горячность нашего пріема; но случай устранилъ и эту маленькую неловкость. Кто-то упомянулъ за столомъ ея имя и мистеръ Торнчиль тотчасъ подхватилъ, что не можетъ понять, какъ можно такого урода величать красавицей, прибавивъ:
— Пусть меня самого изуродуютъ, если я когда-нибудь стану восхищаться ею; лучше ужъ выбирать свою любезную изъ числа тѣхъ красотокъ, что гуляютъ по вечерамъ мимо башни Святого Дунстана.
И, сказавъ это, онъ расхохотался; засмѣялись и мы. Шутки богатаго человѣка развѣ могутъ быть неудачны? Оливія даже не преминула прошептать — однако такъ громко, чтобы всѣ слышали, — что остроуміе его неистощимо.
Въ концѣ обѣда я предложилъ свой обычный тостъ — за церковь. Капелланъ поблагодарилъ, сказавъ, что церковь — единственная повелительница его сердца.
— А признайся откровенно, Фрэнкъ, подхватилъ сквайръ съ обычной своей тонкостью, — если съ одной стороны поставить твою любезную церковь въ батистовыхъ нарукавничкахъ, а съ другой, напримѣръ, миссъ Софію совсѣмъ безъ рукавовъ, которую ты выберешь?
— Конечно, обѣихъ! воскликнулъ капелланъ.
— Правильно! подтвердилъ сквайръ:- подавись я этимъ стаканомъ, коли хорошенькая дѣвочка не лучше всѣхъ поповскихъ выдумокъ. Что такое ваши десятинные поборы и прочія штуки? Вѣдь это все дрянь, сплошное надувательство, и я берусь это доказать.
— Попробуйте! воскликнулъ сынъ мой Моисей:- мнѣ кажется, что я могу васъ опровергнуть.
— Очень хорошо, сэръ, отвѣчалъ сквайръ, тотчасъ понявъ, съ кѣмъ имѣетъ дѣло, и подмигнулъ намъ, чтобы мы послушали, какая пойдетъ потѣха, — если вы желаете хладнокровно обсудить этотъ предметъ, я готовъ принять вашъ вызовъ. Прежде всего, съ какой точки зрѣнія вы намѣрены его разсматривать, съ діалогической или аналогической?
— Да просто съ раціональной точки зрѣнія, отвѣчалъ Моисей, очень довольный, что можетъ поспорить.
— Отлично, подхватилъ сквайръ:- значитъ, начнемъ съ начала. Надѣюсь, вы не станете утверждать, что то, что есть — не существуетъ? Если вы этого не признаете, то я отказываюсь продолжать.
— Отчего-жъ? возразилъ Моисей: — это я могу допустить, и даже впослѣдствіи воспользуюсь этимъ положеніемъ.
— Надѣюсь также, продолжалъ сквайръ, — что по вашему часть не больше цѣлаго?
— Согласенъ и съ этимъ, отвѣчалъ Моисей, — что правда, то правда.
— Надѣюсь, вы не будете отрицать, что сумма угловъ треугольника равняется двумъ прямымъ?
— Само собою разумѣется, молвилъ Моисей, озираясь съ важнымъ видомъ.
— Ну хорошо, воскликнулъ сквайръ и продолжалъ скороговоркой:- установивъ такимъ образомъ первую посылку, я утверждаю, что взаимодѣйствіе самостоятельныхъ существованій обратно пропорціонально квадрату разстоянія, что необходимо приводитъ насъ къ проблематическому заключенію, что сущность духа сводится къ качеству второй посылки.
— Постойте, погодите! закричалъ Моисей: — этого я не признаю; и неужели вы думаете, что я соглашусь обсуждать заразъ столько разнородныхъ предложеній!
— Какъ, вы не согласны? возразилъ сквайръ, притворяясь, что выходитъ изъ себя:- такъ отвѣчайте же мнѣ на одинъ простой вопросъ: правъ ли Аристотель, говоря, что все относительное находится между собою въ соотношеніи?
— Безъ всякаго сомнѣнія! рѣшилъ Моисей.
— Въ такомъ случаѣ отвѣчайте безъ обиняковъ на слѣдующее предложеніе: считаете ли вы аналитическое разсмотрѣніе первой части моей антитезы погрѣшающимъ secundum quoad или quoadnimus, и объясните, почему; но только сейчасъ же скажите, безъ обиняковъ.
— Да я никакъ не могу взять въ толкъ, о чемъ вы говорите, возразилъ Моисей, — вотъ еслибы вы задавали сразу по одному вопросу, мнѣ думается, что я могъ бы вамъ отвѣтить.
— О, слуга покорный! воскликнулъ сквайръ:- вы хотите, я вижу, чтобы я вамъ все разжевалъ, да и въ ротъ положилъ. Нѣтъ, сэръ, на такихъ основаніяхъ я съ вами разсуждать не могу.
Эта выходка заставила всѣхъ поднять Моисея на смѣхъ, и бѣдный юноша, не проронивъ больше ни словечка, высидѣлъ весь обѣдъ съ вытянутымъ лицомъ, тогда какъ вокругъ него всѣ были очень веселы.
Такія шутки были мнѣ вовсе не по вкусу, но Оливія была, очевидно, иного о нихъ мнѣнія и принимала за чистѣйшее остроуміе то, что было въ сущности доказательствомъ хорошей памяти. Она считала сквайра замѣчательнымъ джентльменомъ и, принимая во вниманіе, какъ много значатъ въ такихъ случаяхъ красивая наружность, щегольская одежда и богатство, съ ея стороны это было довольно извинительно. При всемъ своемъ дѣйствительномъ невѣжествѣ, мистеръ Торнчиль говорилъ хорошо и обо всѣхъ обыкновенныхъ предметахъ могъ разглагольствовать вполнѣ развязно. Что же мудренаго, что при такихъ данныхъ онъ могъ понравиться дѣвушкѣ, съ дѣтства пріученной придавать громадное значеніе своей собственной внѣшности, а слѣдовательно высоко цѣнившей внѣшнія качества и въ другихъ.
Когда гости уѣхали, ыы опять принялись превозносить молодого помѣщика. Такъ какъ его взгляды и разговоры обращались главнымъ образомъ къ Оливіи, становилось несомнѣннымъ, что онъ познакомился съ нами только ради ея. Это вызвало безконечныя шутки и поддразниваніе со стороны брата и сестры, но Оливія поддавалась этому не безъ удовольствія. А моя Дэбора такъ была счастлива и довольна успѣхами дочери, какъ будто самолично одержала побѣду.
— Теперь, мой дорогой, я сознаюсь тебѣ, сказала она мнѣ, - что я сама подучила дѣвочекъ, какъ надо поощрять ухаживаніе нашего сквайра. Я всегда была немножко честолюбива и теперь ты видишь, что это было не напрасно: кто знаетъ, чѣмъ все это можетъ кончиться?
— Вотъ именно, кто знаетъ! отвѣчалъ я съ сокрушеніемъ:- признаюсь, все это мнѣ очень не по-сердцу. По мнѣ, было бы гораздо лучше, если бы дѣло шло о человѣкѣ бѣдномъ, но честномъ, чѣмъ водиться съ такимъ джентльменомъ, который и богатъ, и важенъ, но въ душѣ безбожникъ. Если онъ таковъ, какимъ мнѣ представляется, то да будетъ вамъ напередъ извѣстно, что я ни за что не соглашусь выдать свою дочь за вольнодумца.
— Охъ, батюшка, не будьте къ нему слишкомъ строги! воскликнулъ Моисей:- Богъ вѣдь судитъ людей по дѣламъ ихъ, а не по тому, что бродитъ у нихъ въ головѣ. Мало ли какія грѣшныя фантазіи находятъ на человѣка; иной разъ и не отвяжешься отъ нихъ. Можетъ быть этому джентльмену поневолѣ приходятъ вольныя мысли насчетъ религіи? Положимъ, что онъ о ней думаетъ совершенно неправильно, но если это непроизвольно, чѣмъ же онъ виноватъ? Это все равно, что поручить коменданту защиту города, не обнесеннаго стѣной; развѣ его вина, коли непріятель войдетъ въ городъ и расположится въ немъ?
— Правда, сынъ мой, отвѣчалъ я:- но если комендантъ самъ приглашаетъ непріятеля занять городъ, то вся вина падаетъ на него. А это именно и случается съ тѣми людьми, которые охотно поддаются заблужденію. Грѣхъ не въ томъ, чтобы соглашаться съ очевидностью, а въ томъ, чтобы нарочно закрывать глаза передъ многими обстоятельствами, доказывающими противное. Хотя бы вначалѣ ошибочное мнѣніе составлялось въ насъ и поневолѣ, но если мы пребываемъ въ немъ по собственному побужденію или допускаемъ его овладѣть нами безъ зрѣлаго размышленія, то это съ нашей стороны доказываетъ или порочность, за которую мы заслуживаемъ наказанія, или же неразуміе, за которое справедливо будутъ презирать насъ.
Тутъ въ разговоръ вмѣшалась моя жена и, оставивъ въ сторонѣ мои доводы, стала доказывать, что въ кругу нашихъ знакомыхъ не мало есть толковыхъ людей, завѣдомыхъ вольнодумцевъ, изъ которыхъ, однако же, выходили превосходные мужья; а съ другой стороны бываютъ и такія умныя дѣвушки, которыя способны обратить своихъ мужей на путь истинный.
— Почему знать, другъ мой, прибавила она, — на что способна наша Оливія? Эта дѣвочка обо всякомъ предметѣ умѣетъ наговорить съ три короба; и, насколько я понимаю, она очень начитана по части философскихъ диспутовъ.
— Что ты, моя милая, да какіе же диспуты она читала? Я, кажется, такихъ книгъ ей даже въ руки не давалъ. Ты, навѣрное, что нибудь спутала.
— Нѣтъ, папа, ничего не спутала, вступилась Оливія, — и это правда, что я начиталась довольно всякихъ диспутовъ. Вотъ, напримѣръ, я прочла споръ Твакума со Сквэромъ[1]; разсужденія Робинзона Крузе съ дикаремъ Пятницей; и даже теперь читаю статью о препирательствахъ передъ Судилищемъ Любви.
— И прекрасно, сказалъ я, — сейчасъ видно, что ты умница и какъ нельзя лучше подготовилась къ миссіонерской дѣятельности. Поди же, помоги матери готовить пирогъ съ крыжовникомъ.