Прилетели скворцы, зашумели ручьи, снежные бугры накренились. Правый берег реки обтаял и местами уже обсох.
На этих сухих островках ребята простаивали часами, наблюдая, как река выбивается на волю.
А посмотреть было что!
С страшным треском ломая лед, громадные льдины, как дикие звери, вставали на дыбы, скрежетали краями и топили друг друга в воде.
Целый день и ночь на реке стоял шум и треск. А на утро лед поредел, понесло дрова, бревна, доски, а то и оторвавшийся баркас, плоты леса...
Вся деревня высыпала на берег. У кого были лодки, спустили их на воду — ловить бревна и дрова.
Ребята тоже спустили свою лодку, и самые отчаянные — Гришка и Яцура, вооружившись баграми и веревкой, отправились на добычу.
Уцепятся багром за бревно и тянут его к берегу, а тут уже артель, во главе с заведующим, подхватывает веревкой и — на берег.
Весело шла работа, все были рады солнцу, освободителю реки, и хорошей добыче.
— Довольно, ребята! — скомандывал заведующий, когда уже порядочная куча бревен и дров была сложена на берегу.
Уставшие и довольные, все отправились домой.
К вечеру река уже совсем очистилась, а на другой день утром пароходный свисток разбудил ребят.
Все повыскакали из дому посмотреть первый пароход.
Заведующий с этим пароходом уехал в город, напомнив ребятам, что на сегодня намечена рубка дров в лесу.
День выдался на славу: теплый, ясный.
Ребята с солдатом отправились в лес пилить дрова. Пахло сосной, пели птицы на разные лады.
На повороте к монастырскому бору ребят остановили три солдата с винтовками.
— Стой! дальше нельзя итти. Кто вы такие? — спросили они.
— Мы — приютские, — ответили испуганные ребята.
— А это кто? — указали они на солдата.
— Наш же... у нас живет... Из Богородского он.
— Из Богородского? — как-то многозначительно повторил один из солдат, с красной звездочкой на рукаве.
Солдат перепугался, побледнел.
— Белый? Документы!
Солдат отрицательно мотнул головой.
— Давно из Богородска?
— С осени еще, — тихо ответил солдат.
— Как с осени?
— Да он, дяденька, давно у нас живет, с зимы, — вмешался в разговор Сенька, думая разъяснить дело.
— То с осени, то с зимы! Путаете вы все, вот что, — рассердился со "звездочкой". — Знаешь, что сейчас в Богородском творится? — спросил он солдата.
Тот покачал головой.
— Неужто бунт?! — выпалил простодушный Сенька.
— Откуда ты знаешь? — пристал к нему "со звездочкой".
— Кундюков давно еще говорил, что, как только река вскроется, будет бунт...
— Кто это Кундюков?
— Наш деревенский, к Тайдану ходит...
— А что это за Тайдан, татарин что ли?
— Да наш Тайдан, сапожничает у нас, — сказал Сенька.
— Ага! Ну разберемся со всеми. Взять его, — указал "со звездочкой" на солдата. — А вы — марш назад, да живо! — скомандывал он ребятам.
Солдата повели к монастырю.
Ребята, испуганно перешептываясь, зашли в лесок, а потом повернули обратно к монастырю — посмотреть.
— Красных-то что, гляньте! — тихонько сказал Колька.
Действительно, около монастыря, на горке, целый отряд солдат, с красными звездочками на шапках, устанавливали пулеметы, направляя их в сторону реки, а другой отряд цепью обходил сосняк, захватывая всю деревню.
Ребята вернулись домой и только что начали рассказывать Тайдану о случившемся, как в ворота въехал небольшой отряд вооруженных.
— Кто здесь Тайдан? — спросил старший, тот самый, что арестовал солдата.
— Я — Тайдан.
— Давно ты был в Богородском? — начал допрос старший.
— В Богородском? — да... годов с пяток, пожалуй, будет.
— А богородские к тебе давно заезжали?
— Совсем не бывали... да я там никого и не знаю.
— Совсем никого?
— Совсем...
В воротах показался арестованный солдат под конвоем.
— И этого не знаешь? — указал старший на солдата.
— Ну этот наш, работником у нас живет, ребятенки обмороженным его подобрали, отходили его, он так и живет.
— Пойдешь с нами и ты, одевайся! — сухо сказал старший Тайдану и дал знак конвоирам.
— Произвести обыск! — распорядился старший.
Красноармейцы перевернули все вверх дном в избушке Тайдана, в сеновале, в амбаре. На чердаке мастерской под мусором нашли десятка полтора новых котелков, пачки патронов, две сабли и револьвер.
— А это откуда? — спросил старший у Тайдана.
"Ну, теперь моя песенка спета, — подумал Тайдан, — засыпали ребята!.."
— Не, знаю, — сказал он громко, — что хотите, делайте со мной, а не знаю.
Спросили солдата, — он тоже не знает.
Мальчишки перетрусили, и все отперлись, что и они не знают.
Красноармейцы, забрав все найденное, взяли Тайдана и солдата и уехали в монастырь, где у них расположился штаб отряда.
Арест Тайдана совсем обескуражил ребят, все сбились в кучу — и мальчики и девочки.
— Что делать? Как выручить Тайдана?
Девочки ревели. Зойка упрекала мальчишек, что они не сказали красноармейцам про оружие, что это они спрятали. Теперь Тайдана судить будут, — может, и расстреляют.
— Правду тогда говорил Тайдан, — вспомнил Яцура. — "Кого к ответу? — Тайдана", вот так и вышло.
— Эх, зря тогда не отнесли старосте все, теперь бы ничего Тайдану и не было, — горевал Сенька.
— А Тайдан знал, что мы спрятали, а не сказал! Вот это человек! — с гордостью сказал Колька. — А мы что?!
Девочки настаивали, чтобы мальчики сейчас же шли к красным и выручили Тайдана.
— А они и нас арестуют, — сказал Жихарка.
— Так вас и надо, — пусть арестуют, не хватали бы чего не надо, — горячилась Зойка.
— Да, ступай сама! Больно смела, какая выискалась! — огрызался Жихарка.
— И пойду! Думаешь, не пойду? Сейчас пойду! А вы все трусы.
— Пойдем, Зойка, и я с тобой пойду, — решительно заявил Колька и пошел с Зойкой
— И я с вами, — присоединился к ним Гошка.
— Вернитесь лучше, — кричали ребята, — все равно, и вас расстреляют.
— Не вернемся... трусы! — уж издали крикнула Зойка.
Стемнело. Дежурный позвонил на ужин. Ели плохо, всем было не до еды. Всех угнетала мысль, что погубили Тайдана.
Уж поздно приехал заведующий. Степанида передала о случившемся, сказала, что трое ребят ушло на выручку Тайдана, да так и не вернулись...
Заведующий тоже ушел в штаб, узнать, в чем дело, и тоже не вернулся.
Почти всю ночь ребята не спали. Утром рано возвратился заведующий и ребята, а Тайдана и солдата не было.
— Вчера ночью их увезли в город на пароходе, — сообщил заведующий. — Ну, да печалиться нечего, их скоро выпустят, — ведь никакого преступления они не сделали, недоразумение одно, — успокаивал он.
Пришел Кундюков, удивился, что Тайдана арестовали, ругал красных, а когда уходил, то сказал, что в Богородском третий день идет бой, из города два парохода с пулеметами прошли, бьют народ, кого ни попало.
На третий день Колька с Сенькой выпросились у заведующего в город Тайдана навестить.
Степанида с девочками напекли пирогов, нажарили рыбы и полную корзинку отправили с ребятами.
Колька с Сенькой прежде всего отправились в тюрьму, где служил Колькин дядя.
У тюрьмы народу всякого много, все с узелками, с корзинками.
— Что это народу сколько? — спросил Сенька у одной старушки.
— Передача сегодня, вот и народ...
Подошли к двери — часовые.
— Вам кого? — спрашивают.
— Дядя мой тут служит, надзиратель. Корнеев Иван его зовут, — ответил Колька.
— Когда служил?
— Всегда служил, давно... много годов.
— Ну, так, брат, никакого тут Корнеева нет, теперь все новые — красноармейцы.
— А сюда старика да молодого третьеводни не приводили? — набравшись храбрости, спросил Сенька.
— Тут каждый день и стариков и молодых, сколько хошь, водят, — где их запомнить! Идите вон в ту дверь, к дежурному, посмотрите по книге.
Ребята вошли к дежурному, около которого стояла очередь: все справлялись про своих.
— Вам кого? — спросил дежурный, когда очередь дошла до них.
— Тайданом звать одного, а другой Семенов Илья.
— Тайданов, Михаил Федоров?
— Да, да! — обрадовались ребята.
— Здесь. Камера № 5. Передача что ли? — давайте. Другой, говорите, Семенов Илья? — переспросил дежурный, просматривая алфавит арестованных. — Нету такого, — два раза просмотрел. Может быть, в другой тюрьме.
— Разве еще тюрьмы есть? — удивился Сенька.
— О-го! — улыбнулся дежурный, — целых три... Все для нашего брата старались да теперь, видно, и самим сгодились.
Сенька не понял, о ком это говорил дежурный.
— Записки не будет? — спросил дежурный. — Что, карандаша нет? Вот карандаш, на и бумажки.
Дежурный оторвал клочок, на котором Колька и написал:
"Мы, Колька и Сенька, принесли тебе пирогов. Напиши, скоро ли выйдешь".
Красноармеец унес корзинку вместе с другими и через полчаса вынес несколько пустых. Тут была и Колькина.
— Кто Тайдану приносил?
— Мы!
— Берите, спасибо сказал старик.
— А письма нет? — спросил Колька.
— Писем передавать от заключенных без разрешения не полагается, — сказал красноармеец и снова ушел с передачей.
Колька вспомнил, что дежурный сказал "камера номер пять".
— Неужели Тайдан там, в "пятой"? Закован, в подвале?
Колька сказал об этом Сеньке. Тот вспомнил Колькин рассказ о дяде и арестанте, захотел наверное узнать и вернулся к дежурному.
— Тебе что еще? — заметил его дежурный.
— А Тайдан в подвале сидит, закован? — спросил Сенька.
— Ничего не знаю, паренек, не мешай, — вишь очередь какая ждет, — спокойно ответил ему дежурный.
Ребята вышли на улицу.