После сенокоса заведующий уехал на районный учительский съезд. Тайдан отправился на покосы огораживать сено.
Власть по управлению домом перешла к комитету.
После чая Андрейка распределил наряды на день.
Мишка, Васька и Яцура, как очередная тройка, должны были возить воду на кухню, в прачечную и на огород для поливки.
Мишка демонстративно стал собираться ловить рыбу.
— Мишка, а воду? — остановил его Андрейка.
— Вози сам, на то ты и комитетчик, — засмеялся Мишка и ушел.
— Яцура и Васька — за водой! Двое отправляйтесь!
— Чего мы двое-то? Мишка ушел, а мы что? — протестовали дежурные и тоже убежали на реку.
Степанида ругалась, что такие большие парни, а по воду некому съездить, хоть бы девчонки с ведрами сбегали.
— Как же, пойдем! Мальчишки будут купаться да рыбачить, а мы за них работай... нет, дудочки!
— Ведь обеда не будет, надо же кому-нибудь сходить! — настаивала Степанида.
— Давай, сходим! — вызвались Таня и Даша, дежурные по кухне, и побежали к речке.
— Мы принесем, давайте ведра, — кричал Яцура из-под берега.
Васька подкрался к девочкам и столкнул их под песчаный откос берега. Загрохотали ведра, кубарем покатились вниз девочки. Яцура подхватил ведра и убежал к Мишке.
Плачущие девочки вернулись ни с чем.
Возмущенная Зойка требовала от Андрейки, чтобы он проучил Яцуру и Ваську.
Андрейка послал Гошку за Яцурой и Васькой, но те отказались итти, погрозив Гошке кулаком.
— Вот вашему комитету! Ишь, комитетчики собрались!.. Начальство!
Гошка убежал.
Рассердился Андрейка, отправился на берег, подошел к Ваське и Яцуре и, ни слова не говоря, ударил по затылку одного, потом другого.
— Будете знать, как не слушаться комитета!
Мишка с Васькой и Яцурой набросились на Андрейку.
Началась драка.
На крик прибежали Гошка и девочки, вступились за Андрейку.
Мишка бросился на девочек, ударил по лицу Зойку, та заревела и пустилась бежать, остальные за ней... Андрейка с Гошкой, видя, что им не справиться, тоже обратились в бегство.
Васька и другие гнались за ними, пока те не забежали в дом и не заперлись в спальне.
Преследователи ломились в дверь, грозились выломить ее, и тогда уж им достанется, как следует.
— Все равно не выпустим! Есть захотите, — выйдете!
— Умрем, да не выйдем! — кричала из-за двери Манька.
— Долой комитет! — кричал Мишка под дружный хохот своих приятелей. — К чорту новую власть!..
Степанида, вернувшись от соседки, заругалась.
— Тьфу ты, окаянная сила, — и плита-то потухла!
Принялась снова разжигать плиту.
Вернулись остальные ребята с пильни, тоже ругались, что так долго не готов обед.
А наверху Васька подсовывал под дверь длинную кочергу, стараясь зацепить кого-нибудь за ногу.
— Не уйдете, достану! — грозил он осажденным.
Наконец, вернулся Тайдан, освободил пленников и решил доложить заведующему: так дела оставлять нельзя!
Мишка с Гошкой и Яцурой убежали на речку и только уж к вечеру, когда заведующий сходил с парохода, пришли домой.
Во дворе встретили товарища Иванова, заехавшего к ним по пути из лагерей.
Ребята поздоровались, но как-то вяло, сухо. Странным показалось это заведующему: обычно всякий приезд его или кого-нибудь из хороших знакомых сопровождался веселыми криками.
И только после доклада Тайдана все стало ему ясно.
— Целая контр-революция сегодня у нас разразилась, — смеясь сообщал заведующий Иванову. — Вы очень кстати сегодня заехали, после ужина надо побеседовать с ними.
Собрались в большой комнате. Контр-революционеры чувствовали себя неважно.
— Слово предоставляется членам комитета, — начал торжественно заведующий, когда все уселись на скамейки.
Зойка с завязанным глазом со слезами заявила, что она больше не будет в комитете, что мальчишки издеваются над ней и подбивают девочек не слушаться комитета.
Андрейка тоже отказывался:
— Лучше сам буду без очереди все делать, чем так, — заявил он и сел.
Заведующий сказал, что ребята еще плохо понимают новый порядок, что если кого сами выбрали на какую-нибудь должность, то обязательно нужно его слушаться, иначе никогда никакого порядка не будет.
— Слово имеет товарищ Иванов.
Иванов встал, как будто перед ним было большое настоящее собрание.
— Я сравниваю два события в своей жизни, связанные с вашим детским домом. Одно у кургана на покосе, когда все были веселы, радостны, когда стройными рядами шли вы, размахивая косами, не отставая от более сильных красноармейцев. Мне тогда казалось, что с такими ребятами можно горы сдвинуть! И второе — сегодня, когда некоторые из вас не решаются прямо в глаза посмотреть. Я думаю, вы тоже чувствуете разницу между этими двумя днями и, вероятно, дорого бы заплатили, чтобы сегодняшнего дня у вас не было. Верно?
Ребята молча кивнули головой в знак согласия.
Иванов рассказал про борьбу, которая издавна велась, за право самому народу устраивать свою жизнь.
— Теперь это право завоевано! Вы, молодые строители, вы сами для себя учитесь строить новую жизнь, не такую скверную, как ваш сегодняшний день, а больше похожую на тот день на покосе, яркий, солнечный, веселый, трудовой.
Ребята не шевелились, опустив головы. Иванов сел на окно, а в комнате царило полное молчание.
— Гошка — это к тебе, — вошла вдруг в комнату Степанида и впустила в дверь какого-то человека.
Гошка удивленно посмотрел на незнакомого, который в нерешительности остановился.
— Вам что? — спросил заведующий.
— Да тут мой парнишка у вас находится, Егор Денисов, — сказал пришедший, оглядывая ребят.
— Гошка, иди, это отец твой, — толкали его девочки, но Гошка не шел: какой же это отец? — отец его молодой был, а этот совсем старик.
— Денисов, что же ты не подойдешь к отцу-то? — сказал заведующий.
Ребята зашумели, обступили Гошкина отца, стали рассматривать и расспрашивать его.
— Не узнаешь, видно? Гошка, это я, — сказал отец.
Гошка подошел, поздоровался за руку.
— Не узнал... ты постарел как... я думал, тебя и в живых нет.
Собрание само собою прервалось, на радость ребятам: не менее рады были этому и взрослые.
— По случаю такого радостного события объявляю собрание законченным, — сказал заведующий и сам присоединился к ребятам.
В столовой за большим самоваром долго тянулась беседа ребят с Гошкиным отцом, пока заведующий не предложил всем спать.
На другой день Гошка собрался со своим отцом в город, а оттуда в свою деревню.
Весь детский дом в полном составе провожал их до самой станции.