Рассказ.
— Ну, не заглядывайся! Чего шары-то пялишь? Эка невидаль…, — орал на Семку хозяин. Семка загляделся на отряд пионеров. Они проходили с флагами с песнями и с барабанным боем. Любопытно Семке: такие-же ребята как и он. Не успел поглядеть на них, как колесо тележки наехало на него.
— Я те покажу. Ты будешь смотреть в оба?
Семка нес весы. В карманах пиджачишка были наложены гири и били по ляшкам. Ему казалось, что кто-то здоровенный положил ему кулаки в карманы и давит вниз, — даже плечам больно. А его хозяин, торгаш с Сухаревского рынка, вез тележку с разными мучными товарами и сыпал ругательства, которые будто камни пробивали Семкину голову. Ноги Семкины заплетались, скользили по камням. Он был бос. Над городом только что прошел дождь. Грязь червяками вылезала из-под пальцев.
— Семка, подбери, — доска упала.
Остановился. Сзади тележки валялась доска с прилавка. Егор Михеич, как коренная лошадь, сдерживал тележку, катившуюся под гору.
— Живо, чего ты!..
Поставив весы на булыжную мостовую, Семка побежал за доской.
— Весы-то, весы-то, паршивец, раздавят!
Семка растерялся и не знал, что делать.
Кругом орут автомобили, трамваи гудят, извозчики матюкаются.
— «Или за весами или за доской»?…
Пока раздумывал, автомобиль наехал на доску и, как халву, раздавил ее.
— Ах ты, паскуда, ах ты, пархатый, — взбесился Егор Михеич. Да я тебе…
Но мимо проходил милиционер. Егор Михеич сдержал ругательства, которые вылетали у него из глотки, будто трамваи из парка. Он только прошипел, как трамвай на остановке:
— Паршивой… Вот приедем домой, так я тебя накормлю…
Семка виновато шел. Тележка гремела сзади. Ноги скользили по гладким камням, а песок точно иголками протыкал их. Холодные капли, с мокрой головы, просачивались за ворот. Рубаха, будто капустный лист, прилипала к плечам. Зубы чакали как у бродячей собаченки.
На тесном каменном дворе разгружались. Семка как шальной бегал от тележки в амбар и обратно. Мешки с мукой подмокли и скользили из рук. Семка вспотел. Волосы и рубаха дымились. Покончив с разгрузкой, хозяин отправился в дом, а Семке приказал:
— Отвези тележку на рынок, отдай ее Свешникову, а сам захвати оттуда ящик, тот, что у «Моссельпрома» стащили.
Запрягся Семка в тележку и прогремел на рынок. Обратно прибежал с ящиком на голове, стащил его в клетушку; вымыл ноги в бочке и пошел в дом.
Егор Михеич с женой сидели за столом. Пузатый самовар, как паровоз на полных парах, шипел. На старинном зеркале осели пары. Лица у обоих супругов были медные, самоварные. Егор Михеич распоясался. Его брюхо, как мешок крупчатки, лежало на тонких ногах, похожих на жерди. Семка уселся с краешку, на кончике лавки, и стал ожидать — когда дадут есть.
— У, ирод, перекрести лоб-то!
Семка как шарик скатился с лавки. И не глядя, на старинные, заплесневелые иконы, быстро-быстро начал молотить рукой по воздуху. Он не знал, кому молиться, и делал все, что ему прикажут.
Отмолотившись, опять уселся, ждет. Пелагея Петровна, жена хозяина, сунула ему кусок белого хлеба. А сама телятину, прямо из жаровни, руками выедает. Толстая такая. Юбка на ней красная с черными «кубиками». Не смотрит на Семку и, молча, как корова, жует.
Не успел Семка кусок с’есть, как хозяин, обтирая лоб, сказал ему:
— Семка, айда-ко в пивную, — тащи дюжину пива… Мать дако ему кошовку!
Она встала и молча вышла. Потом принесла кошовку и снова уставилась в жаровню.
Семка сунул кусок в карман и, стараясь не разжеванным проглотить укусок, схватился с лавки.
— Куда с куском-то? Оставь, после доешь!.. Так, пожалуй, по кускам весь дом растащите… Семка уж был у двери.
— Ты постой! А деньги-то? Что без денег дадут тебе?… На вот шесть рублей да сдачу не потеряй…
На улице Семка опять с пионерами встретился, — с факелами идут. Стоял, разинув рот, и смотрел на них. А потом незаметно для себя пошел за ними, в толпе.
Идет.
Они поют.
И ему захотелось петь с ними. Вспомнил, как когда-то по деревне ходил с ребятами и орал.
Процессия остановилась у клуба. Пионеры рядами стали входить в дверь.
И Семка туда-же.
— Товарищ, вы кажется не наш?
Пионер, в красном галстухе, задержал его.
А Семка уж шнырил глазами внутри.
Видел там портреты, плакаты, лозунги. Один портрет узнал:
— «Ленин», называется.
Точно такой-же в палатке у Егора Михеича висит, рядом с патентом.
А пионер вразумляет:
— Нет, товарищ, не пущу, — тесно у нас. Места ограничены… А ты вон, даже с кошовкой… Мать куда нибудь послала?…
Глянул Семка на кошовку — и бежать.
— Ай, что я сделал?… Дядя бить будет.
Он бежал без оглядки, толкаясь. На перекрестке чуть было под автомобиль не попал. Да спасибо милиционеру, — за шиворот оттянул.
Дома Егор Михеич набросился на него.
— Што долго, а?… Опять шары продавал где нибудь?
И больно схватил за ухо, — хрустнуло даже. А Семка, скосивши рот, заорал.
— Дядинька, прости, — не буду больше…
— Я тебе покажу, — не буду…
Пока распивалось пиво, Семка сидел на лавке и моргал глазами. Ему хотелось спать, но хозяин не пускал его и все вразумлял заплетающимся языком:
— Родителя должен видеть во мне, а так-же и в ней, — заместо матери родной она тебе. Моли бога, что подобрал тебя, а то бы подвокзальником здох. Не больно нос-то задирай: у меня денег то много, — всех куплю. Все ваше Поволжье гуртом закуплю к себе в работники. Вот… Только захотеть мне — давну, и сопля из тебя полезет.
Он показывал: как он давнет. Здоровенная рука сжимала и разжимала опухшие пальцы, — тянулась к Семке. А Семка только ерзал по лавке и швыркал носом.
Наконец, мученья кончились. Пелагея Петровна спала привалившись к стенке. Лицо, как вычищенный медный чайник, отливалось разными цветами. А голова Егора Михеича лежала у ней в коленях, храпела, сопела и хрюкала, как сытая свинья в хлеву.
Семка встал на цыпочки, помахал им языком, будто платочком красным, и пошел спать.
Рано утром Семку стащили с сундука вместе с ковром, на котором он спал. Трамваи еще не гудели. В окнах шевелился ветер. Семке хотелось спать; и здорово хотелось, — сон какой-то хороший не доглядел.
— Хоть бы во сне-то пожить, — думалось.
Не успел он ни очухаться, ни умыться, ни куска с’есть, а хозяин уже говорит:
— Ступай за тележкой, — выезжать надо.
Сбегал за тележкой.
Опять с мешками начали возиться. Опять гири в карман накладывал. Опять ноги заплетались.
На базаре раскинули палатку раньше всех. Милиционер пригрозил, чтобы до срока торговать не начинали. А Егор Михеич, поглядывая на портрет Ленина, (рядом с патентом) подмигивал милиционеру, — дескать:
— Мы люди советские… Ленин у нас в почете.
Только отвернулся милиционер, а Егор Михеич торговлишку, из-под полы, начал. Семку на пост поставил.
— Ты, парень, смотри как следует. Шпану разную гони вон… А ежели кто из господ, что нибудь потянет, так ты мне — на ушко… Всякий народ бывает… Иной и господин, а от даровщинки не откажется… Знаю: все дармоеды, не хуже тебя.
Семка вразумился этому и целый день, как собака на цепи, ходил вокруг палатки.
А вечером — снова таскаться с мешками.
Так и проходила его жизнь.
И вдруг, жизнь пошла кувырком.
По воскресеньям торговали до четырех часов.
Вечером Семка вышел на улицу, и что же думали, — у себя же на дворе увидел пионера. Он сидел на крыльце и теребил галстух. Семка подошел к нему и спросил.
— Тебя как зовут?
— Ваня.
— Ты пионер?
— Да.
— А какой праздник был у вас на той неделе? Я видел как вы с флагами ходили.
Пионер пригласил Семку сесть рядом.
— А что, хорошо было?
— Ой, как хорошо!
— Это у нас международный юношеский день был.
И Ваня стал ему рассказывать о значении его, о ребятах, о жизни пионеров. Семка слушал отквасивши губу, а потом спросил.
— Ты чей?… Ты пролетарьят?
— Да. Я сын кузнеца. Живет мой отец в этом доме. Я в отпуск пришел к нему…
— А ты кто? — Ты не сын этому спекулянту?
— Я?… Нет!..
И замотал головой.
— Я — Семка… Я живу у него так, в приемышах. Я сам с Волги. Зайцем приехал в Москву, в голод. А он подобрал меня… Эх, хорошо на Волге-то у нас было, вольно… Во, как вольно.
Он широко развел руками.
— Голод только все сгубил. Дом заколотили и разбежались кто куда. Я вот, сюда, в Москву попал…
Потом немножко помолчал.
— Мучит он меня, мой-то хозяин, — гоняет…
— А ты в пионеры к нам приходи, — сказал Ваня. У нас хорошо. Жизнь у нас здоровая, умная. Мы учимся. Мы маленькие коммунисты.
Ваня рассказал Семке про всю пионерскую жизнь. Семка слушал — аж слюна потекла.
— А меня в пионеры возьмут?
Ваня не успел ответить. Семка как ужаленный подпрыгнул. На другом крыльце стоял Егор Михеич и злобно кричал:
— Семка, подь сюда!
Семка подбежал к нему.
— Ну-ко, ну-ко, пойдем сюда.
В коридоре схватил за волосы и прижал к стенке.
— Не смей с ним разговаривать, не смей, тебе говорю, а то придушу вот тут.
Он уж хрипел и все наседал.
— Я тебя, стервака, я тебя выброшу, я тебе пикнуть не дам.
В это время вышла Пелагея Петровна.
— Ай, батюшки, да што-жо это, Егор Михеич; за што ты его?
— Молчи! Отвяжись, а то и тебе попадет. У меня шутки плохи…
Семка очувствовался только тогда, когда ударился о сундук. Егор Михеич швырнул его, как котенка, и пошел в передний угол. Семка прижался к печке и со слезами на глазах выслушивал угрозы:
— Я тебя выгоню, я тебя под вокзал пущу, — сопли морозить на зиму…
На другой день, не договоренное вчера, Семка договорил. Торговли у них в этот день не было, так-как Егор Михеич закупал товары, а потом куда-то, в учреждение, потребован был.
Сошлись они с Ваней на камнях старого разрушенного дома. Семка рассказывал про свое житьишко, а Ваня говорил про свое. Тут же они заключили смычку.
Семка увидел у Вани портрет Ленина и спросил его:
— Слушай, Ваня, расскажи ты мне — кто это такой Ленин? Почему это Ленин везде вывешен… И вы носите Ленина, и Егор Михеич тоже в палатке повесил у себя?
— Ленин! Ленин, это наш! — раздувай ноздри говорил Ваня. Ленин с нами, а тот спекулянт на прикрытие его вывесил, — вроде маски, значит. А знаешь, что Ленин говорит про нас, про ребят?
— Нет, Ваня, не знаю. Ты расскажи мне.
— Ленин говорит, что мы должны учиться, чтобы бороться с буржуями, — вот.
А ты неграмотный, потому и мучит тебя хозяин. Ты не знаешь про охрану труда, ни про что не знаешь. И знать не будешь, если учиться не будешь; повезешь своего хозяина, не спрашивая ничего. Ленин всегда за нас, за пролетариат, стоял и о ребятах больше всего заботился…
Ваня рассказывал, а Семка не шевелясь слушал. И с каждым новым словом о Ленине, Семке все больше и больше хотелось иметь Ленина у себя, на груди.
— Ох, Ваня, большой этот Ленин-то, добрый. Он, пожалуй, добрее нашего председателя исполкома, который у нас на Волге был, — добрый такой. Сначала нам муки давал, а потом у самого не стало. Он так-же как и Ленин говорил о нас…
Школу хотел устроить нам, — голод только помешал ему. У-умный человек был…
А как-же, Ваня, мне Ленина завести?
— Ты купи.
— Денег нету.
— А разве хозяин тебе не платит?
— Нет, — замотал головой Семка. Он и хлеба-то вдоваль не дает.
— А ты на него — в суд.
— Ну, где там, — выгонит…
— А ты со мной в пионеры пойдешь?
— Да што, — ладно.
Вечером купцы ушли в гости. Семка остался один во всей квартире. На лавке, у окошка, лежал жирный, как налим, кот. А над ним, в клетке прыгала желтая пичужка. Семка уселся на сундук и думал — где ему достать денег.
Где, в самом деле, а? размышлял он.
И глядел на маятник, который медным пятаком отсвечивал на стенке. Потом вспомнил о чем-то, как с катушки, с’ехал с сундука и на цыпочках пошел в переднюю комнату.
Сумрачный вечер бурым медведем залез в комнаты. Семка с опаской подошел к черному буфету и вытянул голову к стеклу. Там, за стеклом, похожий на плевок, лежал серебряный, — пятнадцать копеек. Семка видел его тут давно, но раньше не обращал на него внимания, — не нужен был.
— «Лежит себе — и лежи», — думал тогда он.
А теперь понадобился.
— Возьму?… Что ему… У него много… Он, наверно, забыл про него…
Открывши створку, он протянут руку к серебряному. И тут же испугался своей руки: словно чужая, чья-то толстая опухшая рука потянулась в шкаф…
Дрожь охватила, — на щеках будто борода расти начала.
— Ворую? Вором делаюсь?… Никогда этого не бывало…
И быстро закрыл буфет. А серебряный лежит, — белый такой… круглый… глаз манит…
— А Ленин у Вани на груди такой-же круглый, — размышляет Семка…
А что сказать, если спросит Егор Михеич?..
А что, если спросит — отдать ему Ленина, вместо пятнадцати копеек?
А может он забыл про него? А не забыл так забудет… За то я с Лениным буду.
Возьму, возьму, — решил Семка.
И быстро открыв буфет, схватил монету, крепко зажал ее в руке и бросился бежать. Выбежав к переулку, он остановился и задумался, а потом подбежал к милиционеру и спросил:
— Дядинька, где купить Ленина?
— Портрет что-ли?
— Аха.
— Крой на Красную, к мавзолею, — бросил милиционер Семке.
А сам замахал красной палочкой пробегавшим автомобилям. Семка-же, поддернув штаны, швыркнул носом и побежал к Кремлю. Прибежавши на Красную площадь, он услышал:
— Портреты на память товарища Ленина!
Кричал парень. Семка — к нему.
— Дай-ка мне портрет!
— Какой тебе?
— Который побольше… Давай вот этот, со звездой-то.
Приколовши значек на грудь, Семка пустился обратно. Всю дорогу бежал он, как пристяжная лошадь, голову на бок, бежал и все на Ленина поглядывал.
— С Лениным, с Лениным теперя, шептал он.
Прилетает домой, а Егор Михеич из гостей пришел, пьяный. Как бык глазами ворочает. Бросился на Семку.
— Ты украл пятнадцать копеек, а? Говори! Я нарошно положил испытать твою честность! Вот ты какой?
Семка струсил. Забыл, что думал до этого, рукой прикрыл Ленина. Сердце мышонком в груди забегало. Замахнулся Егор Михеич.
— Куда дел деньги, сукин сын? Отдай, а то кишки выпущу, на ириски поди истратил?
Тяжелый кулак, как деревянный молоток, расплюснулся на Семкиной голове, сел Семка.
— Бей, бей по голове, а Ленина не дам, шептал он.
Схвативши за руку, Егор Михеич, оторвал его, как тряпку, от пола и… Увидел Ленина на Семкиной груди; вырвал его.
— А, Ленин? Вон на што денежки тратятся? Это тот, щенок, научил тебя!
— Говори, он што-ли?
Не успел выговорить слова, как холодная рука, точно гадюка, полезла за шиворот, задрыгал ногами Семка, будто напроказившая кошка и прогремел по ступенькам на двор. Носом пробороздил по песку.
А Егор Михеич, выбросив в догонку значек, пьяно улыбается в дверях.
— Во, как я вас с Лениным-то?
— А у самого в палатке висит, плаксиво пробормотал Семка.
И стал высмаркивать песок.
Дверь захлопнулась. Измятый, на ступеньке валяется ленинский значек. Обидно стало Семке. Хотел запустить чем нибудь в окошко, да не чем было. Подобрал значек, выпрямил измятые углы у звезды и прицепил на грудь.
— Куда теперь?
В это время выбегает Ваня.
— Сема, он тебя бьет? Вот бегемот проклятый, эксплоататор какой…
Завтра-же пойдем в суд, там его укротят… А потом пойдешь со мной в пионеры.
И потянул к себе.
Его отец, босый, сидел за обедом. Около стола разбросаны портянки и сапоги. На стуле — рабочий фартук.
Ваня рассказал отцу всю семкину историю. Он молча выслушал и приветливо обратясь к Семке сказал:
— Садись, парень, — поешь. А завтра я пойду с тобой к инспектору, там ему покажут в какой он стране проживает.
А ты садись — ешь. О нем больше не думай, ему припекут.
— Припекут? — Переспросил Семка. Так ему и надо…
И стал есть похлебку. И тут ему показалось, что такой вкусной похлебки, он не едал сроду.
* * *
КАЖДЫЙ ПИОНЕР КАЖДЫЙ ШКОЛЬНИК
ДОЛЖЕН БЫТЬ ПОДПИСЧИКОМ
еженедельной газеты юных пионеров
«ПИОНЕРСКАЯ ПРАВДА»
орган МК РЛКСМ
Цена № 3 коп.
УСЛОВИЯ ПОДПИСКИ:
на 1 год — 1 р. 20 к., на 1 / 2 года — 60 к., на 3 мес. — 30 к.
Подписка принимается в конторе изд-ва «НОВАЯ МОСКВА» Неглинный проезд, дом № 9, тел. 2–08–96 и в магазинах «Красные Всходы».
Адреса магазинов «Красные Всходы»:
В Баумановском районе:
Елоховская площадь, д. 17/77, тел. 2–01–72.
В Кр. — Пресненском районе:
Тверская 66, тел. 5–88–79.
В Рогожско-Симоновском районе:
Таганская площадь, д. 5/34, тел. 1–92–99.
В Замоскворецком районе:
Серпуховская площадь, д. 43, тел. 5–76–49.
* * *
ПИОНЕРЫ, ОКТЯБРЯТА, ШКОЛЬНИКИ!
Если вы хотите знать все о жизни и работе пионерской организации,
Если вы хотите знать о том, как живут и работают наши зарубежные товарищи,
Если вы хотите всегда иметь возможность читать интересные рассказы, повести и приключения из пионерского быта,
Если вы хотите узнать обо всех важнейших открытиях и изобретениях в мире науки и техники,
Если вы хотите хорошенько оборудовать свой клуб, школу, читальню, лагерь и мастерскую,
Если вы хотите в минуту досуга весело посмеяться, или поломать голову над замысловатыми ребусами, шарадами и т. п.—
Немедленно подпишитесь на двухнедельный журнал юных пионеров
«БАРАБАН»
Каждое 1-е и 15-е число вы будете иметь у себя на столе свежий номер «БАРАБАНА».
Условия подписки:
на год — 5 р., на 6 мес. — 2 р. 70 к., на 3 мес. — 1 р. 40 к.
Деньги посылайте по адресу. Москва, Неглинный пр. д. 9, Издательство «НОВАЯ МОСКВА».
* * *
Издательство Московского Совета Р. К. и К. Д.
«НОВАЯ МОСКВА»
МОСКВА, Кузнецкий Мост, 1. — Телефон 2–08–96.
На складе имеются следующие книги для пионеров:
СЕРИЯ «БЕЛЛЕТРИСТИКА».
Михайлов, М. — «АПЧХИ». Повесть. Стр. 54. Ц. 25. к.
Стремяков, М. — «Красный билет». Сборник пионерских рассказов. С предисл. О. Тарханова. Стр. 64. Ц. 20 к.
Дорохов, П. — «Сын большевика». Рассказ. 2-е изд. Стр. 32. Ц 8 к.
Гумилевский, Л. — «Костровский колдунок». Повесть. Стр. 48. Ц. 18 к.
Гумилевский, Лев. — «Воскресенье». Рассказы. Стр. 36. Ц. 18 к.
Гумилевский, Лев. — «Лушина воля». Рассказы Стр. 32. Ц. 15 к.
Крутиков, Д. — «Голуби». Рассказ из времен гражданской войны. Стр. 32. Ц. 15.
Дорохов, П. — «Как Петунька ездил к Ильичу». Стр. 48 Ц 25.
Каринцев, Ник. — «Приключения американского пионера». Повесть. С рис. художника Д. И. Мельникова. Стр. 136. Ц. 55.
Кореньков. Василий. — «Всегда готов». (Геройский подвиг пионера). Стр. 50. Ц. 18.
Бедринский Дм. и Кордес. — «Из прошлого». Рассказы Стр. 32. Ц. 10.
Рыжов, А. — «Провода порваны». Рассказы. Стр. 56. Ц. 20 к.
«Ленинский марш пионеров». Слова А. Жарова, муз. А. Стального (Шухмана). Ц. 10.
Заказы и деньги направлять по адресу:
МОСКВА,
Кузнецкий Мост, д. 1, Почтовому Отделу Издательства «НОВАЯ МОСКВА».
* * *
ЗАКАЗЫ НАПРАВЛЯТЬ:
Торговый Сектор Изд-ва — Кузнецкий. Мост, д. № 1.
Телефон 2–08–96.