Волшебная гармоника
На берегу Ноно раздѣлся и развѣсилъ на солнцѣ свою одежду для просушки.
Ни Плутуса, ни Солидаріи, ни Лябора — никого не было по близости. Онъ былъ одинъ среди огромной, печальной равнины и не могъ сообразить, въ какой сторонѣ лежитъ Автономія.
Ноно понялъ, что онъ попалъ плѣнникомъ Плутуса, что ему уже невозможно одному вернуться назадъ. Онъ съ горечью вспоминалъ совѣты Солидаріи и сожалѣлъ о томъ, что поддался на разсказы Плутуса. Повсюду, куда хваталъ его глазъ, Ноно видѣлъ голый камень, покрытый лишь мѣстами тощимъ верескомъ, да кое-гдѣ виднѣлись жалкія вспаханныя и обработанныя поля.
Какъ только одежда просохла, Ноно одѣлся. Онъ былъ очень голоденъ. Но тутъ была уже не Автономія, гдѣ стоило лишь протянуть руку, чтобы сорвать сочный плодъ. Вокругъ него изъ вереска поднимался лишь колючій репейникъ и дракъ. Ноно всталъ и пошелъ по равнинѣ въ ту сторону, гдѣ вдалекѣ виднѣлось какъ будто человѣческое жилье.
Поля, близъ которыхъ онъ проходилъ, были огорожены изгородями изъ колючихъ кустарниковъ; впрочемъ, и на этихъ поляхъ Ноно нечѣмъ было бы поживиться; здѣсь поля только-что начинали зеленѣть. Почки на живыхъ изгородяхъ тоже только-что распускались. Повидимому, здѣсь весна только еще вступала въ свои права.
Подойдя къ селенію, Ноно, правда, увидалъ нѣсколько деревьевъ въ цвѣту — должно быть, это были вишни. Но если бы даже на нихъ и были уже плоды, то, чтобы добраться до нихъ, пришлось бы перелѣзать черезъ стѣны и изгороди; стѣны же были всѣ усѣяны наверху осколками стекла, а изгороди состояли изъ такихъ колючихъ растеній, что отпадала всякая охота даже подойти къ нимъ ближе.
На порогѣ перваго дома, къ которому подошелъ Ноно, сидѣла маленькая дѣвочка. Ноно хотѣлъ попросить у нея поѣсть, но дѣвочка убѣжала, поднявши такой крикъ, словно ее Богъ знаетъ какъ напугали. Дѣвочка была грязная, растрепанная, оборванная. Какъ мало походила она на его друзей въ Автономіи!
Ноно пошелъ къ слѣдующей хижинѣ. Но здѣсь на него бросилась съ яростнымъ лаемъ большущая собака. Ноно едва успѣлъ отъ нея убѣжать. На порогѣ третьей хижины сидѣлъ мальчикъ. Ноно попросилъ у него поѣсть.
— Мама, — крикнулъ мальчикъ въ открытую дверь комнаты, гдѣ молодая женщина мыла въ лахани бѣлье, — тутъ какой-то мальчикъ милостыню проситъ.
— Ну, еще одинъ! — сказала женщина, не поворачивая головы. — Если всѣмъ подавать, то самъ съ голода подохнешь. Скажи ему, что нечего намъ ему подать.
Съ тяжелымъ сердцемъ отошелъ отъ хижины Ноно и усѣлся на большомъ камнѣ, чувствуя, что ноги отказываются его нести.
Ноно безсознательно опустилъ руки въ карманы и вдругъ ощупалъ тамъ что-то четырехугольное. То была гармоника, данная ему Рири. Ноно испугался, не попала ли въ гармонику вода, и рѣшилъ тутъ же попробовать, не попортилась ли она. Ноно вынулъ изъ коробки гармонику и, надавилъ на клавиши и заигралъ. Гармоника вытянулась во всю длину и стала наигрывать веселый вальсъ.
Мальчикъ изъ того дома, гдѣ Ноно только-что просилъ поѣсть, остолбенѣлъ отъ восхищенія, услыхавъ такую громкую, красивую музыку. На звуки музыки сбѣжались изъ домовъ и съ улицы и другіе деревенскіе ребятишки. Тутъ были и большіе, и крошечные, и темноволосые, и бѣлокурые, — всѣ они обступили Ноно съ его гармоникой. Ноно убѣдился, что гармоника его цѣла и невредима, и сталъ было укладывать ее обратно въ коробку, но дѣти стали просить, чтобы онъ имъ сыгралъ еще хоть одну пѣсенку.
Тѣмъ временемъ Ноно жадно глядѣлъ на большой ломоть хлѣба съ масломъ въ рукахъ у одного изъ мальчиковъ.
Тогда первый мальчикъ, съ которымъ Ноно познакомился раньше всѣхъ, вспомнивъ просьбу Ноно, сказалъ ему:
— Сыграй-ка намъ еще, и хлѣбъ будетъ твой. Не правда ли, 3идоръ, — сказалъ онъ, обращаясь къ владельцу хлѣба, — ты ему отдашь свой хлѣбь, если онъ намъ еще поиграетъ?
Зидоръ почесалъ себѣ затылокъ, однако, подумавъ секунду, протянулъ свой ломоть Ноно, и мальчикъ тутъ же жадно впился въ него зубами.
Была снова пущена въ ходъ гармоника, и Ноно угостилъ своихъ слушателей новою пѣсней, прерывая ее отъ времени до времени, чтобы откусить кусокъ хлѣба.
Наконецъ, Ноно рѣшилъ, что онъ достаточно игралъ ребятишкамъ за ихъ ломоть хлѣба, и хотѣлъ уже встать и уйти, такъ какъ уже солнце склоняется къ закату, но дѣти стали опять просить его сыграть имъ еще хоть одну пѣсенку.
— Нѣтъ, я, право, не могу больше играть, — сказалъ Ноно, — мнѣ нужно непремѣнно итти. Ночь уже близко, а я даже не знаю, гдѣ я.
— Ишь ты, негодяй какой, — сказалъ одинъ мальчикъ.
— Жалко ему своей музыки! — добавилъ другой.
— Если бъ я захотѣла, то мой папа купилъ бы мнѣ музыку гораздо лучше этой, — похвасталась дѣвочка въ лохмотьяхъ.
И, набравши камней, они собрались уже хорошенько задать Ноно за его неуступчивость, но на его счастье изъ одного дома вышла женщина и разогнала буяновъ; одного изъ нихъ она схватила за ухо.
— Ты чего тутъ опять проказишь, негодяй? — вскричала она.
— Это не я, мама, — завылъ мальчуганъ. — Это они всѣ хотѣли, чтобы мальчикъ имъ еще поигралъ.
Женщина выпустила ухо сынишки и подошла къ Ноно. Она спросила его, кто онъ, откуда и куда идетъ.
Ноно разсказалъ ей о своихъ путешествіяхъ, о своей жизни въ Автономіи, о своей встрѣчѣ съ толстымъ господиномъ, о своемъ похищеніи и о томъ, что онъ теперь такъ одинокъ въ этой незнакомой странѣ, далеко отъ своихъ друзей.
— Ахъ, ты, бѣдный мальчикъ! — сказала женщина съ состраданіемъ. — Я не знаю той прекрасной страны, про которую ты мнѣ рассказываешь. О такихъ вещахъ я слыхала только въ сказкахъ. Здѣсь у насъ совсѣмь не то. Здѣсь у насъ надо много работать, чтобы заработать хоть малость. Страна наша бѣдная, врядъ ли ты найдешь кого-нибудь, кто бы захотѣлъ тебя пріютить. Своимъ трудомъ ты здѣсь не добудешь себѣ пропитанія. Самое лучшее, тебѣ бы пойти въ нашу столицу, въ Монайю[14]. Тамъ принимаютъ дѣтей въ прислуги или на фабрики. Тамъ ты, пожалуй, прокормишься… Погоди-ка, и сейчасъ вернусь.
Она вошла въ свою хижину и скоро вернулась оттуда, неся въ рукахъ краюшку хлѣба, немного сыру и чашку молока. Молоко Ноно тутъ же выпилъ.
— Положи-ка хлѣбъ и сыръ въ карманъ, — прибавила женщина. — Это тебѣ пригодится въ дорогѣ. Иди все по этой дорогѣ, пока добредешь до большой дороги; по ней поверни налѣво, а тамъ ужъ встрѣтишь кого-нибудь и спросишь, куда дальше итти.
Ноно хотѣлось заплакать, когда онъ услыхалъ, что онъ дѣйствительно попалъ въ Деньгократію. Но дѣлать было нечего, и Ноно, проглотивъ слезы, поблагодарилъ добрую женщину и спросилъ ее, долго ли ему придется итти до Монайи. У него еще тяжелѣе стало на душѣ, когда онъ узналъ, что итти ему придется еще много дней.
Ноно простился съ женщиной и, понуривъ голову, пустился снова въ путь.
