Арктическое лето в полном разгаре. Теплые лучи яркого солнца, прорвав седое покрывало тумана, жадно лижут неизмеримый белоснежный ковер. Утром на искрящуюся миллионами бриллиантов поверхность ледяных полей невозможно смотреть: глаза слезятся. Приходится прибегать к помощи специальных очков с желтыми стеклами. Солнечная слепота особенно поражает людей в период весны, когда снег блестит еще ярче, чем сейчас. В Арктике нередки случаи, когда путешественники теряют зрение или подвергаются тяжелым глазным заболеваниям.
— Воздух здесь лечебный, — говорит лектор смоленского университета, судовой врач Белкин. — Вот где идеальная здравница для туберкулезных.
И действительно, более чистого, незасоренного различными миазмами и бактериями воздуха нигде не найдешь, — да и откуда здесь быть этой пакости. Кругом, на сотни, тысячи километров, ни одной души, — лишь горы, острова и снег, снег, снег…
Теплое солнышко невольно заставляет улыбнуться суровую природу, привыкшую к бешеным морозам, вьюгам и дикому разгулу северных ветров. Окрестности полны птичьего гама. Тысячи пернатых, кажущиеся снизу крошечными стрекозами, веселыми стайками кружатся над своими гнездами, скромно прилепившимися к отвесным обрывам мшистых скал.
Там далеко, у самых облаков, целый оркестр, хор, день и ночь поющий гимн теплу и свету. Какая пестрая симфония звуков. Удивляешься, что наполнители — те самые белогрудые чистяки или серебряные изящные чайки, которые в тихих затонах уже вывели своих малышей на первые уроки плавания. Блестящие мокрые головы тюленей, весело кувыркающихся в потеплевшей воде, появляются у самого борта ледокола, не пугаясь ни шума, ни даже гулкого выстрела страстного охотника по морскому зверю.
Старые, мрачные горы зазеленели молодыми побегами жесткой травы, мягким пушистым ковром мха, расцветились целыми полянками лимонно-желтого полярного мака, какой-то нежной фиолетовой травки. Из ущелий, извилистых расщелин несутся к морю ручейки кристальной студеной воды, целые каскады небольших водопадов. Громадные айсберги, еще недавно блиставшие причудливыми изломами, словно под гигантской тяжестью, согнулись, осели и заплакали быстрыми, чуть подсоленными слезами.
Как-то не верится, что через месяц здесь все перевернется вверх дном. Солнце перед окончательным заходом умерит свой пыл, поблекнет не успевшая вырасти зелень, и холод, гнетущий холод заставляющий пернатых поспешно удирать на юг, вступит в свои права.
И тогда черным покрывалом накроет архипелаг Земли Франца Иосифа безжалостная, суровая полярная ночь.