Глава первая
Через три недели после отъезда, поздним вечером, Миша Головин добрался с обозом до Петербурга. После оттепели подули холодные ветры, и лошади скользили и выбивались из сил. Как Иван Макарыч ни жалел Мишу, всё же в последний день частенько приходилось брести рядом с санями. Миша промёрз и сильно устал.
По широким, глухим и тёмным улицам, мимо маленьких сонных домишек обоз наконец доехал до постоялого двора.
В низкой комнате все спали вповалку на полу и полатях. Миша, повязанный платком поверх шапки и тулупа, стоял, качаясь, засыпая и встряхиваясь, пока Иван Макарыч разговаривал с хозяйкой. Какого-то парня согнали с полатей и Мишу уложили наверху. Он тотчас заснул.
Когда Миша проснулся, в комнате было тихо. Слабый отблеск огня, словно далёкие зарницы, пробегал по потолку. Миша повернулся, поглядел вниз. Постояльцы все ушли. Одна хозяйка хлопотала у печи.
— Проснулся, — сказала она. — А Иван Макарыч давно ушёл. Он велел тебе дожидаться. Уж теперь он скоро придёт, поведёт тебя на Мойку, к дяденьке, к генералу... Ты бы сполоснул лицо, а то нос весь в саже.
Хозяйка плеснула ему на руки воды из ковша, и Миша утёрся платком. Потом она сунула ему баранку:
— Покушай, миленький!
В комнате воздух был тяжёлый, и Миша вышел во двор. Чуть светало. Снег был испачкан прелой соломой и навозом. Миша открыл калитку и очутился на улице.
Он постоял минуту, и она показалась ему часом. Он нетерпеливо подумал, что можно пойти навстречу Ивану Макарычу и на такой широкой и пустынной улице им не разминуться. Когда мальчик дошёл до угла, то открылась такая же улица, и Ивана Макарыча снова не было видно. Так он добрался до реки.
Был тот неопределённый час, когда рабочий люд уже ушёл на работу, а господа ещё спят. Но Миша этого не знал и удивился, что никто не попадается ему навстречу и некого спросить про Ивана Макарыча. Он уже хотел вернуться, но, оглянувшись, увидел, что все улицы одинаковы и ему самому не найти постоялый двор. Тогда он медленно и оглядываясь, не видать ли Ивана Макарыча, пошёл по набережной.
На том берегу стояли, наклонно спускаясь по льду, поднятые на брёвна корабли, и Миша по темневшей на льду тропке перешёл реку и обошёл корабль. Дальше открылась площадь с большим храмом, где шла служба и, наверно, были люди, но Миша побоялся туда зайти, чтобы не прозевать Ивана Макарыча.
Он шёл всё дальше, и теперь изредка попадались случайные прохожие. Он несколько раз пытался подойти к ним, но они торопливо пробегали, не обращая на него внимания. Он потянул за рукав встречного мальчишку, но тот вырвался и показал ему кулак. Миша остановился, чтобы оглядеться, но какой-то здоровый мужик толкнул его — не стой на пути! — и он двинулся дальше. Так он добрёл до второй реки, и тут ему встретилась какая-то старушка.
Мише её лицо показалось добрым, и он спросил:
— Бабушка, как мне пройти к постоялому двору?
— А какой же двор тебе нужен? Здесь много постоялых дворов, миленький, а я там век не бывала. Город большой, дворов-то много. На какой улице твой-то двор?
— За рекой, — сказал Миша.
— А за какой рекой? И рек-то у нас много. И Нева-река, и Невка, и Мойка, и Фонтанка, и каналы, и канавы. У нас город большой...
— Мойка? — перебил Миша. — А где это Мойка?
— А вот на Мойке-то и стоим, — ответила старушка. — Это она, Мойка, и есть. Что же ты, Мойки не знаешь?
— Здесь на Мойке живёт Михайло Васильевич Ломоносов, — сказал Миша.
— Не слыхала про такого. А он что, генерал?
— Генерал.
— И генералов у нас много, — сказала старушка. — И военные генералы есть, и штатские, и в академии профессора — вроде генералов. У нас всяких много, город большой.
— Он в академии профессор, — сказал Миша.
— И в академии профессоров много, — ответила старушка. — Ты спроси у соседей. А мне некогда, миленький. И как тебе помочь, когда ты сам толком ничего не знаешь! — И она поспешно пошла прочь.
Миша внимательно оглядел Мойку. Среди домов один показался ему решительно лучше всех. Был он трёхэтажный, со статуями на крыше, с колоннами, балконом, огромными окнами. И Миша подумал, что, наверно, Михайло Васильевич живёт в этом доме. Он смело подошёл к стоящим у ворот людям и спросил:
— Михайло Васильевич здесь живёт?
— Нет здесь такого, — отмахнувшись, ответил один.
Но второй сказал:
— Стой, стой! Какой Михайло Васильевич? Не Ломоносов ли?
Миша кивнул головой.
— А вон на той стороне. Вон двухэтажный, с мезонином. Перейдёшь реку — прямо в него упрёшься.
Миша поблагодарил и, сбежав по ступенькам с пристани, перешёл по льду на другую сторону.