Другим деятелем, стоящим у истоков русской географической мысли XVIII века, является Василий Никитич Татищев.
Подобно И. К. Кирилову В. Н. Татищев был питомцем Петра I.
Блестящий администратор, выдающийся знаток горного дела В. Н. Татищев поражает всякого, изучающего его деятельность, необычайной одаренностью. Он интересовался самыми разнообразными отраслями знаний: историей, географией, экономикой, законодательством, археологией, этнографией, филологией, руководил картографическими съемками, занимался механикой и геометрией.
Это был образованнейший человек своего времени. Осведомленность В. Н. Татищева в русской и европейской литературе по всем интересовавшим его вопросам была очень велика. Он свободно владел немецким и польским языками; знал латинский. Русская реакционная знать ненавидела его за вольнодумство, враждебность к церковным обрядам, духовенству и суевериям. В. Н. Татищев верил в науку и в ее пользу для народа.
При прекрасном знании западноевропейской культуры, В. Н. Татищев оставался подлинно русским человеком, всегда был против рабского подражания всему иностранному и высоко оценивал силы и способности русского народа. Он боролся против немецкого засилья в правящих кругах и был врагом Бирона.
В. Н. Татищев давно признан первым русским историком, он же впервые заложил и основы отечественной географии. Эти две науки — история и география — всегда стояли у него на первом плане.
В. Н. Татищев прошел тяжелый жизненный путь, полный подъемов и падений, тревог и борьбы.
В. Н. Татищев
Родился он в 1686 году в Пскове (или родовом поместье около Пскова) и происходил из знатного, но захудалого дворянского рода. Благодаря родственным связям, В. Н. Татищев еще семилетним мальчиком был принят в число стольников при дворе царицы Прасковии Федоровны (жена царя Ивана Алексеевича, брата Петра I).
Учился В. Н. Татищев, как полагают, в московской артиллерийской и инженерной школе, заведывал которой крупный деятель петровской эпохи Я. В. Брюс.
В 1704 году (18 лет) он поступил на военную службу, был при осаде и взятии Нарвы; в 1709 году участвовал в знаменитой Полтавской битве, где Петр I окончательно разгромил шведские войска; в 1711 году — Прутском походе.
В период с 1713 по 1719 год В. Н. Татищева неоднократно посылают за границу для выполнения разных поручений. Он побывал в Берлине, Бреславле, Дрездене, Гданске. Отличаясь острой наблюдательностью, он из этих поездок много вынес для расширения своего умственного кругозора. В эти поездки он приобрел много книг, главным образом по математике и военным наукам, а также и по истории и географии[47]. В. Н. Татищев был страстным любителем книг и впоследствии не раз составлял себе огромные по тем временам библиотеки.
В 1719 году В. Н. Татищев состоял при президенте Берг- и Мануфактур-коллегии Я. Брюсе, высоко ценившем В. Н. Татищева с ученических лет.
Брюс поручил В. Н. Татищеву составить географию России. Петр I чрезвычайно интересовался этим вопросом, так как в школах не было пособий для изучения отечественной географии. Переводные географии были полны небылиц о России.
Таким образом В. Н. Татищев, даже ранее И. К. Кирилова занялся географией России, но замысел его с самого начала был сложнее, чем у последнего: его интересовали причины возникновения географических явлений. Вот почему он от географии невольно, — как говорит сам В. Н. Татищев, — перешел к истории[48]. Занятия эти продолжались недолго, но все же В. Н. Татищев, всегда имевший в виду практические цели, успел подать записку о межевании земель в России и о составлении ландкарт. В 1720 году он был назначен руководителем горного дела на Урале. Там он развил замечательную деятельность по строительству заводов, организации школ (первых на Урале), составлению инструкций для заводских управителей, организации работы по разведкам полезных ископаемых, картографическим съемкам и т. п. Но больше всего его мысль была сосредоточена на отыскании места и строительстве административно-экономического и культурного центра Урала, будущее значение которого в хозяйственной жизни России В. Н. Татищев отчетливо понимал. Он нашел это место на берегу небольшой, в то время заросшей лесом речке Исети, и начал здесь строительство, положив тем самым начало современному Свердловску.
С самого начала своего приезда на Урал, В. Н. Татищев столкнулся с А. Демидовым, чувствовавшим себя до этого полновластным хозяином. Демидов пробовал подкупить В. Н. Татищева для того, чтобы последний не строил казенных заводов на Урале и смотрел «сквозь пальцы» на многие нарушения законов, допускаемые Демидовым. Но В. Н. Татищев не пошел на это. Тогда Демидов отправил на него жалобу в Петербург, обвиняя В. Н. Татищева в том, что он тормозит доставку хлеба на его заводы и отобрал часть принадлежащей ему пристани на Чусовой. Были, видимо, и другие обвинения.
Для объяснений В. Н. Татищеву пришлось ехать в столицу.
20 февраля 1722 года он прибыл в Петербург и через 5 месяцев возвратился снова на Урал, но уже в качестве подсудимого, а не начальника.
Объяснялось это тем, что у Демидова при дворе были высокие покровители, в частности, граф Апраксин. Обвинения, повидимому, считались серьезными.
В. Н. Татищев, вспоминая об этом времени через 22 года, писал: «Демидов через адмирала графа Апраксина так меня перед его величеством оклеветал, что все думали о моей погибели»[49].
Крупному специалисту по горному делу и начальнику Олонецких заводов Генину было поручено ехать на Урал, наладить там заводское производство и произвести следствие по делу В. Н. Татищева. С Гениным на Урал для очной ставки с Демидовым поехал и В. Н. Татищев.
Генин, произведя тщательно расследование, стал на сторону В. Н. Татищева. Его оправдали, и весь 1723 год он был на Урале, деятельно помогая Генину в организации заводского дела.
Последний высоко ценил В. Н. Татищева. Многие инструкции и распоряжения, подписанные Гениным, составлялись В. Н. Татищевым. Им же построен ряд новых заводов и, в частности, Егошихинский медеплавильный завод, на месте которого теперь стоит гор. Молотов[50].
В ноябре 1723 года В. И. Татищев выехал в Петербург с докладом о заводских делах и был принят лично Петром I.
Обратно на Урал он не поехал — был оставлен в Берг-коллегии и вскоре получил продолжительную командировку в Швецию.
Во время пребывания в Швеции В. Н. Татищев ездил осматривать заводы, собрал множество чертежей, познакомился со многими шведскими учеными, в том числе и с королевским библиотекарем Бреннером и упсальским профессором Бензелем; там же он встретился с полковником Страленбергом, бывшим в плену в России во время русско-шведской войны и подготовившим в это время к печати свою книгу «Северо-восточная часть Европы и Азии» (на немецком языке), содержащую географические, этнографические и исторические сведения о Сибири (на нее В. Н. Татищев впоследствии написал 225 замечаний на неправильное изложение или освещение событий и 147 поправок неправильного написания русских названий).
При содействии этих ученых, всегда жадный до приобретения научных знаний, В. Н. Татищев знакомился с библиотеками, архивами и музеями Швеции, заинтересовался сведениями о славянах России, встречающихся в шведских летописях, из которых Бреннер сделал для него обширное извлечение на латинском языке. Кроме того, В. Н. Татищев приобрел в Швеции много книг по истории, политике, географии, механике и т. п.
В это же время В. Н. Татищев написал научное письмо к проф. Бензелю о местонахождении мамонтовых костей в Сибири. Оно было издано на латинском языке в 1725 году и привлекло внимание ученого мира. Письмо было дважды перепечатано в Швеции — в 1725 и 1729 годах, а в 1743 году было переведено на английский язык и издано в Лондоне. Это единственное, что В. Н. Татищев видел напечатанным из своих трудов.
Два года пробыл В. Н. Татищев в Швеции. Он хотел поехать также в Саксонию, но разрешения не получил.
В 1726 году В. Н. Татищев вернулся в Россию и составил отчет о своей поездке, где, между прочим, указал на необходимость некоторых перемен в монетном деле.
Очевидно, в связи с проектами в области монетного дела, В. Н. Татищева назначают членом монетной конторы в Москве, и в этой должности он пребывает до 1730 года. К этому же времени нужно отнести начало систематических занятий В. Н. Татищева историей, материалы по которой он начал собирать, как отмечалось выше, еще с 1720 года.
Выдающуюся роль играл В. Н. Татищев в событиях 1730 г. В этом году умер Петр II, и члены Верховного тайного совета избрали курляндскую герцогиню Анну Ивановну (дочь Ивана Алексеевича) императрицей на русский престол. При этом они хотели ограничить ее власть в пользу наиболее знатных фамилий, заставив подписать так называемые «кондиции». Это вызвало крайнее недовольство со стороны среднего и мелкого дворянства или, как тогда его называли, шляхетства.
В. Н. Татищев стоял за отмену кондиций и был главным теоретиком этого движения.
Еще до приезда Анны из Митавы в Москву, он составил записку «произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государством».
После приезда Анны в Москву были поданы многочисленные челобитные от дворянства, и одну из них сочинил В. Н. Татищев и лично зачитал ее императрице в присутствии Верховного Тайного совета, сената, генералитета, духовенства и дворянских депутатов.
Анна порвала «кондиции». Партия В. Н. Татищева победила. В противном случае положение его было бы весьма печальным, так как верховники сулили ему висилицу и плаху, как он сам говорил в одном из писем.
В результате этих событий В. Н. Татищев получил повышение — был произведен в действительные статские советники и сделан главным судьею (председателем) монетной конторы.
Однако вскоре у В. Н. Татищева пошли нелады с графом М. Г. Головкиным, его непосредственным начальником.
В. Н. Татищев считал, что их ссорил Бирон, не терпевший В. Н. Татищева за его независимый характер и патриотическое направление мыслей. Кроме того, Бирон вообще не любил талантливых людей. Кончилось тем, что В. Н. Татищев был обвинен в разных злоупотреблениях, отрешен от должности и отдан под суд. Положение опять стало весьма серьезным.
Между тем, невзирая на все невзгоды, В. Н. Татищев продолжал заниматься науками. Он энергично писал свою «Историю» и в 1733 году начал одно из замечательных своих сочинений «Разговор о пользе наук», в котором доказывал необходимость широкого распространения в России научных знаний, дал классификацию наук и изложил план развития школьного дела в России.
В 1734 году решено было сменить Генина на Урале; им были недовольны правительственные круги, к тому же он сам не хотел больше оставаться на Урале.
Повидимому, трудно было найти кого-нибудь, кроме В. Н. Татищева, известного знанием горного дела и административными способностями.
Суд над В. Н. Татищевым был внезапно прекращен (он был, повидимому, прощен именным указом императрицы Анны).
Указом от 10 февраля 1734 года В. Н. Татищев назначается командиром уральских, сибирских и казанских горных заводов.
В. Н. Татищев отклоняет инструкцию Берг-коллегии по управлению горными заводами Урала и добивается принятия составленной им самим инструкции, по которой ему предоставляется такая власть, какой никогда ни до, ни после В. Н. Татищева не имели горные начальники на Урале.
24 марта 1734 года он выехал из Петербурга в Екатеринбург.
Итак — снова на Урале.
1734–1737 годы проходят в самой энергичной деятельности по строительству заводов, число которых возросло до 40 (В. Н. Татищев намечал построить еще 36, что и было осуществлено впоследствии), по проведению дорог, устройству городов и т. д. В этот же период В. Н. Татищев положил начало эксплоатации знаменитой железорудными богатствами горы Благодать, которой он дал и имя.
В это же время В. Н. Татищев старался внести правильность и устойчивость в систему горнозаводского управления, и с этой целью занялся разработкой первого горного устава. В частности, В. Н. Татищев заменил все названия горных чинов и горных работ с немецких на русские, бросив тем самым смелый вызов засевшим в правительстве и всесильным тогда немецким временщикам. Это был поступок высоко патриотический. В. Н. Татищев так и мотивировал его: «…сожалея, чтобы слава и честь отечества, а его труд теми именами немецкими утеснены не были, ибо по оным немцы могли себе ненадлежаще в размножении заводов честь привлекать, еще же из того и вред усмотри, что не знающие тех слов впадали в невинное преступление, а дела во упущение, яко полномочный все такие звания отставил, а велел писать русскими»[51]. Однако устав этот не был утвержден из-за противодействия Бирона.
Ведя большую организационную работу на Урале, преодолевая косность администрации и недовольство частных заводчиков, особенно А. Демидова и Строгановых, которые в начале 1736 года подали на него новую жалобу, В. Н. Татищев все же вел и огромную научно-исследовательскую работу — руководил розысками полезных ископаемых и картографическими съемками, собирал всевозможные данные в области природы, хозяйства, быта Урала и Сибири, продолжал писать свою «Историю» и приступил к осуществлению своих географических замыслов, составив первую в России научно разработанную анкету по географическому обследованию местности, географическое описание Сибири и т. д. Он вел также обширную переписку с Академией наук, доставляя туда сведения о местном крае.
В 1736 году произошли большие перемены в центральном горном управлении. По проискам Бирона был вызван из Саксонии барон Шемберг, а Берг-коллегия была реорганизована в Берг-директориум. Была задумана грандиозная спекуляция с передачей казенных заводов в частные руки, в результате которой нажился бы Бирон и его ставленники, которые вознамерились, по словам В. Н. Татищева, «оный великий государственный доход (т. е. доход от горных заводов. — Л. И. ) похитить». В. Н. Татищев в качестве начальника горных заводов на Урале мешал осуществлению этих замыслов. Поэтому его повышают в чине (произведен в тайные советники) и переводят возглавлять Оренбургскую экспедицию на место умершего И. К. Кирилова.
26 мая 1737 года он выехал из Екатеринбурга в Мензелинск, оставив Екатеринбурской горной школе всю свою библиотеку — более 1000 книг. В. Н. Татищев пробыл начальником Оренбургской экспедиции два года. Он сразу не поладил с уфимским воеводой Шемякиным. За Шемякиным стояла целая клика его приверженцев, засыпавшая Петербург доносами на нового, непокладистого начальника. Кроме того, В. Н. Татищев окончательно восстановил против себя Бирона разоблачением деятельности Шемберга.
В 1739 году В. Н. Татищев поехал в Петербург с докладом о положении дел в Оренбургском крае, там его задержали и отрешили от должности. Тотчас же была создана специальная следственная комиссия. Бирон лично вмешался в это дело, что не предвещало ничего хорошего. Есть указания, что В. Н. Татищев был даже посажен в Петропавловскую крепость. В 1740 году Бирону удалось подвести под суд и казнить политических единомышленников В. Н. Татищева — Волынского, Еропкина, Хрущева и др. (Хрущев был помощником В. Н. Татищева во время его второго управления уральскими заводами), казалось, что выхода для В. Н. Татищева уже нет. Как сам он смотрел на дело, видно из того, что он решил написать для сына «Духовную», имеющую, кстати сказать, большой публицистический интерес. Его спасли, конечно, только смерть императрицы Анны и падение Бирона в ноябре 1740 года.
Оренбургский период также не был бесплоден в научном отношении. Прибыв в 1739 г. в Петербург, В. Н. Татищев привез законченный первый вариант своей «Истории». Она наделала шуму, но, как нередко бывает с работами, прокладывающими новые пути, принята была не только недружелюбно, а прямо враждебно: «Иному то, другому другое неправно было, — писал впоследствии В. Н. Татищев, — что один хотел, дабы просторнее и яснее писать, то самое другой советовал сократить или совсем оставить: да недовольно было того: явились некоторые с тяжким порицанием, якобы я в оной православную веру и закон опровергал». Указывали и на то, что В. Н. Татищев якобы недостаточно учен и т. п.
В Оренбургский же период В. Н. Татищев открыл и исследовал два важных историко-юридических памятника: Судебник Ивана IV и «Русскую Правду» — этим он положил начало науке по истории права в России.
В области географии больше всего внимания он уделял в это время картографическим съемкам, много хлопотал об улучшении ее качества. Им был написан интересный и обширный отзыв об инструкции для геодезистов, составленной И. Делилем. Кроме того, он собирал материал для своего «Лексикона Российского».
Отметим также, что В. Н. Татищев познакомился в это время с молодым Петром Рычковым, будущим крупным географом, на которого оказал большое влияние.
В 1741 году правительство Анны Леопольдовны назначило В. Н. Татищева в экспедицию на нижнюю Волгу.
В конце этого же года (25 ноября 1741 г.) при вступлении на престол Елизаветы Петровны было провозглашено возвращение к традициям Петра Великого. В. Н. Татищев, один из немногих оставшихся в живых сподвижников Петра I, мог рассчитывать на возвышение, но появились новые фавориты, а В. Н. Татищеву было объявлено «удовольствие» нового правительства, и он получил назначение губернатором в Астрахань.
Астраханская губерния занимала тогда огромное пространство, куда входили части Казахстана и Сев. Кавказа, она включала пестрый калейдоскоп национальностей со всеми сложными переплетами их взаимоотношений. Притом она была пограничной, и в ней большую роль играли вопросы обороны и внешней торговли.
Город Астрахань был одним из крупнейших и важнейших городов России, центром торговли с Персией и Средней Азией. Он представлял собой поразительную смесь народностей, в нем жили русские, татары, грузины, армяне, индусы, персы, бухарцы, черкесы и т. д. Астрахань была крупным центром текстильной промышленности (шелковые и бумажные фабрики) и рыболовства.
В. Н. Татищев, уже больной и в преклонном возрасте, с обычной энергией принялся за реорганизацию экономики Астраханской губернии, состояние которой он нашел плохим.
Делал он это, как всегда, на основе всестороннего изучения природы и всех сторон жизни населения.
Сохранились вопросы, которые В. Н. Татищев положил в основу изучения внешней торговли Астраханского края и соседних стран. Было точно выяснено, какие товары требовались за границу, какие в Россию, какие пути удобнее и т. п. Много внимания он уделял рыболовству, имевшему особое значение в этом крае, составил проект строительства городов и заселения Астраханской степи, покровительствовал торговле, дал, например, особые льготы армянским торговцам, снова вызвав к жизни их торговую компанию.
С английской торговой компанией В. Н. Татищев, наоборот, жестоко боролся, так как возглавлявший ее авантюрист Эльтон вел весьма двусмысленную игру и с Россией и с Персией. (Строил для персов флот на Каспийском море, снабжал Персию и ее войска жизненными припасами, перевозил персидские войска на своих судах, между тем как английская компания получала от России большие льготы и покровительство.)
Борьба с Эльтоном была одним из самых хлопотливых дел В. Н. Татищева во время его губернаторства в Астрахани. Но было много и других забот: борьба с морскими разбойниками, размен пленных с Турцией и т. д. К тому же все время существовала угроза вторжения со стороны Надиршаха (Персия), требовалась бдительность и осторожность на границе.
Интересны характеристики Татищева, данные двумя англичанами, бывшими в Астрахани: Ганвеем, ехавшим для ревизии дел английской компании, и путешественником Лерхом. Небольшие отрывки из них любопытно привести. Ганвей дал такой отзыв о В. Н. Татищеве: «Давно управляя этим краем, много сделал для устроения татар; у него была особенная склонность к наукам и торговле. В искусстве благоприобретения он высказывал большую опытность… Этот старик был замечателен своей сократической наружностью, изможденным телом, которое он старался поддерживать долголетним воздержанием, и, наконец, неутомимостью и разнообразием своих занятий»[52].
Лерх писал так: «В Астрахани губернатором был известный ученый Василий Никитич Татищев, который незадолго перед тем устроил новую Оренбургскую губернию. Он говорил по-немецки, имел большую библиотеку из лучших книг и был сведущ — в философии, математике и особенно в истории… Относительно религии он держался особенных убеждений, за которые многие не считали его православным. Он был болезнен и худощав и, несмотря на то, очень опытен и решителен во всех делах, умел каждому дать добрый совет и помощь, особенно купцам, которых он привел в цветущее состояние» и т. д.[53].
В астраханский период В. Н. Татищев написал крупную экономическую работу «Краткие экономические до деревни следующие записки» (1742 г.), представлявшую собою нечто вроде инструкции помещику, как нужно вести свое хозяйство. Работа эта содержит не мало дельных агрономических советов и показывает большую эрудицию В. Н. Татищева и в этой области, но общая ее идеологическая основа не возвышается над обычными для того времени понятиями самих помещиков, с точки зрения которых крестьянин рассматривался как подчиненное существо, требующее непрестанного надзора. Но и здесь В. Н. Татищев ратовал за развитие грамотности среди крестьян. Он продолжал работать над «Историей», своим «Лексиконом», и, как всегда, много хлопотал о картографических съемках.
Губернаторство В. Н. Татищева в Астрахани закончилось в 1745 году так же, как и все его предыдущие служебные поручения — отстранением от должности и отдачей под суд. Он был снова обвинен в различных злоупотреблениях и, кроме того, были подняты еще разные старые дела. Ганвей в цитированном выше письме так объясняет падение В. Н. Татищева: «Зависть к способностям Татищева между учеными, месть ханжей за его неверие, которое, я опасаюсь, было велико… сделали то, что Татищев был отправлен в ссылку на житие в собственное имение»[54].
В декабре 1745 года В. Н. Татищев выехал из Астрахани, перезимовал в симбирской деревне сына и затем направился в свою подмосковную деревню Болдино.
Государственная служба его кончилась; однако он продолжал служить русской науке. В. Н. Татищев в Болдине много и упорно работал, несмотря на то, что был серьезно болен. Он откликался на злободневные вопросы, например, написал весьма интересный трактат «Рассуждение о ревизии поголовной», в связи с проводившейся тогда второй ревизией. В этой работе есть ряд важных замечаний и практических предложений; она представляет собой серьезное экономическое сочинение того времени. Он хлопочет об организации вольных типографий для распространения науки «к великой пользе государства и к пресечению безумных суеверств и вредных рассуждений». Дает отзывы на академический атлас и работает над сочинениями по географии России: «Введение к географическому и историческому описанию Великороссийской империи» и «Россиа или как ныне зовут Руссиа», систематически изучает Геродота.
Но особенно много он работает над окончательным оформлением «Истории Российской» и предпринимает ряд попыток ее издать.
Увидеть изданным свой главный труд было мечтой старого ученого; его мучил страх, что рукописи его погибнут после смерти. Для помощи в этом деле он обращается к тогда еще только начинавшему свой орлиный взлет М. В. Ломоносову (очень немногие понимали тогда значение его деятельности для русской науки). В. Н. Татищев просит его написать для «Истории Российской» посвящение великому князю Петру Федоровичу (нечто вроде предисловия).
М. В. Ломоносов исполнил желание В. Н. Татищева и при этом дал высокую оценку «предизвещения о истории» (введение к работе В. Н. Татищева «История Российская»).
В ответном письме М. В. Ломоносов выразил свое уважение В. Н. Татищеву в следующих словах «…ибо кроме того, что особою вашего превосходительства к почтению всяк побужден быть должен, имел я издавна желание изыскать случай, как бы вашему превосходительству показать мою услужность, для того что об охоте вашей к российскому языку слыхал довольно, к которому я труд свой по силе прилагаю; сие желание паче моего чаяния ныне исполнилось».
Здесь будет уместным заметить, что В. Н. Татищев был прямым предшественником М. В. Ломоносова во многих областях знания, в частности в области географии.
Хлопоты по печатанию кончились ничем. 15 июля (ст. ст.) 1750 года В. Н. Татищев умер. Все последние годы он находился под следствием и у дверей его дома постоянно дежурили солдаты сенатской роты. Только накануне дня смерти, согласно семейному преданию, к нему был прислан курьер с указом о том, что он полностью оправдан и награжден орденом Александра Невского. В. Н. Татищев вернул орден, сказав, что умирает.
В. Н. Татищев во многих отношениях был человеком своего времени и своего круга. Он имел не мало пороков, свойственных тому кругу людей, к которому принадлежал. Он был убежденным сторонником крепостного права, и у него нельзя встретить таких мыслей, как у его современника И. Т. Посошкова, что «крестьянам помещики не вековые владельцы».
Но В. Н. Татищев обладал, несомненно, рядом черт, резко выделявших его среди сановников того времени. Как администратор он был чрезвычайно трудолюбив и энергичен, и его руководство никак нельзя назвать «канцелярским». Он никогда не считался ни с состоянием дороги, ни с расстояниями и, несмотря на слабое здоровье, всюду бывал лично, так что жизнь его прошла почти в беспрерывных разъездах. Он отличался замечательной доступностью, «хоронился гордости», как пишет в своей «Духовной» сыну, дверь его приемной была открыта для всех. Главной же замечательной чертой, высоко ставящей его не только над чиновничеством того времени, но и над последующими поколениями чиновников, — это его стремление основывать свою административную деятельность на детальном изучении природы, населения и хозяйства вверенной ему области. Здесь он незаметно переходил от практики к научной деятельности.
У него была живая душа полевого исследователя. Во время своих разъездов он непрерывно наблюдал, описывал, зарисовывал, беседовал с людьми разных национальностей и положений, собирал коллекции ботанические, минералогические и т. п. Эта была его глубокая потребность. Вот один из примеров: в период 1727–1733 годов он живет в Москве; в 1732 году на несколько дней ему удается вырваться в деревню. Что же он там делает? Оказывается, организует деревенских ребятишек на поиски разных «достопримечательностей» в природе, «нынче быв я в Дмитриевской моей деревне, и по известной вам речке Рохтале, посылая ребят малых, собрал каменья фигурных не малое число, между которыми суть весьма удивления достойные, а именно: раковина большая с ребрами, каковых здесь нигде не видал; корну аммонис, на котором со стороны лист дерева со всеми жилками изображен круглых колесцами со скважнями разных великостей более 100; губы березовые, окаменелые, довольно фигуру сохранивших, и другие тому подобные, которые, ежели потребно, могу прислать при случае во Академию»[55].
Это стремление — не только самому изучать, но и организовывать обследования через других, весьма характерно для В. Н. Татищева, и он широко использовал свои организаторские таланты в этом направлении; он, между прочим, стремился всячески материально поощрять тех лиц, которые могли принести пользу в этом отношении. Страсть его к познанию России, сознание необходимости этого для успехов Родины были столь велики, что он не жалел часто и своих собственных средств.
Интересный случай произошел с геодезистом Василием Шишковым, которого В. Н. Татищев посылал в Томск и Красноярск «для описи тамошних мест и положения на карту, а паче чтоб старался о древностях находящих и подземностях обстоятельно уведать, описать и, где можно, сознаменоватъ»[56].
В. Шишков выполнил задание хорошо — «ревностно описывал и куриозным местам учинил чертежи». В. Н. Татищев просил Академию наук наградить его[57] и пока что выдал ему 50 рублей из своих средств. Академия (президент Корф) отвечала: «оныя деньги ныне пятьдесят рублев на сщет принять; токмо к нему (т. е. В. Н. Татищеву) писать, что Академия на такие чрезвычайные расходы суммы не имеет». Тогда В. Н. Татищев ответил, что награждение Шишкову он принимает за свой счет, «…и если впредь так чрезвычайные курьезные вещи, кем найдены и объявлены будут, то хотя и Академия наук награждения дать не изволит, но я, не жалея своих денег, буду давать и в Академию оныя сообщать»[58].
Из этого видно, что В. Н. Татищев лучше понимал ценность и необходимость изучения страны, чем некоторые руководители Академии наук того времени.
В. Н. Татищев обладал качествами и кабинетного ученого. Он терпеливо сверял старинные летописи, штудировал массу книг, имел большой интерес к теоретическим построениям.
Наконец, отметим его огромную просветительную деятельность: он всюду создавал школы и стремился наладить правильную постановку преподавания в них. Он так же, как И. К. Кирилов много внимания уделял переводам и редактированию книг, нужных, по его мнению, для поднятия образования в России. Вел обширную переписку с Академией наук, написал для нее множество отзывов и рецензий на присылаемые ему рукописи, книги, инструкции и т. п.
Научная и просветительная деятельность В. Н. Татищева приносила ему только неприятности и расходы. В высших кругах его ненавидели. Когда он отправлялся в первый раз на Урал, враги напутствовали его: «он много руды накопает, да и самого закопают»; В. Н. Татищев был заклеймен в те времена ужасной кличкой «афеиста», т. е. атеиста. По этим причинам труды В. Н. Татищева не могли появиться в печати, и это составляло одну из главнейших трагедий его жизни. Насколько он сам презирал эти высшие придворные круги, видно из его характеристики двора Прасковии Федоровны, который по его мнению, «от набожности был госпиталь на уродов, юродов, ханжей и шалунов [т. е. шутов]».
Таким образом, только глубокий патриотизм, сознание необходимости научных исследований для родной страны и природная любознательность заставляли В. Н. Татищева заниматься научной деятельностью.
Работы В. Н. Татищева, к сожалению, не опубликованы полностью до сих пор. Это особенно относится к его географическим работам, многие к тому же еще не разысканы и, может быть, погибли совсем.
В дальнейшем мы остановимся более подробно на его географической деятельности. Но и географическая деятельность В. Н. Татищева была столь разнообразна и обширна, что в настоящей краткой статье мы не сможем коснуться всех ее сторон. Так мы не касаемся совсем его топонимических изысканий, а из его «практической географии» даем только очерк строительства Екатеринбурга.