После яростных революционных выступлений-митингов Поэт в Харькове — здесь Он встретился с друзьями Н. И. Кравцовой — художницей и весенним Поэтом Петниковым — и в Москве — Эрмитаже (драм. театр Суходольского 26-го марта, где бурно выступали: Маяковский, Ар. Лентулов, Василиск Гнедов, В. Гольцшмидт, П. Пермяк-Субботин) Поэт уехал в Пермь.
Выступал в Мариинской гимназии на огромном митинге учительскаго съезда.
В средине апреля Он с В. Гольцшмидт устроил лекцию — митинг в Екатеринбурге.
Женственно чуткий, светлый рыцарь Поэзии — единственно честный критик — известный Сергей Виноградов в Уральской Жизни (когда то в этой газете Поэт печатал Свои стихи) искренно писал:
— 19 апреля Екатеринбург блестяще выдержал экзамен на футуризм: встреча была триумфально-восторженная. Речь Василья Каменского — пламенная поэма, вдохновенная проповедь поэта — пророка, гимн ярчайшей красоте ликующей солнечности, взмах крыльев, несущих в воздушную Высь от низин жизни. Его стихи — песни — новое, счастливое светозарное, вольное, царство Грядушаго. Его голос — призывный огонь Поэта Сегодня, заженный Современностью. Его лучшия Книги — Стенька Разин, Девушки Босиком, Книга о Евреинове (С. Виноградов пишет по поводу этой книги: Если Евреинов во истину Колумб театральности — то Василий Каменский — Америго Веспуччи, гениально описавший красоты и богатства Америки) (Уральская Жизнь)
Славный рыцарь, нежный Друг Футуризма Сергей Виноградов — да будет благословен яркой памятью благодарнаго сердца Поэта.
Из Екатеринбурга Поэт едет перед отдыхом еще на две гастроли-митинга по заводам.
В Нижнем — Тагиле Он дружески встречается с уездным комисаром — адвокатом Михаилом Николаевичем Ветлугиным — другом юношества — и заводской публикой, приветствовавшей Поэта в театре, на лекциях.
И наконец еще одна гастроль в Невьянске, где заводская публика сердечно апплодирует редкому гостю, и Поэт уезжает к Себе на Каменку, утомленный сплошными переездами и нервной напряженностью
Он изумителный оратор: Его горячая всегда страстная, живая речь длится по 4 часа с двумя маленькими перерывами, в которые Он едва успевает выпить по стакану чая.
И дальше.
Стремительным натиском Он летит все вперед, сгорая в радужных перецветностях, преображаясь все вновь и вновь.
Это — Его полетная воля.
Его перелетный путь.
Его Судьба.