Спор с профессором
В кабинет профессора Хургина, вбежала взволнованная Марина.
— Что делать, Олег Борисович? Там опять этот гражданин с палкой, который скандалил на заседании Ученого совета.
— Дружинин? — с интересом спросил Хургин.
— Да, он называет себя инженером Дружининым. Обязательно хочет видеть вас. Я предложила ему обратиться к ученому секретарю, говорила, что вы заняты, — он ничего слушать не хочет. Такой настойчивый, мне даже страшно. Сказать ему, что вас срочно вызвали в Академию наук?
— Нет, зачем же, — улыбнулся Хургин, видя волнение своей секретарши. — Скажите ему, что я охотно приму его через полчаса. Пусть, если хочет, подождет в библиотеке.
— Через полчаса?.. — переспросила секретарша, показывая всем своим видом, что никак не одобряет решения профессора и снимает с себя всякую ответственность за последствия этого необдуманного поступка.
Дружинин сидел в приемной среди других посетителей, ожидавших директора Института прикладной геологии. На этот раз он был уже не в военной одежде, а в новом светло-сером просторном костюме. Костюм был ему очень к лицу и делал его гораздо моложе.
В одной руке Дружинин держал толстую трость — он брал ее, когда у него начинали болеть старые раны, — а в другой видавший виды кожаный портфель с чертежами и расчетами. Последние он закончил лишь вчера.
— Профессор сможет принять вас только через полчаса. Быть может, вы все же обратитесь к ученому секретарю? — сказала настойчивая Марина, подойдя к Дружинину.
— Нет, благодарю вас. Я подожду профессора, — отозвался тот.
— Как хотите, — Марина пожала плечами. — Можете подождать в библиотеке.
— Пойдемте, я вас провожу, я тоже иду туда, — сказала Люся Климова.
Она слышала разговор Дружинина с Мариной и поспешила подойти к человеку, о котором вспоминала столько раз.
Дружинин узнал маленькую смуглую женщину, которая сидела рядом с ним на защите диссертации, и улыбнулся ей, как старой знакомой.
Люся, в свою очередь, с интересом смотрела на этого странного человека. Он держался с подчеркнутой уверенностью, но его деланная непринужденность не могла обмануть Люсю. Видно было, что непривычная обстановка смущает Дружинина. Этот человек был застенчив и не мог скрыть своей застенчивости.
Заметив это, Люся почувствовала еще большую симпатию к нему.
Они пошли в библиотеку вместе, разговаривая, будто были знакомы уже несколько лет.
— Чем могу служить, товарищ Дружинин? — спросил Хургин, когда тяжелая дубовая дверь его кабинета впустила человека с ожогом на лице и тот подошел к столу профессора.
Дружинин остановился у стола, глядя на живые темные глаза и седые волосы поднявшегося ему навстречу ученого.
— Прошу вас, — указал Хургин на кресло, — садитесь и рассказывайте.
Дружинин показался на этот раз Хургину моложе и мягче, чем при первой встрече.
— Слушаю вас, — вежливо повторил профессор, видя, что посетитель не торопится излагать свое дело.
Дружинин, видимо, затруднялся, с чего начать.
«Он хороший парень, только слишком самолюбивый и упрямый», подумал Хургин и ободряюще улыбнулся гостю.
— Собственно говоря, у меня никакого нового дела нет, — сказал Дружинин, слегка тряхнув головой и как бы отбрасывая колебания. — Мне бы хотелось, — продолжал он, — поговорить более подробно о проекте, с которым я выступал на защите диссертации Ключникова. Если позволите, я напомню…
Лицо Хургина стало серьезным.
— Не надо… Я отлично все помню, — остановил он Дружинина. — Мне очень жаль, что вы решили заняться такой чепухой. Я считаю своим долгом предостеречь вас: это затея, недостойная делового человека.
— Я держусь другого мнения. И поэтому прошу вас выслушать доводы в пользу моего проекта, — твердо сказал Дружинин.
— Проектов использования внутреннего тепла земли существует много. Этим занимались виднейшие ученые и инженеры, но ничего не добились. Советую вам выбрать другую, более благодарную задачу. Не стоит отдавать жизнь химерам…
Хургин смотрел на своего посетителя с сочувствием: ему жаль было этого молодого и, по всей видимости, способного человека.
Но Дружинин не нуждался в сочувствии профессора.
— Это не химеры. Я утверждаю, что это задача, вполне посильная современной технике. Не жаль жизни, чтобы разрешить такую задачу, — я вижу в этом свой долг.
— Сядьте, пожалуйста. Я не привык принимать рапорты, — досадливо прервал все еще стоявшего перед ним посетителя Хургин.
Человек с ожогом на лице вызывал противоречивые чувства. Сила убежденности и настойчивость Дружинина нравились ученому. Именно эти качества он привык больше всего ценить в своих учениках. То, что Дружинин решил притти сюда после скандала на защите диссертации, тоже говорило в его пользу. Несомненно, это был мужественный человек. Четкость мысли сочеталась у него со спокойной, полной достоинства манерой держать себя.
Хургин охотно взял бы его к себе в аспиранты и сделал бы из него настоящего ученого, спокойного методичного, чуждого случайным увлечениям.
Но настойчивость посетителя переходила в упорство. Он держался вежливо, но как-то уж слишком независимо и уверенно, словно пришел в магазин за покупками, а не в научное учреждение за советом.
Хургин готов был помочь ему выбрать тему для новой работы, которая ввела бы его в круг ученых. Но этот странный человек ничего не желал слушать. Он говорил о своем, отвергая все попытки Хургина дать разговору иное направление.
Дружинин сел в кресло и, вынув из портфеля папку с бумагами, положил перед профессором.
Здесь схема моего проекта и некоторые расчеты. Я прошу вас ознакомиться с ними и дать свое заключение… На этот раз мои соображения обоснованы несколько полней, чем раньше. Быть может, они уже не вызовут такого безоговорочного осуждения!..
— Вы давно над этим работаете?
Хургин открыл папку.
— Да, очень давно, — ответил Дружинин и, сделав небольшую паузу, продолжал: — Мысль об этом проекте не давала мне покоя со студенческих лет. Я мечтал о времени, когда смогу целиком отдаться работе над проектом. — Глаза Дружинина заблестели. — Будучи в институте, я искал технического решения этой проблемы. Тогда я разработал первый проект использования внутреннего тепла земли. Но он был слишком наивным и фантастичным. Настоящее решение я нашел только теперь.
Хургин внимательно слушал его, склонив голову набок. Он решил дать Дружинину возможность высказаться до конца.
— …Каждый подземный котел даст больше энергии, чем любая из величайших силовых станций мира, больше, чем Днепрогэс и Ниагара, вместе взятые… Посудите, какая победа над природой! Самая большая после изобретения парового двигателя и электрического мотора! Энергия потечет из земных недр, как широкая, полноводная река.
Дружинин перевел дыхание и продолжал с новой энергией:
— Подземные котлы будут работать совершенно автоматически, веками, тысячелетиями, до скончания времен, без всякого обслуживания и вмешательства человеческих рук. Каждый котел сочетает разумную направленность машины с постоянством явлений природы…
— Позвольте, позвольте! Почему это веками, почему совершенно автоматически? — спросил Хургин, чувствуя, что неукротимая фантазия Дружинина начинает увлекать и его.
— Потому что подачу воды можно раз и навсегда отрегулировать в соответствии с давлением пара. Воды будет подаваться ровно столько, сколько выкипает, — быстро ответил Дружинин.
— Так, так, — кивнул головой Хургин. — Все это очень заманчиво. Ваша мысль мне ясна… Скажите, почему вы решили взяться за это дело? — спросил он, испытующе глядя на посетителя. — Думаете, что это благодарная задача?
— Неудачи других меня не пугают. Для меня это вопрос жизни и чести. Я обязан сделать это.
— Но почему же вы обязаны? — снова спросил профессор.
— Это целая история… — Дружинин запнулся, видимо затрудняясь говорить дальше, и вытащил из кармана большой черный кожаный кисет. Не зная, что делать с кисетом, он перекладывал его из одной руки в другую. — Целая история, — повторил он. — Если хотите, я расскажу ее в двух словах… У вас можно курить, профессор?
Хургин кивнул головой.
Дружинин свернул папиросу и закурил.
— Так какую историю вы хотели рассказать мне?
— Видите ли, у меня на фронте был товарищ. Геолог Петров Василий Никифорович. Мы встретились с ним под Москвой зимой тысяча девятьсот сорок первого года. Мы были недолго знакомы, а по-настоящему поговорили только один раз, и то не до конца… Может быть, это неинтересно, профессор?
— Продолжайте, — сказал Хургин.
— Как-то раз мы лежали в засаде, застыв от холода. Трещал мороз, огонь развести было нельзя, даже курить запретили. И вот, лежа рядом, мы разговорились о том, что обидно мерзнуть на земле, когда она такая горячая там, внутри. — Дружинин показал рукой вниз. — Ведь там подземный океан расплавленной лавы, материки плывут на нем, как льдины… Оказалось, что Петров, так же как и я, работал над этим вопросом. У него тоже был проект подземного котла. Мало того, он нашел место, где такой котел было легче всего построить. Подробнее рассказать он не успел: подошли немецкие танки, и начался бой. Мы успели только пообещать друг другу, что если один из нас погибнет, то другой доведет дело до конца…
— Что же было дальше? — спросил Хургин мягко.
Его интонация свидетельствовала о том, что рассказ произвел на него впечатление.
— Ничего, — грустно ответил Дружинин. — Больше я его не видел. Он погиб. По приезде в Москву я начал разыскивать его родных и его прежнюю квартиру. Родных я не нашел, а квартира, где хранились все его бумаги, была разбита бомбой. На месте дома оказался сквер… На память о нашей короткой дружбе я сберег вот эту вещицу. — Дружинин разгладил на ладони кисет. — Это все, что у меня есть. Никаких следов проекта не сохранилось…
— И вы не захотели с этим примириться?
— Да. Решил начать все сначала: разработать проект, найти подходящее место, доказать целесообразность дела… И построить котел. Мой долг сделать это.
— Напрасно решили. Все-таки напрасно. — Тон Хургина опять стал сухим. Методичный, добросовестный ученый победил в нем: он не мог, не имел права сочувствовать химере, пора было вернуть этого человека к реальности. — Совершенно напрасно, — повторил он: — строить такой котел нельзя.
— Но почему же нельзя? — воскликнул Дружинин с воодушевлением. — Такие котлы будут великолепно работать. Благодаря им возникнут новые промышленные центры, прекрасные города. Котлы дадут воду пустыне, растопят ледники, сберегут леса, навсегда избавят человека от черной работы. Они преобразят лицо земли и превратят ее в цветущий сад. Мы с вами это сделаем, профессор…
— Да нет же! Не сделаем! — с досадой прервал его Хургин. Он хотел говорить совсем не об этом и был раздражен упорством Дружинина.
Дружинин собирался возразить, но Хургин остановил его движением руки.
— Подождите. Дайте, наконец, мне сказать… Вы пришли, чтобы узнать мое мнение о вашем замысле? Извольте. Это детская мечта, деловому человеку не к лицу ею увлекаться, поберегите свое вдохновение.
— Погодите, профессор, — сказал Дружинин все с тем же непреклонным упрямством. — Основная мысль бесспорна, а в остальном поможете мне вы, ученые. Ваш долг пойти навстречу такому проекту.
— Какому проекту? — сердито бросил Хургин и открыл папку Дружинина. — Поймите, никакого еще проекта у вас нет, и замысел ваш неосуществим, — говорил он, бегло просматривая чертежи Дружинина, — Техника не знает способов проходки таких глубоких шахт, это дело далекого будущего… Если бы такая шахта и появилась, от нее все равно не было бы никакого толку. Камень быстро охладится, накипь, которая осядет на стенах вашего подземного котла, еще больше уменьшит теплоотдачу, пар на пути к поверхности земли тоже будет сильно охлаждаться, и в результате ваш котел даст совершенно мизерный эффект.
— Меня могут убедить только расчеты. Те, которые сделал я, дают иную картину. Они перед вами — можете убедиться. Охлаждение камня покроется за счет нагревания его от окружающей породы, а борьбу с накипью можно предусмотреть. Эти возражения несерьезны, профессор. Я ждал более солидной критики.
— Поймите, здесь нечего критиковать. Возражений столько, что об этом всерьез и говорить нечего, — рассердился Хургин.
Он поднялся, быстро достал из шкафа несколько справочников и начал раскрывать их перед Дружининым один за другим.
— Вот, глядите… Здесь цифры теплопроводности базальта и гранита. Вот таблица давления пара… Вот расчет охлаждения… Видите, как бесконечно далеко все это от того, что вам нужно! Цифры против вас, их вы не переспорите!
— Они меня ничуть не убеждают, — сказал Дружинин, равнодушно отодвигая от себя справочники. — Во-первых, справочники дополняются после каждой новой серьезной работы, а во-вторых, никто из авторов не был на глубине в семь-восемь километров под землей и не знает, что там делается… Дело не в цифрах, которые здесь приведены, а в том, что вы не хотите говорить со мной серьезно, профессор.
Самоуверенность Дружинина взорвала профессора.
— Вы признаете только себя и никого больше. Единственный авторитет и судья! Просто великолепно!
— Я хочу смотреть вперед, а не назад, — спокойно возразил Дружинин. — Поймите меня, профессор… Именно вперед мы обязаны смотреть, на много лет вперед. Я буду ошибаться — вы меня исправите, за этим я пришел. Ученым виднее, какой путь избрать, но котел так или иначе придется построить!
— Так вы принесли нам заказ?
— Да, если хотите, заказ.
— Еще бы, это так просто!.. Но вы, видно, забыли, что наука до этого еще не дошла. Или это вас не касается? Вы приказываете: сделать — и все!
— Но ведь все равно придется сделать, — невозмутимо сказал Дружинин.
Казалось, он решил вывести из себя профессора и добился, наконец, своего.
— Нет, товарищ заказчик, ошибаетесь! Здесь заказывать не приходится! — воскликнул Хургин, гневно усмехаясь. — И давайте не говорить о вашем так называемом проекте. Не смешите меня…
Последние слова Хургина оказали неожиданное действие на Дружинина. Он побледнел, вскочил и, не помня себя от гнева, бросился к Хургину.
— Вы что же, принимаете меня за шарлатана? — закричал он.
Тут произошло то, о чем после с досадой вспоминал Дружинин. Он ударился больной ногой о край стола и, покачнувшись, стукнул тростью о стол профессора.
Стекло на столе с удивительной легкостью лопнуло, осколки брызгами полетели во все стороны.
Дружинин словно бы нарочно разбил стекло.
Хургин не шевельнулся, казалось, не заметил, что произошло.
— Что же, зовите милицию… Я готов нести ответственность за нарушение порядка, — медленно проговорил Дружинин.
Он стоял у стола профессора, сложив руки на груди. Его гнев уже прошел. Темный шрам от ожога резко выделялся на побледневшем, утомленном лице.
Профессор внимательно посмотрел на Дружинина, потрогал рукой осколки стекла и вышел из-за стола.
От его раздражения не осталось и следа. Можно было подумать, что гнев Дружинина доставил ему только удовольствие.
— Пожалуй, на этот раз обойдемся без милиции, — сказал он и снисходительно посмотрел на Дружинина. — Но все же советую вам найти иные доказательства, более убедительные и менее шумные. Вы хотите заставить говорить с собой серьезно. Это будет нелегко. Придется вам еще поучиться и поработать над проектом. Вот после этого мы, может быть, встретимся.
— Посмотрим, — ответил Дружинин мрачно и, резко повернувшись, пошел к выходу. — Сожалею, что так получилось. При случае доставлю вам новое стекло, — сказал он, овладев собой и приостанавливаясь у двери. — Прощайте!
— Не беспокойтесь о стекле. Всего хорошего! — Хургин как ни в чем не бывало кивнул ему головой.
Оставшись один, профессор вдруг щелкнул пальцами и расхохотался.
— А интересно, чорт возьми! Я не ошибся, — сказал он. — Кажется, мы еще будем друзьями…
Дверь приоткрылась, и в нее просунулась голова взволнованной Марины.
Увидев, что профессор цел и невредим, секретарша вошла и тяжело перевела дыхание.
— Какой ужас! Я боялась, он вас убьет. Я предупреждала…
— Велите убрать. — Профессор показал на разбитое стекло. — Это я уронил образцы кварца. Удивительно непрочные стекла, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Марины.
— Если он явится еще — прямо звонить в милицию? — спросила Марина.
— Зачем же? Мы с ним отлично побеседовали. — Профессор усмехнулся. — Как только придет, ведите его ко мне без всяких разговоров.
Когда Марина ушла, профессор начал ходить из-угла в угол. Вернувшись к столу, он снова потрогал осколки стекла и задумался.
Потом подошел к телефону и попросил соединить его с библиотекой.
— Пришлите мне все, что есть нового относительно использования внутреннего тепла земли… Да, да, журналы, материалы по геотермии тоже — все, что есть о тепле земли. Особенно меня интересуют силовые установки в вулканических районах…
Как только принесли книги и журналы, Хургин засел за них и попросил Марину больше его сегодня не тревожить.