Он развернулся на 180 градусов и не повысил своего голоса, но его последние слова прозвучали, как гвозди в крышку гроба:
— Откройте шкаф, Гаррик. Одна из ваших жертв — внутри.
Гаррик тупо стоял перед ним, опустив руки. Остальные тоже были неподвижны.
— Мы извлекли его тело изо рва сегодня утром, — скучным тоном продолжил Бенколен, — ибо именно туда вы его сбросили. Откройте дверь!
Гаррик был на грани обморока. Он посмотрел вниз. Тоненькая струйка воды бежала из-под двери шкафа.
— Я… я не могу, — пробормотал Билли Гаррик.
— Слушай! Ты убил Франьо.
— Да, я убил Франьо, — автоматически ответил тот.
Сэр Джон неожиданно сел, сжав голову руками.
— Мне рассказать им, как ты это сделал?
— Нет!
— Но я должен, Гаррик. Вы с Мертоном оба увязли в долгах мистеру Джулиану Арбору. Вы вдвоём придумали эту двойную перемену облика, чтобы вслед за тобой лорд Брэндон и остальные поставили по пять тысяч фунтов. В действительности подобного рода заговор стал очевидным, как только я выяснил, что никакой книги под названием «Contes du Diable» не существует! Но Джулиан Арбор этого не знал. Вы одинакового роста с Мертоном — так сказал сэр Джон — и одного телосложения. Когда он заперся в этой самой комнате, он применил тот свой талант преображения, о котором упоминал сэр Джон. Он сбрил бороду, надел парик, заранее заготовленный в ящике стола, и закрепил эффект толикой грима. Он был на высоте!
Вспомните: освещение только свечное! Никто бы не заподозрил подлога. Выдать его мог бы только голос, но ты был простужен, как простужен и сейчас, а сиплый голос воспроизвести элементарно. После того, как дверь заперли снаружи, а Мертон завершил приготовления, он спустился на лестницу и стал ждать, слившись со стеной у самой нижней двери. По пути вниз он совершил холостой выстрел, наверняка заставивший наблюдателей разом в давке броситься внутрь через дверь. Было темно; у Брэндона свечи не было, и единственное, что он мог видеть — это лишь одна дверь наверху, из-за которой пробивался свет. Те, кто проходили через дверь, чувствовали только тела соседей, и Мертон легко смешался с ними — опять поднялся наверх, но уже в роли тебя. Ты же заранее выскользнул из дома: вспомните, что сэр Джон ни разу не видел тебя с момента выхода из комнаты до того, как все вновь оказались там, более того, он слышал шаги в доме. Никто не следил за иными дверьми, кроме той, за которой Мертон запер себя. Никто не видел, как ты выходил. На протяжении следующих трёх часов Мертон был тобой.
Но твой мотив, причина твоего участия в этом переодевании гораздо глубже. На первый взгляд ты хотел выиграть деньги от пари лорда Брэндона и поделить их; именно так ты и добился согласия Мертона. Твой настоящий мотив — убийство. Твой настоящий мотив — получить алиби, доказать своё присутствие в Колокольне в тот момент времени, когда ты на самом деле мчался к дому Франьо на автомобиле! Дьявольски умно! Твою вину даже предположить было нельзя, ведь Мертон невольно доказал, что ты не покидал его дома в самое время убийства. Ты же намеревался именно Мертона обвинить в преступлении!
Он повернулся к сэру Джону.
— Поразмысли, мой друг! Кто единственный мог иметь ключ от дома Франьо, как не человек, которому тот всецело доверял, которого назначил своим наследником? Разве эта самая логичная мысль не приходила тебе в голову? Фулк ведь — новый слуга, не посвящённый в тайны охраны дома! Я ведь из-за тебя, сэр Джон, проглядел эту очевидность — как ты клялся мне, что Гаррик был в Колокольне весь вечер! Гаррику нужны были деньги. Следовательно, рассудил он, Франьо должен умереть. Состояние будет его, а в убийстве обвинят Мертона. Но, поскольку Мертон обеспечил ему алиби, он тоже должен умереть, иначе план выйдет наружу.
Что же он делает? Он входит в дом Франьо, убивает его и возвращается. Тем временем Мертон, переодетый в Гаррика, вынужден пойти домой с сэром Джоном. Немедленно уйдя в «свою» комнату, он прыгает в окно и возвращается в Колокольню, где они договорились опять встретиться друг с другом и быстро преобразиться назад, пока солнечный свет не разрушил иллюзию. На краю рва они встречаются. Всё понимаете? Драка у воды, Мертон падает, но успевает ударить Гаррика ножом. Труп привязан к мешку с камнями, сброшен в воду — готово! Хотя полиция будет обыскивать всю Колокольню, она будет искать живого Мертона в доме, а не труп во рву.
Раненый Гаррик возвращается к сэру Джону. Когда он пересекает лужайку, сэр Джон видит его, но уверен, что это Мертон, которого у него нет никаких оснований считать того мёртвым. Соломенные волосы в лунном свете отлично играют роль лысой головы: проверьте сами! Гаррик слышит предупредительный крик сэра Джона; он понимает, что попал в ловушку, если только не…
— Тогда, — выкрикнул француз, — что же приходит в голову этому гению обмана? Сэр Джон вообразил, что Мертон хочет напасть на него; почему же не притвориться, что так оно и есть, ведь иначе Гаррик будет не в силах объяснить рану на руке?! И это сработало просто отлично! Гаррик рвёт на себе одежду, срывает перевязь с руки, чтобы кровь вновь потекла. Проходит примерно четыре минуты, пока сэр Джон не достигает его комнаты. Гаррик имитирует борьбу в темноте, выдумывает изобретательную историю, которая одна лишь в силах спасти его от разоблачения. Почти катастрофу он превращает в новое нападение, которое припишут Мертону!
Напряжение спало со всех, осталась лишь трагедия. Ложный эмоциональный стимулятор оставил тошнотворное послевкусие. Арбор и сэр Джон отодвинулись от Гаррика. Всё колдовство оказалось лишь дешёвой балаганной шуткой. Под маской гения был мошенник.
Бенколен зевнул.
— Eh, bien! — прошептал он. — Не только не приятно, но даже не умно. Нарушены самые прекрасные каноны истории; мы не только разоблачили нашего героя-страдальца, но в нём недостаточно театрального даже для того, чтобы завершить спектакль самоубийством. Понимаете, реальность бесконечно проще и нелепее, чем рассказы о ней. Господа, мы с вами окунулись в аллегорию. Что же вы вынесли из неё? Как вы объясните ту случайность, что заставила мистера Арбора, раздражённого этим безрассудным пари людей, которые не в состоянии оплатить проигрыш, броситься из Колокольни в дом Франьо, дабы лично потребовать возвращения долгов племянника?
Сэр Джон рассеянно надел шляпу.
Ну… — протянул он, избегая смотреть на Гаррика.
Лорд Брэндон распахнул дверь. Он молчал. Лицо его выражало лишь презрение.
— Грязная крыса! — что-то в этом роде пробормотал Джулиан Арбор.
В темнеющую комнату вошёл констебль и направился к Гаррику. Нервы последнего были на пределе; он сполз на пол, и Бенколену показалось, что послышался стон. Француз заговорил мягко:
— Не следует никому из нас думать, что он дьявол. Мертон так считал, ведь он был способен принимать любой облик, как Сатана, появлявшийся на шабаше ведьм в образе козла (вот истинное значение его статуэтки)… Раньше мы — люди старой закалки — считали, что есть на свете вера, честь, преданность. Но мы больше в них не верим, сэр Джон. Мы увидели, какова жизнь и какова молодость. Это наша последняя иллюзия, подобно тому, как преображение было последней иллюзией Мертона… Мы больше не верим, сэр Джон…
В комнате совсем стемнело. Все вышли, кроме Мадлен Ландерворн. Она нагнулась над человеком, распростёртым на полу, и глаза её наполнились слезами.
— Билли, — повторяла она, — я не верю им. Я не верю им!