Гостиница французского курортного городка. Терраса, которую делят на две половины, поставленные в ряд кадки с невысокими деревцами. В глубине каждой половины — створчатые двери, с оранжевыми и белыми навесами, защищающими от летнего солнца. Параллельно рампе идет балюстрада. По обе стороны от зеленой «границы» одинаковая плетеная мебель: пара кресел и стол. Восемь часов вечера. Где-то неподалеку играет оркестр. Открываются двери правой части террасы, и появляется Сибилла Чейз, хорошенькая блондинка, одетая в изящный дорожный костюм. Она проходит к балюстраде, вдыхает полной грудью и осматривается с выражением радостного удовлетворения.
Сибилла. Эллиот, милый! Иди скорей сюда. Здесь так чудесно.
Эллиот (голос). Иду, иду.
Через несколько мгновений на террасу выходит Эллиот, стройный симпатичный мужчина лет тридцати, на нем также дорожный костюм. Он подходит к Сибилле и задумчиво смотрит вдаль. Сибилла берет его под руку.
Эллиот. Да, вид неплохой.
Сибилла. Божественный. Смотри, яхта! Как красиво огни в воде отражаются. Милый, я так счастлива!
Эллиот. В самом деле?
Сибилла. А ты разве нет?
Эллиот. Разумеется, да. Я ужасно счастлив.
Сибилла. Только подумать. Мы с тобой — муж и жена.
Эллиот. Да, дело кончилось трагически.
Сибилла. Не смейся. Не стоит иронизировать над нашим медовым месяцем только потому, что в твоей жизни он не первый.
Эллиот (хмурясь). А вот это уже глупо.
Сибилла. Ты обиделся?
Эллиот. Немного.
Сибилла. Миленький, не сердись, я не хотела. Ну, поцелуй меня.
Эллиот целует Сибиллу и кладет руку ей на плечо.
Сибилла. Нет, ты без любви поцеловал.
Эллиот (снова целует ее). Так лучше?
Сибилла. Надо три раза. Я суеверна.
Эллиот (целуя). Ты прелесть.
Сибилла. Скажи, ты рад, что на мне женился? (Отходит на шаг, не выпуская его руки.)
Эллиот. Конечно, рад.
Сибилла. Нет, ты очень рад?
Эллиот. Я рад неописуемо и невыразимо.
Сибилла. Я так счастлива.
Эллиот. Пойдем, надо переодеться. (Держа ее за руку, делает шаг к двери.)
Сибилла. А ты больше рад, чем когда женился на своей первой жене?
Эллиот (выпуская ее руку). Ну вот, опять эта шарманка.
Сибилла. Потому что я все время о ней думаю, и ты тоже.
Эллиот. Ничего подобного. (Садится в кресло.)
Сибилла (подходя к балюстраде). Она ведь была красивая, да? Эта твоя Аманда?
Эллиот. Очень.
Сибилла. Красивей меня?
Эллиот. В миллион раз.
Сибилла. Эллиот!
Эллиот. Она была красивая, гибкая, с тонкими изящными руками, с длинными стройными ногами, и танцевала она грандиозно. Ты, кстати, совсем не умеешь танцевать.
Сибилла. Может, она и на рояле играла лучше чем я?
Эллиот. На рояле она вообще не играла.
Сибилла. То-то. Может, у нее были лучшие организаторские способности?
Эллиот. Не было. И еще у нее не было твоей матери.
Сибилла. Мне кажется, ты не очень-то любишь мою мать.
Эллиот. Не люблю? Да я ее терпеть не могу!
Сибилла. Поверь, в глубине души она очень хорошая.
Эллиот. Значит, до такой глубины я еще не докопал.
Сибилла. Меня очень огорчает, что ты ее не любишь.
Эллиот. Чепуха. (Поднимается с кресла.) По-моему, ты и замуж-то за меня вышла только для того, чтобы сбежать от нее.
Сибилла. Я за тебя вышла, потому что я тебя люблю.
Эллиот. О, Господи, Господи.
Сибилла. Я тебя в миллион раз больше люблю, чем Аманда. Уж я-то не мучила бы тебя, так как она.
Эллиот (закуривая сигарету). Мы мучили друг друга обоюдно.
Сибилла. Нет, все было из-за нее, ты же сам знаешь.
Эллиот (с чувством). Да, да, да! Все было из-за нее!
Сибилла. Быть такой дурой, чтобы потерять тебя!
Эллиот. Мы оба потеряли друг друга.
Сибилла. Нет, это она тебя потеряла. По своей вредности и глупости.
Эллиот. Может, хватит уже про Аманду?
Сибилла (усаживаясь в кресло). Но лично я очень рада. Потому что если бы не ее отвратительный характер и ее неверность, мы бы сейчас не были вместе.
Эллиот. Ну, неверной она не была.
Сибилла. Откуда ты знаешь? А я вот уверена, что была. Поспорить могу, что она тебе изменяла каждые пять минут.
Эллиот. Чтобы изменять каждые пять минут, Аманде не хватило бы пунктуальности. (Закуривает.)
Сибилла (помолчав, с надеждой). Ты ведь ее ненавидишь, да?
Эллиот. Ненавижу? Да нет. Скорее, презираю.
Сибилла (удовлетворенно). Ну, это даже лучше.
Эллиот (опершись на балюстраду и глядя вдаль). Но при этом мне ее жалко.
Сибилла. Это почему же?
Эллиот. В ней есть что-то трагическое. Такая судьба — вечно все усложнять, и во всем запутываться.
Сибилла. Да сама она во всем виновата, не вижу, почему ее надо жалеть.
Эллиот. У нее были и хорошие качества.
Сибилла. Просто ты очень уж добрый. Она же всю твою жизнь в ад превратила. Любой другой на твоем месте испытывал бы злорадство.
Эллиот. К чему весь разговор? Это уже далекое прошлое.
Сибилла. Пять лет — не такое уж далекое.
Эллиот. Достаточно.
Сибилла. Скажи, а ты мог бы снова ее полюбить?
Эллиот. Хватит, Сибилла.
Сибилла. Нет, скажи, мог бы?
Эллиот. Ну, конечно, нет, я же тебя люблю.
Сибилла. Меня ты любишь не так как ее, я это чувствую.
Эллиот (зайдя за спинку ее кресла). Пожалуй, моя любовь к тебе идет больше от разума.
Сибилла. И слава Богу. Именно о такой любви я мечтала.
Эллиот. И была права. Любовь — не любовь, если в ней нет разума, доброты и покоя. Любовь — это нечто надежное, светлое, мирное. Нечто уютное и теплое (садится на край стола), без глупых истерик и сцен ревности. Вот чего мне хочется, и, как я теперь понимаю, хотелось всегда. Надеюсь, дорогая, это не кажется тебе слишком скучным.
Сибилла. Милый, разве с тобой может быть скучно!
Эллиот. Я намного старше тебя.
Сибилла. Совсем не намного.
Эллиот. На семь лет.
Сибилла. Смотри — когда смолкает оркестр, здесь слышен шум прибоя.
Эллиот. Завтра с утра пойдем на пляж.
Сибилла (подходя к балюстраде). Только я загорать не буду.
Эллиот. Почему?
Сибилла. Ненавижу загар на женщинах.
Эллиот (тоже подходит к балюстраде). Хорошо, не загорай. Надеюсь, мужской загар у тебя ненависти не вызывает?
Сибилла. Конечно, нет. Мужчинам загар идет.
Эллиот. У нашей юной леди, похоже, твердые принципы.
Сибилла. В каком смысле?
Эллиот. Все — по полочкам.
Сибилла. Ты это о чем?
Эллиот. А настоящий мужчина, по-твоему, конечно, обязан курить трубку. Так ты скажи, если надо я начну курить.
Сибилла. Да, я люблю, когда мужчина похож на мужчину. Но, может, я тебя как-то не так поняла.
Эллиот. Но ты еще научишься понимать меня и будешь обо мне заботиться, правда?
Сибилла. Я постараюсь научиться понимать тебя.
Эллиот. А заодно командовать мной, да так, что я и не замечу.
Сибилла. Ты что, хочешь меня обидеть?
Эллиот. Вовсе нет, просто интересно.
Сибилла. Что?
Эллиот. Мне интересно, что у тебя на уме, какие твои истинные намерения.
Сибилла. Мои намерения? О чем ты?
Эллиот. Ну да, конечно, ты меня любишь, и все такое, но должны же у тебя быть какие-то намерения.
Сибилла. Я даже понятия не имею — о чем ты говоришь!
Эллиот. Возможно, они у тебя пока в подсознании. Древний инстинкт побуждает тебя накапливать полезную информацию на будущее, и ты исподволь наблюдаешь за мной, как этакий зоркий котенок.
Сибилла. А вот сейчас ты меня уже и, правда, обидел!
Эллиот. Чем? Я же сказал «котенок», а не «кошка».
Сибилла. Котята вырастают и становятся кошками.
Эллиот. Надеюсь, ты постараешься этого избежать. (Смотрит куда-то вдаль.)
Сибилла (снова подходит к нему и берет под руку). Что с тобой, милый? Может быть, ты проголодался?
Эллиот. Ничуть.
Сибилла. Ты вдруг стал такой мрачный, так зло говоришь. Да, я веду себя чисто по-женски. Но это вовсе не значит, что я коварная и расчетливая.
Эллиот. Я не сказал, что ты коварная и расчетливая.
Сибилла. Терпеть не могу этих мужеподобных женщин, которые шумят и всюду лезут.
Эллиот. Я-то и женоподобных мужчин не выношу, которые лезут.
Сибилла. И мне казалось, после Аманды тебе хочется тихой женской ласки и покоя.
Эллиот. Да что ты все время про Аманду?
Сибилла. А разве это не естественно?
Эллиот. Что тебя конкретно интересует?
Сибилла. Из-за чего ты на самом деле с ней развелся?
Эллиот. Это она со мной развелась — по причине моего грубого обращения и супружеской неверности. Я провел целый уик-энд в Брайтоне с дамой по имени Вера Уильямс. У нее была самая грязная щетка для волос из всех, что я видел.
Сибилла. Неуместное благородство. Скажи, почему ты сам не подал на развод?
Эллиот. Это не было бы поступком джентльмена, как к этому слову ни относись.
Сибилла. По-моему, она слишком легко от тебя отделалась.
Эллиот (вставая). Я прошу раз и навсегда прекратить разговор на эту тему.
Сибилла. Хорошо, милый, больше не буду.
Эллиот (глядя вдаль). Не хочу больше ни видеть ее, ни слышать ее имени. Никогда.
Сибилла (также глядя вдаль). Хорошо, миленький.
Эллиот. Это ясно или нет?
Сибилла. Да, миленький. (Помолчав.) А медовый месяц вы с ней где провели?
Эллиот. В Сен-Морице. И хватит уже.
Сибилла. Ненавижу Сен-Мориц.
Эллиот. Я тоже ненавижу. Смертельно.
Сибилла. Ну и как она на лыжах катается?
Эллиот (поворачиваясь к ней лицом). Мы ужинать будем здесь, внизу, или пойдем в казино?
Сибилла (обнимая его за шею). Я тебя люблю. Очень, очень, очень, очень.
Эллиот (тянет ее за руку.) Прекрасно. Пойдем, переоденемся.
Сибилла (тянет его назад). Сперва поцелуй.
Эллиот (поцеловав ее). Так что, в казино?
Сибилла. Давай в казино. (Снимает сумку с балюстрады.) Ты что, любишь играть в карты? Ты мне раньше не говорил.
Эллиот. Так, от случая к случаю.
Сибилла (взяв его за руку). Тогда я сяду за твоим креслом, и тебе пойдет хорошая карта.
Эллиот. Вот тут-то и начнется самое страшное.
Сибилла вместе с Эллиотом скрываются в своем номере. После небольшой паузы из другого номера выходит Виктор Принн, довольно привлекательный мужчина лет тридцати-тридцати пяти. На нем легкий дорожный костюм. Он осматривается, вдыхает воздух полной грудью.
Виктор (зовет). Аманда!
Аманда (голос). Что?
Виктор. Иди скорей, здесь потрясающий вид.
Аманда. Я еще мокрая после ванны. Сейчас приду.
Виктор подходит к столу и выбивает свою трубку. Появляется Аманда. Она очень элегантна, с живым лицом и прекрасной фигурой. На ней легкий халат.
Аманда. Я тут схвачу воспаление легких. Как пить дать.
Виктор. Господи!
Аманда. В каком смысле?
Виктор. Ты выглядишь божественно. (Берет ее руку в свою.)
Аманда. Спасибо, дорогой.
Виктор. Как будто сошла с рекламного плаката.
Аманда. Надеюсь, с приличного?
Виктор. Мне до сих пор не верится. Мы тобой здесь, вдвоем, и ты — моя жена!
Аманда (потершись щекой о его плечо). Какая колючая ткань.
Виктор. Тебе не нравится?
Аманда. Пожалуй, слишком жесткая.
Виктор. Ты меня любишь?
Аманда. Ну, естественно, именно поэтому я здесь.
Виктор. А ты меня сильнее любишь, чем любила…
Аманда (перебивая). О, я умоляю!..
Виктор. Нет, скажи, ты меня любишь сильнее, чем любила Эллиота?
Аманда. Я уже не помню, все это было давно. (Садится в кресло возле деревьев.)
Виктор. Не так уж и давно.
Аманда. Целую жизнь тому назад.
Виктор. Охотно бы свернул его поганую шею.
Аманда (со смехом). За что?
Виктор. За то, что он тебя мучил.
Аманда. Это был обоюдно.
Виктор. Чушь! Виноват был он. И ты это знаешь.
Аманда. Да, теперь я тоже пришла к такому выводу.
Виктор. Скотина.
Аманда. Не надо так нервничать, дорогой.
Виктор. Я никогда с тобой не стану обращаться, как он.
Аманда. Вот это правильно.
Виктор. Я слишком люблю тебя.
Аманда. Он тоже меня любил.
Виктор. Хороша любовь! Ведь он даже один раз тебя ударил!
Аманда. Не один раз.
Виктор. И куда он тебя бил?
Аманда. По разным местам.
Виктор. Какой мерзавец!
Аманда. Я его тоже колотила. Как-то раз я об его голову разбила целых четыре грампластинки! Это было такое наслаждение!
Виктор. Видно, он сам тебя довел!
Аманда. Да, да, довел, и хватит об этом. Ей Богу, для начала нашего медового месяца это не лучшая тема.
Виктор. Он не оценил счастья, которое ему выпало. (Подходит к ней, берет за руку.)
Аманда. Лучше погляди, как красиво играют на воде огни вон той яхты. Интересно, кто ее владелец.
Виктор. Завтра пойдем на пляж.
Аманда. Да. Я здесь хочу как следует загореть.
Виктор (укоризненно). Аманда!
Аманда. А что такое?
Виктор. Ненавижу загорелых женщин.
Аманда. Почему?
Виктор. Ну, по-моему, женщин загар не очень красит.
Аманда. Меня, дорогой, он ужасно красит.
Виктор. Ну, что ж, если ты так хочешь.
Аманда. Хочу и непременно! У меня с собой целая коллекция кремов и растираний для загара.
Виктор. У тебя и так чудесная кожа. (Целует ее в щечку.)
Аманда. Подожди, вот увидишь. Когда я стану вся такая бронзово-золотистая, ты еще сильнее меня полюбишь.
Виктор. Любить сильнее, чем я тебя люблю, уже невозможно.
Аманда. Жаль, дорогой. Я надеялась, наш медовый месяц будет шагом вперед.
Виктор. А где ты провела свой первый медовый месяц?
Аманда (предостерегающе). Виктор!
Виктор. Я хочу знать.
Аманда. В Сен-Морице. Туда все ездили.
Виктор. Терпеть не могу Сен-Мориц.
Аманда. Я тоже.
Виктор. И он сразу начал устраивать тебе скандалы?
Аманда. Нет, спустя пару дней. Я решила, на него так действует горный воздух.
Виктор. И все же ты любила его?
Аманда. Да, Виктор.
Виктор (положив руку ей на плечо). Моя бедная девочка.
Аманда. Дорогой, постарайся говорить не так напыщенно.
Виктор (задетый). Аманда!
Аманда. Похоже, у тебя обо мне неверное представление.
Виктор. В каком смысле?
Аманда. Я никогда не была бедной девочкой.
Виктор. Ну, это я фигурально…
Аманда. Да я прошла через страдания и муки сердца. Но это не было наивное девичье сердце. Это было сердце, умудренное опытом. Я с детства всегда все знала и чувствовала. Из-за этого мы и ссорились. Эллиот злился на меня, понимал, что я вижу его насквозь.
Виктор. А я был бы счастлив, если бы ты видела меня насквозь.
Аманда. Мой дорогой. (Целует его.)
Виктор. Я намерен сделать все, чтобы ты была счастлива.
Аманда. И как же это?
Виктор. Просто о тебе буду заботиться, и следить за тем, чтобы тебе было хорошо, ну, ты меня понимаешь.
Аманда (отстраняясь от него, со вздохом). Нет, не очень.
Виктор. Мне кажется, ты меня любишь совсем не так, как Эллиота.
Аманда (подходя к балюстраде). Ну, хватит об Эллиоте.
Виктор. Но разве я не прав?
Аманда. К тебе моя любовь гораздо более ровная, если ты об этом.
Виктор. И более долгая?
Аманда (садясь на балюстраду). Хочу надеяться. (Протягивает ему руку.)
Виктор (взяв ее за руку, садится рядом). А ты помнишь, где мы c тобой в первый раз встретились?
Аманда. Конечно, помню. У Мэри Браун, на вечеринке.
Виктор. Незабываемая вечеринка, правда?
Аманда. Да, я прекрасно ее помню — там на меня напала страшная икота.
Виктор. А я даже не заметил.
Аманда. Ослепила любовь с первого взгляда.
Виктор. А где ты впервые встретила Эллиота?
Аманда (резко поднимаясь). К чертям Эллиота!
Виктор (поднимаясь). Аманда!
Аманда. Я запрещаю тебе произносить это имя. Меня от него тошнит. У тебя, по- моему, что-то с психикой. Первый вечер нашего медового месяца, на небе полная луна, играет музыка, а тебя хватает только на разговоры о моем первом муже. Это какое-то кощунство. (Отворачивается.)
Виктор. Ну, не сердись.
Аманда. Мне это уже надоело.
Виктор (поворачивает ее к себе лицом). Ну, прости меня.
Аманда. Прощаю. (Целует его.) Но не начинай больше.
Виктор. Клянусь.
Аманда. Пойдем, надо переодеться к ужину. А ты еще даже не принял ванну. (Тянет Виктора к двери.)
Виктор. Где будем ужинать? Здесь внизу или пойдем в казино?
Аманда. В казино веселее.
Виктор. А после ужина мы там сыграем в рулетку.
Аманда. Нет, дорогой, мы там не сыграем в рулетку.
Виктор. Ты не любишь старую добрую рулетку?
Аманда. Я ненавижу старую добрую рулетку. Лучше мы сядем и чудненько поиграем в железку.
Виктор. Но только не за главным столом.
Аманда. А может, как раз за самым главным.
Виктор. Но, я надеюсь, ты не очень азартный игрок.
Аманда. Самый азартный в мире. В моей жизни случай решает все.
Виктор. Какая ерунда!
Аманда. Почему же ерунда? Наша с тобой встреча — случай, значит, и наша любовь случайна. И случайность, что мы поехали отдыхать именно сюда. А, учитывая то, как ты ведешь машину, просто поразительная случайность, что мы доехали. Миром правит случай.
Виктор. Знаешь, чем ближе я тебя узнаю, тем чаще ты меня беспокоишь.
Аманда. Значит, у нас тревожные перспективы.
Виктор. Ты какая-то не такая, как раньше, какая-то недовольная, раздражительная.
Аманда. Недовольная? Что ты, дорогой, я в жизни не была такой довольной, как теперь. Может быть, немного раздражительная — наверное, еще не привыкла к тому, что я снова замужем. Что ж тут удивительного. (Садится.) Хотя вообще-то, радости медового месяца сильно преувеличивают.
Виктор. Ты так говоришь, потому что слишком горьким оказался твой первый медовый месяц.
Аманда. Ты опять начинаешь?
Виктор (становясь позади нее). И это не могло не ожесточить тебя.
Аманда. Ну, сам медовый месяц вовсе не был таким уж горьким. Весь кошмар начался после.
Виктор (целует ее в волосы). Я заставлю тебя забыть прошлое как дурной сон.
Аманда. Вряд ли получится, если ты каждую минуту будешь мне о нем напоминать.
Виктор. Я хочу как можно лучше понимать тебя.
Аманда. Хочешь или не хочешь… В женщине — в настоящей женщине — заключена некая вечно ускользающая тайна для мужчины. Для настоящего мужчины, конечно.
Виктор. А мужчина? В нем что, не может быть тайны?
Аманда. Ни малейшей. Мужчина прозрачен как стакан.
Виктор. Ну, понятно.
Аманда. Не переживай, дорогой. Это теории. На самом деле, наверное, все иначе.
Виктор. Лично я рад, что я нормальный.
Аманда. Немного странный повод для радости. Тебе не кажется?
Виктор. А ты — разве нет?
Аманда. А я не уверена, что я нормальная.
Виктор. Да что ты, милая! Конечно! Ты восхитительно, божественно нормальная!
Аманда. Ну, разумеется, я не говорю по-китайски, и не хожу в рваных галошах. В этом смысле, я нормальная.
Виктор. Аманда!
Аманда. По-моему, на свете нет абсолютно нормальных людей, особенно по части личной жизни. Все зависит от обстоятельств. Настает момент, в небесах сходятся какие-то звезды, просыпаются неведомые стихии — и человек не может за себя ручаться. Поэтому я так мучалась с Эллиотом. Он и я были как две едкие щелочи, бурлящие в одной бутылке под названием брак.
Виктор. А по-моему, не такая уж ты сложная натура, как тебе кажется.
Аманда. Я и не говорю, что я очень сложная, зато я точно знаю, что я очень легкомысленная.
Виктор. Ты меня пугаешь. Что значит — легкомысленная?
Аманда. Я часто делаю все не то, что нужно.
Виктор. В каком смысле?
Аманда. В смысле морали. Путаю — что можно, чего нельзя…
Виктор. Милая, ты просто чудо. (Целует ее в щечку.)
Аманда. Спасибо, дорогой, твоя оценка вдохновляет. (Взяв его за руку.) А теперь пойдем, ты еще должен принять ванну.
Виктор. Поцелуй меня.
Аманда (целуя его). Пойдем. Я-то уже готова — только платье надеть.
Виктор. Мне нужно всего десять минут.
Аманда. А коктейль мы с тобой здесь выпьем.
Виктор. Прекрасно.
Аманда. Идем скорей.
Оба скрываются в своих апартаментах. Почти сразу же на другой половине сцены появляется Эллиот, в руках его поднос с двумя бокалами коктейля. Осторожно ставит поднос на стол.
Эллиот. Сибилла!
Сибилла. Что?
Эллиот. Иди, я коктейли принес.
Сибилла. Я не могу найти свою помаду.
Эллиот. Не страшно, можно попросить на кухне отварной свеклы.
Сибилла. Не говори глупостей.
Эллиот. Иди же скорей.
Эллиот неспешно подходит к балюстраде, и смотрит вдаль. Взглянув на луну, вздыхает, садится на кресло спиной к деревцам в кадках, закуривает. Звучит музыка оркестра.
В дверях своего номера появляется Аманда, неся поднос с двумя бокалами коктейля. Стараясь не расплескать содержимое, ставит бокалы на стол. Теперь на ней неброское, но очень элегантное вечернее платье.
Эллиот начинает насвистывать мелодию оркестра. Аманда замечает его, садится в кресло и тоже насвистывает. Эллиот оборачивается. Оба смотрят друг на друга.
Аманда. Чудная мелодия, правда?
Эллиот (сдавленным голосом). Ты что здесь делаешь?
Аманда. Провожу свой медовый месяц.
Эллиот. Как интересно. Я тоже.
Аманда. Ну и как, надеюсь, все прекрасно?
Эллиот. Пока не знаю, я еще не успел начать.
Аманда. Вот и я тоже.
Эллиот. Господи, это же надо!
Аманда. Да, не могу сказать, что это слишком удачное совпадение.
Эллиот. Ты счастлива?
Аманда. Совершенно.
Эллиот. Прекрасно. Значит, все в порядке.
Аманда. А ты-то счастлив?
Эллиот. Безумно.
Аманда. Приятно слышать. Вероятно, мы еще увидимся. Au revoir! (Поворачивается к нему спиной.)
Эллиот (сухо). Всего наилучшего.
Не оборачиваясь, Аманда уходит к себе в номер. Эллиот смотрит ей вслед с выражением ужаса на лице. Появляется оживленная Сибилла в нарядном вечернем платье.
Сибилла. Ну, где тут мой коктейль?
Эллиот не реагирует.
( Подходя к нему ближе). Миленький, что с тобой?
Эллиот. Я как-то странно себя почувствовал.
Сибилла. Странно? В каком смысле? Тебе нездоровится?
Эллиот. Нездоровится.
Сибилла (с тревогой). Что случилось?
Эллиот (поворачиваясь к ней). Мы должны сейчас же уехать.
Сибилла. Уехать?!
Эллиот. Да, дорогая. И немедленно.
Сибилла. Эллиот!
Эллиот. У меня дурное предчувствие.
Сибилла. Ты с ума сошел!
Эллиот (взяв ее за плечи). Дорогая, очень тебя прошу: прояви чуткость, и понимание, и не расстраивайся, и не задавай никаких вопросов. Я абсолютно уверен: если мы не хотим разрушить наше счастье, нам надо сию секунду бежать отсюда.
Сибилла. Но почему?
Эллиот. Не могу тебе объяснить.
Сибилла. Мы и приехать-то не успели!
Эллиот. Я понимаю, но это уже не имеет значения.
Сибилла. Да что случилось-то? Что случилось?
Эллиот. Ничего не случилось.
Сибилла. Ты просто с ума сошел.
Эллиот. Пока еще не сошел, но наверняка сойду, если мы тут останемся еще хотя бы час.
Сибилла. А ты, случаем, не напился?
Эллиот (нервно). Каким случаем! У меня что, было время, чтоб напиться?
Сибилла (берет его за руку, тянет к двери). Милый, давай спустимся вниз, поужинаем, и тебе сразу станет легче.
Эллиот. Не старайся превратить все в шутку. Мне не до смеха.
Сибилла. Миленький, возьми себя в руки. Мы только что приехали. Вещи не распакованы. Сегодня первая ночь нашего медового месяца. И никуда мы отсюда не поедем.
Эллиот. Мы можем провести эту первую ночь в Париже.
Сибилла. Мы туда доберемся, когда ночь уже кончится.
Эллиот (положив руку ей на плечо и пытаясь говорить спокойно). Послушай, Сибилла. Я знаю, что для тебя это прозвучит дико и бессмысленно, но иногда я способен предсказать будущее. Почти как ясновидящий. И сейчас я физически чувствую надвигающуюся опасность. Если мы останемся, произойдет нечто ужасное. Я уверен.
Сибилла (сбрасывая его руку с плеча). Истерика и чушь!
Эллиот. Не истерика, и не чушь! Предчувствия — это очень серьезно! Вспомни про ту женщину, которая должна была плыть на «Титанике», но в последний момент сдала билет, потому что у нее возникло предчувствие!
Сибилла. Причем тут эта женщина?
Эллиот. При том, что она прислушалась к внутреннему голосу, и это спасло ей жизнь. Все, о чем я прошу, это прислушаться к моему внутреннему голосу.
Сибилла. Ты думаешь, тут может произойти землетрясение или что-нибудь в этом роде?
Эллиот. Вот-вот, очень похоже. Это очень похоже на землетрясение. (Взглянув на дверь соседнего номера.) Или на извержение вулкана.
Сибилла. Во Франции не бывает землетрясений.
Эллиот. Еще как бывает. Вон в Ницце неделю назад приборы отметили толчок.
Сибилла. Толчок в Ницце! Там всегда толчея.
Эллиот. Очень остроумно, но сейчас не до каламбуров!
Сибилла. Извержение! Тут что, есть хоть один вулкан?
Эллиот (глянув на дверь соседей). Есть, и еще какой…
Сибилла. Эллиот, но послушай…
Эллиот (положив ей руки на плечи). Дорогая, будь умницей, и не спорь, я прошу, не надо со мной спорить.
Сибилла. Нет, я ничего не понимаю. Все это какой-то кошмар!
Эллиот. Ну, какой кошмар? Я прошу, я умоляю тебя только об одном — уедем отсюда.
Сибилла. Но мне тут нравится!
Эллиот. Есть места в сто раз лучше!
Сибилла. Что же мы сразу туда не поехали?
Эллиот. Сибилла, дорогая…
Сибилла. Ну почему? Почему? Почему?
Эллиот. Не спрашивай. И клянусь тебе, я больше никогда ни о чем не попрошу.
Сибилла (усевшись в кресло, решительно). Куда-то ехать на ночь глядя — даже думать не хочу! Это попросту смешно. Я целый день провела в дороге, с меня хватит, я устала.
Эллиот. Слушай, ты упряма, как ослица.
Сибилла. И очень этим горжусь.
Эллиот (в ярости). Плюхнулась на травку, задрала копыта, и не желает сдвинуться с места!
Сибилла. Вот именно, не желаю!
Эллиот. Если что-то на свете бесит меня по-настоящему — так это тупое идиотское упрямство! На куски бы тебя мог разорвать!
Сибилла. И ты смеешь так со мной разговаривать! В наш медовый месяц!
Эллиот. К дьяволу этот медовый месяц! К чертям собачьим!
Сибилла (сквозь слезы). Боже мой! Эллиот!
Эллиот. Перестань реветь! Я спрашиваю: ты едешь со мной в Париж, или нет?
Сибилла. Меня никто так не третировал! Ты грубый и жестокий! Мама была права! Она сказала, ты даже ни разу не взглянул ей прямо в глаза!
Эллиот. Да? Как я мог взглянуть твоей матери прямо в глаза, если они у нее постоянно смотрят крест-накрест?
Сибилла. Ты совсем меня не любишь! Лучше бы я умерла!
Эллиот. Ты едешь со мной в Париж или нет?
Сибилла. Ни за что!
Эллиот. О, черт! (Решительно уходит в номер.)
Сибилла (бежит за ним). Эллиот! Боже! Эллиот!
Из своего номера быстро выходит Виктор, за ним — Аманда.
Виктор (расхаживая между дверью и балюстрадой). Когда ты сказала, что ты не совсем нормальная, ты была абсолютно права. Ты ведешь себя как лунатик!
Аманда. Да почему! Я только прошу о маленьком одолжении.
Виктор. Ничего себе маленькое одолжение!
Аманда. Если мы сейчас сядем на поезд, то через пару часов будем уже в Париже!
Виктор. А если мы сядем на другой поезд, то через пару недель будем уже в Шанхае. И смысла в этом столько же.
Аманда. Дорогой, ну, ради меня! Прояви благоразумие!
Виктор. Благоразумие?!
Аманда. Да-да, благоразумие! Если мы здесь останемся, мне будет ужасно плохо! Ты же не хочешь, чтобы во время медового месяца мне было ужасно плохо?
Виктор. А почему же ты мне раньше не говорила об этой трагедии с твоей сестрой?
Аманда. Я забывала.
Виктор. Как же можно такое забыть?
Аманда. У меня столько всего было в голове… Но когда я взглянула вниз, на казино, и еще этот лунный свет… Я снова все вспомнила.
Виктор. И когда же это случилось?
Аманда. Несколько лет назад, но такое чувство, словно это случилось вчера. У меня до сих пор перед глазами — как она лежит мертвая с жутким выражением на лице. А потом ее тело надо еще было доставить в Лондон — это такой ужас!
Виктор. Ты мне не говорила, что у тебя была сестра.
Аманда. Да ведь ее уже больше не было.
Виктор. Здесь что-то не так.
Аманда. Что за глупости! Что здесь не так?
Виктор. Да то, что, по-моему, все это неправда.
Аманда. Виктор!
Виктор. Ну, признайся. Ведь неправда!
Аманда. Не понимаю, как можно быть таким черствым и подозрительным!
Виктор (спокойно). Но ведь ты мне лжешь, Аманда.
Аманда (после короткой паузы). Ну, лгу.
Виктор. И не было у тебя никогда никакой сестры.
Аманда. Кажется, была, мертворожденная.
Виктор. Ну и для чего было выдумывать?
Аманда. Я же тебе сказала: я очень легкомысленная.
Виктор. А почему ты вдруг так сильно захотела уехать отсюда?
Аманда. Если я скажу, у тебя испортится настроение.
Виктор. Ну, говори.
Аманда. Я тебя предупредила.
Виктор. Ну, говори же. Я прошу!
Аманда. Эллиот здесь.
Виктор. Что?!
Аманда. Я его видела.
Виктор. Когда?
Аманда. Когда ты был в ванной.
Виктор. И где он был?
Аманда. Вот здесь, в белом костюме. (Показывает в сторону соседнего номера.)
Виктор (скептически). В белом костюме.
Аманда. А что? Сейчас же лето.
Виктор. Опять выдумки.
Аманда. Да не выдумки. Он здесь, клянусь тебе.
Виктор. Ну, хорошо, допустим. И что из этого?
Аманда. Я не могу спокойно наслаждаться нашим с тобой медовым месяцем, зная, что он где-то под боком.
Виктор. Ну, не надо нервничать.
Аманда. Но это ужасно, как ты не понимаешь! Я в жизни не была в такой жуткой ситуации!
Виктор. А он тебя видел?
Аманда. Нет, он куда-то торопился.
Виктор. Куда он торопился?
Аманда. Господи, я-то откуда знаю! Что за дурацкий вопрос!
Виктор. Ну подожди, раз он тебя не видел, значит, все в порядке?
Аманда. Ничего не в порядке! Мы должны немедленно уехать.
Виктор. Но почему?
Аманда. Как ты можешь быть таким безмятежным!
Виктор. А я его не боюсь.
Аманда. Я тоже не боюсь. Дело не в том, что кто-то боится! А в том, что это ужасно неудобная ситуация.
Виктор. Провалиться мне, если я понимаю, как он может испортить нам с тобой медовый месяц!
Аманда. Один он мне уже испортил.
Виктор (помолчав). И вообще, я не верю, что он здесь.
Аманда. Говорю тебе — здесь! Я его видела.
Виктор. Вероятно, оптический обман. В сумерках легко ошибиться.
Аманда. Никакой не обман.
Виктор. Я наотрез отказываюсь ломать все наши планы только из-за того, что тебе почудилось, что ты видела Эллиота. Требовать от меня этого просто смешно. Даже если он и вправду здесь, так что из этого? Может, ему будет в сто раз неприятнее, чем тебе. И очень хорошо. А попробует к тебе приставать, я ему шею сверну.
Аманда. Было бы очень неплохо.
Виктор. Ну и все, и не будем больше об этом.
Аманда. Ты что, и впрямь воображаешь, что от этого можно так легко отмахнуться?
Виктор. Аманда, я никуда не поеду. Если я с первых дней начну идти у тебя на поводу, наша жизнь скоро станет невыносимой.
Аманда (возмущенно). Виктор!
Виктор (хладнокровно). И перестань себя накручивать из-за ситуации, которая существует только в твоем воображении.
Аманда (с трудом сдерживаясь). Виктор, я прошу! В первый и последний раз. Уедем в Париж, ночным поездом. Умоляю, слышишь?
Виктор (непреклонно). Нет, дорогая, мы никуда не поедем.
Аманда. Да. Я была дура — выйти за старикашку, который ради меня не способен поднять зад с кресла!
Виктор. А злиться ни к чему.
Аманда. Индюк надутый!
Виктор (потрясенно). Что? Что ты сказала?
Аманда. Я сказала, индюк надутый! Потому что ты и есть надутый индюк! Смотри, не лопни от собственной важности! (Отворачивается от него.)
Виктор (подступая к ней). Аманда, возьми себя в руки!
Аманда. Отойди от меня! Мне стыдно, что я вышла замуж за такого напыщенного болвана.
Виктор (после паузы, с большим достоинством). Я буду в баре. Когда захочешь поужинать, можешь зайти и сообщить об этом.
Аманда. Убирайся, убирайся, убирайся!
Виктор с достоинством удаляется. В тот же момент из своего номера вылетает Эллиот, и следом за ним вся в слезах, Сибилла. Эллиот останавливается спиной к Аманде. Сибилла тоже останавливается, причем так, что Аманда не видит ее из-за спины Эллиота.
Эллиот. Перестань реветь, или я тебя убью!
Сибилла. Боже мой, зачем я тебя встретила, я уж не говорю, зачем я за тебя вышла! Неудивительно, что Аманда тебя бросила, если ты с ней обращался, как со мной! Лично я иду вниз и буду ужинать одна, а ты делай что хочешь!
Эллиот. Иди, иди! Чтоб ты подавилась!
Сибилла (сквозь слезы). Боже мой!
Рыдая, уходит. Эллиот идет к балюстраде. Пытаясь справиться с нервами, достает сигарету.
Аманда. Ради Бога, дай мне тоже.
Эллиот (протягивает ей пачку). Держи. (Дает ей прикурить, закуривает сам.)
Аманда. Меня всю трясет от злости!
Эллиот. Меня тоже.
Аманда (выпуская струю дыма). Ну, и что делать?
Эллиот (выпуская струю дыма). А я почем знаю!
Пауза. Оба яростно дымят.
Аманда. Чья это там яхта?
Эллиот. Кажется, герцога Вестминстера. Она всегда тут.
Аманда. Хотела бы я на ней очутиться.
Эллиот. И я бы хотел, чтоб ты на ней очутилась.
Аманда. А вот гадости говорить не нужно.
Эллиот. А вот мне — нужно! Очень даже нужно! В жизни не испытывал большего желания говорить гадости!
Аманда. В свое время у тебя это желание не проходило.
Эллиот (поворачиваясь к ней лицом). Слушай, Аманда, если ты будешь ко мне придираться, я тебя сброшу отсюда вниз!
Аманда. Да? Ну давай, попробуй!
Эллиот. Уже и так всех вокруг довела!
Аманда. Это я всех довела? А может, ты?
Эллиот. С той секунды, что я имел несчастье тебя впервые увидеть, вся моя жизнь стала невыносимой.
Аманда. Да хватит! В твоей ругани нет никакого смысла.
Эллиот. Ни в чем на свете нет никакого смысла. И никакого выхода из этого тоже нет.
Аманда. Ох, только без мелодрам!
Эллиот. Коктейль хочешь? У меня два.
Аманда. У меня тут тоже два.
Эллиот. Давай начнем с моих.
Аманда переходит на другую часть террасы. Эллиот подает ей один бокал, сам берет другой.
Аманда. Может, напьемся до поросячьего визга?
Эллиот. Это не выход. Мы же с тобой как-то попробовали. И конец был ужасен.
Аманда. Но начало было чудесное.
Эллиот. Аманда, у тебя распутная память. За тебя.
Оба салютуют друг другу бокалами и торжественно пьют.
Аманда. Когда я тебя увидела, я сразу решила уехать, но моего же с места не сдвинешь.
Эллиот. Как его зовут?
Аманда. Виктор. Виктор Принн.
Эллиот. За мистера и миссис Принн. (Пьет.) Мою тоже не заставишь шевельнуться.
Аманда. Как ее зовут?
Эллиот. Сибилла.
Аманда. За мистера и миссис Чейз. (Пьет.)
Эллиот. А ты его любишь?
Аманда. Конечно.
Эллиот. Смешно.
Аманда. Что смешного? Ты же свою тоже любишь, разве нет?
Эллиот. Разумеется.
Аманда. Видишь, как хорошо.
Эллиот (глядя на нее). Да уж мы оба видим, как хорошо.
Пауза.
Аманда. Какая она у тебя?
Эллиот. Милая, славная, хорошенькая, прекрасно играет на рояле.
Аманда. Это плюс.
Эллиот. А твой?
Аманда. Не желаю его обсуждать.
Эллиот. Ну и не надо. Видимо, скоро сам сюда выскочит, так что увижу. Он знает, что я здесь?
Аманда. Я ему сказала.
Эллиот (саркастически). Ну, совсем приятная ситуация.
Аманда. Не бойся, он тебя не тронет.
Эллиот. Пусть только сунется, я так заору — он оглохнет.
Аманда. А Сибилла знает, что я здесь?
Эллиот. Нет. Я ей сказал, что у меня дурное предчувствие. Из кожи вон лез, чтоб уговорить ее уехать в Париж.
Аманда. Я тоже пыталась. Хорошо еще, что у нас обоих ничего не вышло. Наверняка все столкнулись бы где-нибудь по дороге.
Эллиот (со смехом). В какой-нибудь паршивой тесной гостинице.
Аманда (смеясь). Это был бы совсем кошмар!
Эллиот (придвигаясь к ней). Я прямо вижу, как на рассвете мы все крадемся вниз, чтоб пораньше смыться.
Оба от души смеются, все ближе придвигаясь друг к другу. Внезапно оба осознают происходящее и перестают смеяться.
Аманда. Ну и где сейчас твоя?
Эллиот. А ты что, не слышала как она тут кричала? Спустилась вниз, наверное, в ресторане.
Аманда. А мой с важным видом сидит в баре.
Эллиот. Да, дело серьезное.
Пауза. Аманда подходит к балюстраде, садится.
Аманда. И давно ты с ней познакомился?
Эллиот. Месяца четыре назад, у друзей, в Норфолке.
Аманда. В Норфолке? Тоскливый городишко. (Пьет.)
Эллиот. А сколько лет нашему милейшему Виктору?
Аманда. Тридцать четыре… или пять. А Сибилле?
Эллиот. Сказать стыдно. Всего двадцать три.
Аманда. Да. Здорово ты вляпался.
Эллиот. А я твой выбор оценю позже, когда лично увижу нашего милейшего Виктора.
Аманда (поднимаясь). Пожалуйста, прекрати называть его «милейший Виктор». Меня это раздражает.
Эллиот. А я думал, ему идет. Я его так представляю: скучный, честный, страшно положительный, в очках. Милейший Виктор.
Аманда. Я уже сказала: не желаю его обсуждать. И, между прочим, у меня хватает такта, чтобы удержаться от замечаний по поводу Сибиллы.
Эллиот. Но ты сказала, что Норфолк — тоскливый городишко.
Аманда. К ней это не относилось, или может, из-за нее он был еще тоскливее?
Эллиот. Когда ты о ней говоришь, в твоем голосе столько яда!
Аманда. Больше я не скажу о ней ни слова.
Эллиот. Отлично. А я — о Викторе.
Аманда (с достоинством). Буду очень благодарна.
Пауза. Оркестр играет мелодию, звучавшую в самом начале.
Эллиот. У этого оркестра поразительно узкий репертуар.
Аманда (поворачиваясь к нему). Похоже, они ничего другого вообще играть не умеют.
Эллиот. Точно.
Аманда. Банальная мелодия, а вот действует.
Эллиот. Мне жаль, что все так вышло, честное слово. Полжизни бы отдал, чтоб этого избежать.
Аманда. Я знаю. И мне очень жаль. Нам ужасно не повезло.
Эллиот. Ты не волнуйся, завтра я в любом случае уеду.
Аманда. Очень благородно с твоей стороны. (Ставит пустой бокал на стол, вынимает сигарету из своей пачки.)
Эллиот. Надеюсь, у тебя все сложится замечательно, и ты будешь очень счастлива.
Аманда. Спасибо тебе. Я тоже надеюсь, что у тебя все сложится. (Переходит на свою половину террасы.)
Пауза. Эллиот ставит на стол свой бокал, закуривает.
Эллиот. До чего назойливый мотив.
Аманда. Не говори. (Смотрит на него.)
Эллиот. Скажи, только честно, что ты сейчас вспомнила?
Аманда. Зимний каток возле Палас-Отеля, и как все скользили вокруг нас в ярких костюмах, а ты стоял на коленях и завязывал мне шнурки на коньках.
Эллиот. Ну да, а перед этим ты шлепнулась прямо на задницу.
Аманда. А с твоей стороны было свинство так смеяться, я ужасно обиделась.
Эллиот. Бедняжка.
Аманда. А помнишь, как мы утром просыпались, выходили на балкон, и смотрели вниз, на долину…
Пауза.
Эллиот. Голубые тени на белом снегу, невероятная свежесть, чистота, и весь мир как на ладони… Это было прекрасно.
Аманда. Да, надо признать, у нас с тобой было несколько славных моментов.
Эллиот. Несколько! У нас их было множество, просто все хорошее быстро улетучивается из памяти, а плохое остается.
Аманда. Да. Дураки мы были, что все сломали. Какие дураки.
Эллиот. Значит, ты чувствуешь то же, что и я?
Аманда (устало). Ну, конечно же.
Эллиот. И почему все так вышло?
Аманда. Видно, ноша оказалась нам не под силу.
Эллиот. А ведь мы любили друг друга до безумия.
Аманда (отвернувшись). Смешно, правда?
Эллиот (невесело). Куда уж смешнее.
Аманда. Эгоизм, грубость, упрямство, нелепая ревность — они проявились в нас именно потому, что мы так любили друг друга.
Эллиот. А, может, все это и раньше в нас сидело.
Аманда. Нет-нет, это любовь. К черту любовь.
Эллиот. К черту любовь.
Аманда. А теперь мы оба все начинаем заново, с двумя совершенно другими людьми. У каждого из нас новая любовь, да?
Эллиот не отвечает.
Аманда (глядя на него). Ведь так?
Эллиот (глядя на нее). Нет, не так!
Аманда. Эллиот!
Эллиот. Нет у нас обоих никакой новой любви, сама знаешь. Спокойной ночи, Аманда. (Резко повернувшись, идет к своей двери.)
Аманда. Эллиот, это же глупо, подожди. (Переходит на его сторону террасы.)
Эллиот. Я должен пойти и найти Сибиллу.
Аманда. А я должна найти Виктора.
Эллиот (повернувшись к ней, резко). Что же ты не идешь?
Аманда. Не хочу.
Эллиот. Мы ведем себя постыдно.
Аманда. Не уходи. Мне сейчас ужасно плохо. Побудь со мной еще хотя бы минуту. Если ты уйдешь, я с ума сойду. (Подходит к балюстраде.) Не будем больше говорить о нас. Будем говорить о другом, о чем хочешь, только не уходи, дай мне взять себя в руки.
Эллиот. Хорошо.
Мертвая пауза.
Аманда (не глядя на него). Чем ты занимался все это время? Эти последние годы?
Эллиот (не глядя на нее). Много путешествовал. Весь мир объездил, с того времени как мы…
Аманда. Ясно, ясно… Ну и как?
Эллиот. Что — мир? О, мир прекрасен.
Аманда. В Китае, наверное, страшно интересно.
Эллиот. Да, Китай… Большая страна.
Аманда. А как тебе Япония?
Эллиот. Гораздо меньше.
Аманда. И ты пробовал акульи плавники? И входя в дом, снимал обувь? И палочками ел, и все такое?
Эллиот. Ну да, практически все такое.
Аманда. А как Индия? Все эти заклинатели змей, и факиры, и Тадж-Махал!.. Тебе Тадж-Махал понравился?
Эллиот (глядя ей в глаза). Да, это что-то невероятное, какая-то сказка.
Аманда (отвечая на его взгляд). А ты видел его ночью, при лунном свете? Говорят, его нужно видеть при лунном свете.
Эллиот (не сводя с нее глаз). Да, этот лунный свет так обманчив.
Аманда. Скажи, он ведь непохож на то, как его рисуют на коробках печенья? Я этого всегда боялась…
Эллиот (негромко). Милая моя, я так тебя люблю.
Аманда. А священных слонов, ты, конечно, видел? Говорят, они невероятно белые, и невероятно добрые.
Эллиот. Я никого никогда так не любил.
Аманда. Не надо, прошу тебя, Эллиот, не надо.
Эллиот. И ты тоже меня любишь. (Делает шаг к ней.) В этом нет никаких сомнений, правда?
Аманда. Нет, в этом нет никаких сомнений.
Эллиот. Ты сейчас такая красивая, в этом проклятом лунном свете. Эта чистая прохладная кожа, эти сверкающие глаза… Я на тебя смотрю, и с каждой секундой ты становишься все красивее и красивее. Мне все в тебе знакомо. В тебе нет ни единой клеточки, которую я не знал бы, не помнил бы, и не любил.
Аманда. Я счастлива, милый.
Эллиот. И у меня только одно желание, страстное, из глубины души — чтобы ты вернулась ко мне. Слышишь?
Аманда. Не говори больше ничего, или я сейчас буду плакать.
Эллиот с нежностью привлекает ее к себе, и несколько секунд они стоят обнявшись. Наконец, Аманда отстраняется.
Что же теперь будет? Милый, что теперь будет?
Эллиот. Не знаю. Я погиб, вот и все.
Аманда. Нужно что-то придумать, быстро что-то придумать…
Эллиот. Надо бежать.
Аманда. Вместе?
Эллиот. Конечно, вместе!
Аманда. Это невозможно. Невозможно!
Эллиот. Мы должны это сделать!
Аманда. Виктор же с ума сойдет!
Эллиот. Сибилла, наверное, тоже, но выхода нет. Ты представь, что их ждет, если мы тут останемся, изображая любовь к ним, а сами будем сходить с ума друг по другу!
Аманда. Им нужно сказать.
Эллиот. Что?
Аманда. Нужно позвать их и обо всем сказать.
Эллиот. А вот это невозможно. Сама знаешь, невозможно!
Аманда. Но это будет честно.
Эллиот. Честно или нечестно, я и подумать об этом не могу. Как говорить? С чего начать?
Аманда. В такие моменты надо доверять вдохновению.
Эллиот. Да не будет в этот момент никакого вдохновения. Будет самый ужасающий момент, который можно представить.
Аманда. Ну хорошо, что ты предлагаешь? Они могут появиться в любую секунду.
Эллиот. Мы должны выбрать — и немедленно: или мы сейчас вместе уходим, или остаемся с ними, но больше не увидимся, никогда.
Аманда. Не болтай глупостей, разве тут может быть выбор?
Эллиот. Конечно, нет. Пошли! (Хватает ее за руку и тянет к своей двери.)
Аманда. Постой, погоди! Все это бред, с нами что-то происходит, мы с ума сошли!
Эллиот. Да, и уже давно!
Аманда. Но куда мы с тобой?
Эллиот. Сначала в Париж, моя машина в гараже.
Аманда. Они же поедут за нами.
Эллиот. Это не главное. Главное — решиться.
Аманда. У меня в Париже есть квартира.
Эллиот. Это хорошо.
Аманда. На авеню Монтень. Я оставила ее Фриде, это моя подруга, но она уехала в Биарриц, так что сейчас там никого.
Эллиот. Виктор знает про эту квартиру?
Аманда. Знает, что она есть, но понятия не имеет, где.
Эллиот. Это еще лучше.
Аманда (подходя к балюстраде). Мы чудовища, мы преступники, мы за это еще поплатимся. Я знаю, еще поплатимся.
Эллиот. Другого выхода нет.
Аманда. Опять начнутся все эти ссоры и скандалы.
Эллиот. Нет-нет, мы теперь старше и мудрее.
Аманда. Какая разница! Стоит одному из нас хоть немного понервничать, и опять — слово за слово…
Эллиот. Слишком долгие сомнения, Аманда!
Аманда. Я просто пытаюсь рассуждать здраво.
Эллиот. А рассуждаешь абсолютно по-идиотски!
Аманда. Я — по-идиотски? А может, ты?
Эллиот. Но послушай, Аманда…
Аманда (потрясенно). Боже мой!
Эллиот (бросаясь к ней). Милая, ради Бога, я не хотел…
Аманда (усевшись на кресло возле деревьев, медленно). Я не сойду с этого места, пока мы не заключим договор — торжественный священный договор: никогда больше не ссориться.
Эллиот. Заключить-то легко, соблюдать трудно.
Аманда. Нет, ведь все начинается с мелких пререканий. Так вот, надо дать клятву: кто из нас первый заметит, что мы пререкаемся, тот сразу это прекратит. Нужна условная фраза, как пароль. Кто бы ее ни произнес, оба замолкают не меньше чем на пять минут.
Эллиот. На две. И платит выкуп за то, чтобы снова заговорить.
Аманда. Согласна. А какой будет пароль?
Эллиот (быстро). Джордж Гордон Байрон.
Аманда. Хорошо, сойдет.
Эллиот. Идем же скорей!
Аманда (направляясь за ним к двери). А вдруг мы сейчас кого-нибудь из них встретим? Что будем делать?
Эллиот. Помчимся как два зайца.
Аманда (уже у дверей). А как же наши вещи?
Эллиот. У меня две сумки, я их даже распаковать не успел.
Аманда. А у меня чемодан.
Эллиот. Пошлем за ним портье.
Аманда. Нет, все это ужасно… Ужасно!
Эллиот. Идем, идем, нет времени!
Аманда. Мы что, так ничего им и не оставим? Даже записки?
Эллиот. Нет, нет, мы им по дороге отправим телеграмму.
Аманда (быстро отходя от двери). Милый, я не могу. Это так жестоко с нашей стороны, я просто не могу…
Эллиот (догоняет ее, заключает в объятия и горячо целует). Ты, наконец, будешь слушаться?
Аманда. Да, но Эллиот, милый…
Эллиот. Джордж Гордон Байрон!
Крепко взяв Аманду за руку, Эллиот увлекает ее к двери. Едва они выходят, слышится голос Виктора «Аманда! Ты где, Аманда?», и сам Виктор с недоуменным видом возникает в дверях своего номера. Почти одновременно слышится голос Сибиллы: «Эллиот! Эллиот!» — на террасе появляется Сибилла.
Виктор. Добрый вечер.
Сибилла (беспокойно). Добрый… Я тут ищу… своего мужа…
Виктор. Да? Забавно. Я ищу свою жену.
Сибилла. Какое совпадение. (Нервный смешок.)
Виктор. Здесь очень красивый вид, не правда ли?
Сибилла. Чудесный.
Виктор. Вы здесь уже давно?
Сибилла. Нет, мы только сегодня приехали.
Виктор. Опять совпадение. Мы тоже.
Сибилла. Да, забавно.
Виктор (подходя к столику). Не хотите ли коктейля?
Сибилла (подходя к своему столику). Нет-нет, большое вам спасибо, я… (Замечает два пустых бокала, стоящих на балюстраде. Несколько мгновений смотрит на них.)
Виктор. Тут у меня два.
Сибилла (решительно вскидывая голову). Большое спасибо. Выпью с удовольствием.
Виктор (подходя к ней, но оставаясь на своей половине). Ну и прекрасно. Прошу.
Сибилла (берет коктейль, оставаясь на своей половине). Благодарю вас.
Виктор (преувеличенно-бодро). За отсутствующих друзей!
Сибилла. За отсутствующих друзей. Здесь такой вид — как в сказке, правда? Смотрите, яхта! Как огоньки в воде отражаются!
Виктор. Интересно, кому эта яхта принадлежит?
Медленно закрывается занавес.