Картина 1
Суббота. После ленча. Наиболее важная особенность библиотеки Маршвуд-Хауз состоит в том, что это не библиотека. Она, возможно, была таковой и, возможно, станет в будущем, но в данный момент это определенно семейная гостиная. Книги в ней, разумеется, есть; обставлена она очень уютно и мило, но какого-то определенного стиля не чувствуется. Ситцевая обивка мягкой мебели старая и чуть вылинявшая, да и сама мебель разнородная. Создается впечатление, что те или иные вещи попадали сюда в разное время, место им нравилось, и они решали тут и остаться. Двойная дверь в дальней части ведет в коридор. Ближе к рампе, по левую руку от зрительного зала, дверь в кабинет Найджела. Справа французские окна, открывающиеся на террасу, за которой начинается сад. Вдали видны лесистые холмы, да и море не так уж и далеко. Занавес поднимается в половине третьего пополудни, в одну из июльских суббот. Крестуэлл, дворецкий, представительный, интересный мужчина лет пятидесяти пяти, собирает грязные стаканы из-под коктейлей и ставит на поднос, чтобы унести на кухню. Алиса, молодая горничная лет восемнадцати, опорожняет пепельницы в совок.
Алиса. …и только в самом конце фильма он понимает, именно она — та женщина, которую он любил всю жизнь, и они вдвоем, рука об руку поднимаются по склону холма, и музыка становится все громче и громче…
Крестуэлл. Спасибо, Алиса. Я не обязан на нее смотреть, не так ли?
Алиса. Она очаровательна, мистер Крестуэлл. Действительно, очаровательна.
Крестуэлл. Иначе и быть не может.
Алиса. Разве она вам не нравится, мистер Крестуэлл?
Крестуэлл. Откуда мне знать? Я никогда ее не видел.
Алиса. Неужели вы не видели ни одного ее фильма?
Крестуэлл. Мне есть, чем заняться в свободное время. Поэтому я не хожу в «Одеон», чтобы сосать леденцы и таращиться на всякую ерунду.
Алиса. «Любовь — моя религия» идет в Диле всю неделю. Это один из ее первых фильмов, но она великолепна. Я ходила в кино в четверг. Она — эта монахиня, знаете ли…
Крестуэлл. Какая монахиня?
Алиса. Та, что попадает в плен к японцам.
Крестуэлл. Тебе бы побыстрее управиться с пепельницами, а не то мы все попадем в плен к японцам.
Алиса. И они творят с ней ужасные вещи, но она не говорит им, где он…
Крестуэлл. Где кто?
Алиса. Дон Лукас.
Крестуэлл. Занимайся своим делом, Алиса. Они прибудут с минуты на минуты.
Алиса. Они любят друг друга и в реальной жизни, она и Дон Лукас. Я читала об этом в «Сладкой романтике».
Крестуэлл. Какая разница, кого она любит, а кого — нет. Это не твое дело. И не верь всему, что пишут в этих журналах о кино… Всю эту ложь печатают только с одной целью: поразить воображение таких глупых девиц, как ты.
В этот момент входит миссис Мокстон (Мокси). Она — женщина приятной наружности, лет сорока пяти, скромно одетая, как и положено личной служанке дамы. Лицо у нее мрачное.
Крестуэлл. Что моя госпожа потеряла на этот раз?
Мокси. Программу церковного праздника. Она хочет показать ее леди Хейлинг. Этим утром я сама положила программу ей в сумочку (она идет к письменному столу).
Алиса. Может Морин завтра прийти и помочь подавать чай, мистер Крестуэлл?
Крестуэлл. Помочь подавать чай? Это еще зачем?
Алиса. Я могу дать ей шапочку и передник. Никто не заметит.
Крестуэлл. Два года тому назад, Алиса, твоей сестре предложили ту самую работу, которую выполняешь ты, не так ли?
Алиса. Да, мистер Крестуэлл.
Крестуэлл. И она сочла ее недостойной, сказав, что быть прислугой — так вульгарно. Было такое?
Алиса (смиренно). Да, мистер Крестуэлл.
Крестуэлл. Теперь она помогает за стойкой бара в «Приюте рыбака» в Диле, и, как я понимаю, считает эту забегаловку более аристократичным местом, чем Маршвуд-Хауз. Не так ли, Алиса?
Алиса (стесненно). Я уверена, не считает, мистер Крестуэлл.
Крестуэлл. Так почему этой разборчивой девушке, этой участнице конкурса пляжных красавиц в Рамсгейте, внезапно приглянулась наша работа?
Алиса. Ну… я… понимаете ли…
Крестуэлл (грозно). Она сказала себе: «Я знаю, что в Маршвуде проблемы с прислугой, потому что Эни уехала к больной бабушке в Кентербери, а Мей лежит в постели с опоясывающим лишаем»…
Мокси (все еще роясь на письменном столе). Перестань молоть чушь, ты отвлекаешь Алису от работы.
Крестуэлл (игнорируя реплику). Она сказала себе: «Ради мистера Крестуэлла, который дуреет на глазах, я пожертвую своей гордостью и с радостью закрою брешь?»
Алиса. Я уверена, ничего такого, мистер…
Крестуэлл (гремит). Ответ, Алиса, «НЕТ». А причина такого ответа, Алиса, в том, что твоя сестра, как и многие ее современницы, одурманенная кино, никчемная пустышка! Помочь подать чай она хочет лишь с тем, чтобы оказаться рядом с мисс Мирандой Фрейл и, возможно, получить у нее автограф. Я говорю тебе совершенно официально, здесь и сейчас, что она появится здесь только через мой труп.
Мокси. Иди, Алиса… ты и так потеряла много времени.
Алиса. Да, миссис Мокстон.
Она берет поднос со стаканами и уходит.
Мокси. Какой смысл что-то говорить такой девушке, как Алиса? Она же не понимает половину, сказанного тобой.
Крестуэлл. Это крест, который я научился нести с достоинством, Дора. Никто не понимает половину того, что я говорю.
Мокси. Так, может, не стоит сотрясать воздух и говорить меньше.
Крестуэлл. Что с тобой такое? В последние три дня ты на всех набрасываешься.
Мокси (наконец-то находит программу). Вот она.
Крестуэлл. Что происходит?
Мокси. Ничего не происходит. Я должна отнести программу… Ее светлость ждет.
Крестуэлл. С тех пор, как они сообщили о своем приезде, ты ведешь себя, как героиня трагедии. Не может их приезд иметь для тебя столь важное значение.
Мокси. Может. И не только для меня, для нас всех.
Крестуэлл. Нельзя же верить всему, что пишут в эти киножурнальчиках, ты понимаешь.
Мокси. Я их не читаю.
Крестуэлл. Как раз читаешь. Только на прошлой неделе я видел три в твоей комнате.
Мокси. А что ты делал в моей комнате?
Крестуэлл (с достоинством). Ты попросила меня принести корзинку с вязаньем, и я, с моей врожденной галантностью, которую бессильны уничтожить все социальные революции, вместе взятые, поднялся на три этажа и принес ее тебе.
Мокси. Я не просила тебя рыться в моих вещах.
Крестуэлл (терпеливо). Твоя корзинка с вязанием, Дора, стояла на столике у кровати. Рядом с корзинкой лежали три журнала, «Экранная жизнь», «Их фотографии» и «Любовные истории звезд». Обложку последнего украшала цветное фото будущей графини Маршвудской в отдельном купальнике, которую нежно обнимал какой-то господин в плавках.
Мокси. Должно быть, Алиса оставила их, когда прибиралась в комнате.
Крестуэлл. Я принимаю твое малоубедительное объяснение.
Мокси. Полагаю, это естественное желание, увидеть, как выглядит будущая хозяйка этого дома.
Крестуэлл. Мои невольные шпионские подвиги я совершил на прошлой неделе, Дора, когда мы и представить себе не могли, что его светлость вновь задумал жениться.
Мокси. Ты меня удивляешь, действительно удивляешь. Ты прожил в семье дольше, чем я, и, похоже, тебе совершенно не трогает весь этот кошмар. Ты только шутишь и шутить.
Крестуэлл. Твоя беда в том, что ты слишком консервативна.
Мокси. А за кого ты голосовал на прошлых выборах?
Крестуэлл. Чтобы голосовать за консерваторов, не обязательно быть консервативным. Ты всего лишь выбираешь меньшее из двух зол.
Мокси. Почему он не мог выбрать кого-нибудь из своего сословия?
Крестуэлл. Сословие! Дорогая, я забыл, что означает это слово. Пожалуй, пора заглянуть в толковый словарь.
Мокси. Ты, возможно, и забыл, а вот я помню.
Крестуэлл. Это, Дора, признание поражения. Прямое доказательство того, что сознательно заткнула уши, чтобы не слышать призывный горн прогресса.
Мокси. Призывный горн вздора!
Крестуэлл. Что случилась с твоими прежними грезами и честолюбивыми замыслами? Что случилось с твоей божественной неудовлетворенностью?
Мокси. Никогда ей не страдала.
Крестуэлл. Ты говоришь мне, что совершенно счастлива, пребывая в нынешнем статусе, и готова ежеминутно благодарить за это Господа?
Мокси. Я бы предпочла, чтобы ты перестал шутить. Я понимаю, ты пытаешься свести все к шутке, делая вид, что будто ничего особенного не происходит, но мне бы хотелось, чтобы ты… во всяком случае, со мной… я бы хотела, чтобы ты не… (она отворачивается).
Крестуэлл (мягко). А если я и дальше буду шутить? Нет смысла наживать из-за этого язву. Оптимальный вариант — смотреть на все философски и надеяться на лучшее.
Мокси. Никчемная, раскрашенная голливудская шлюшка пытается стать графиней Макшвудской, а ты говоришь о надежде на лучшее!
Крестуэлл. Ну, так относится к происходящему ее светлость. Леди Хейлинг весь ленч донимала ее. Моя госпожа пыталась перевести разговор на другое, но куда там.
Мокси. В душе ее светлость так же расстроена, как и мы все.
Крестуэлл. Она так сказала?
Мокси. Нет. Но я вижу.
Крестуэлл. Ты с ней это обсуждала?
Мокси (резко). Нет, не обсуждала.
Крестуэлл. Хорошо… хорошо… Мисс Миранда Фрейл, возможно, и не такая никчемная, все-таки она родилась в Англии… так написано в «Экранной жизни».
Мокси. Мне без разницы, где она родилась, хоть в Тимбакту. Мне без разницы, какая в ней течет кровь, голубая, черная или желтая. Мне без разницы, англичанка она, француженка, русская или китаянка. Я знаю только одно: когда она войдет в этот дом, я из него выйду.
Крестуэлл (сухо). Тогда тебе пора начинать собирать вещи. Они прибудут около шести.
Мокси (мрачно). Я серьезно.
Крестуэлл. У меня такое ощущение, что ты все воспринимаешь излишне серьезно.
Мокси. Может, и воспринимаю, но такая уж я, и что бы ты или кто-то другой ни сказал, мое решение не изменится.
Крестуэлл. Разумеется, многое зависит от того, как она выглядит.
Мокси. Он не должен жениться на ней, как бы она ни выглядела.
Крестуэлл. Такая бескомпромиссная точка зрения лично меня просто шокирует.
Мокси. Неужто?
Крестуэлл. А что сталось с твоим принципом невмешательства?
Мокси. Должно быть, я его утеряла вместе с божественной неудовлетворенностью.
Их разговор прерывает появление Фелисити, графини Маршвудской. За ней следуют леди Хейлинг, адмирал Хейлинг и Питер Ингтон.
Фелисити далеко за пятьдесят, но выглядит она прекрасно. В свое время она, несомненно, была писаной красавицей, и в ней определенно осталась толика сумасбродности молодости.
Леди Хейлинг того же возраста, тоже женщина симпатичная, но суховатая, склонная поучать тех, кто оказывается рядом.
Адмиралу Хейлингу лет шестьдесят. Типичный морской офицер с синими глазами и решительными манерами.
Питеру Инглтону от тридцати пяти до пятидесяти. Он безупречно одет, глаза насмешливо поблескивают.
Фелисити. Вы смогли ее найти, дорогая Мокси?
Мокси (протягивая программу). Да, моя госпожа… вот она (поворачивается, чтобы уйти).
Фелисити. Не уходите, ради Бога, мне понадобится ваша помощь… и ваша, Крестуэлл. С Церковным праздником просто катастрофа. Все нужно менять… Где эта ужасная маленькая карта территории, Мокси?
Мокси (направляется к письменному столу). Я видела ее там.
Фелисити. Крестуэлл, я, возможно, попрошу вас пойти и убить мэра Петерика.
Крестуэлл. Очень хорошо, моя госпожа.
Фелисити. Он во все вмешивается. Я только что говорила с ним по телефону. Он просто невыносим.
Мокси. Вот карта, моя госпожа.
Питер (смотрит на карту через ее плечо). А что будет здесь?
Фелисити. Площадка для малого гольфа миссис Беррейдж и шатер для чаепития. Мы не можем их передвинуть, это вызовет недовольство.
Питер. А как насчет противоположного края? С этими маленькими закорючками.
Фелисити. Эти маленькие закорючки, Питер, могилы. Мы не можем ставить карусель на кладбище.
Питер (указывает). Тогда здесь.
Фелисити. Об этом углу и не думай, Питер. Эта все-таки территория церкви. Мы знаем, что этот Праздник — ежегодный ад, но все-таки не Судный день.
Крестуэлл. Единственный выход, ваша светлость, передвинуть оркестр.
Адмирал Хейлинг. Это исключается. Бригадир не захочет об этом и слышать. Нельзя в последнюю минуту перебрасывать королевскую морскую пехоту с одного места на другое.
Питер. А я-то думал, что для этого морская пехота и нужна.
Фелисити. Прочитайте программу, Мокси. Может, мы найдем то, что можно передвинуть.
Мокси (бесстрастным голосом). Лотерея… миссис Эджкомб. Угадывание веса торта… миссис Поллетт и миссис Динт. Прохладительные напитки со звездами… мисс Миранда Фрейл (замолкает).
Фелисити. Пока это неофициально, потому что мы не обращались к ней с такой просьбой, но я не вижу оснований для отказа, не так ли?
Питер. Думаю, уж это она может сделать.
Леди Хейлинг. Хотелось бы верить.
Фелисити. Знаешь, Синтия, мы просто не можем больше об этом говорить… за ленчем только этим и занимались… Мокси, вы должны сказать мистеру Дарэму, чтобы он нарисовал табличку с ее именем самыми огромными буквами.
Мокси (сдавленно). Да, моя госпожа.
Фелисити. В чем дело, Мокси?
Мокси. Все хорошо, моя госпожа. Немного болит голова.
Фелисити. Вы поели?
Мокси. Да, благодарю вас, моя госпожа.
Фелисити. Тогда дайте мне эту программку, которая отнимает у нас столько сил, пойдите к себе и прилягте. Если у вас нет аспирина, возьмите в моей ванной.
Мокси (передавая листок). Благодарю вас, моя госпожа… прошу меня извинить.
Мокси торопливо покидает комнату.
Фелисити. Крестуэлл, что так расстроило Мокси?
Крестуэлл. Я думаю, моя госпожа, что последние три дня она неважно себя чувствует.
Фелисити. Ох, как бы она не заболела. Вы, часом, не помните, как начиналась болезнь Мей?
Крестуэлл. Боюсь, что нет, моя госпожа. В один день высыпаний у нее не было, а на следующий они появились. Для нас это был сюрприз.
Фелисити. Может, нам послать за доктором Партриджем?
Крестуэлл. Думаю, нет, моя госпожа. По моим ощущениям, у нездоровья миссис Мокстон причина эмоциональная, а не физическая.
Фелисити. Эмоциональная?
Крестуэлл. Как я понимаю, неожиданные новости о женитьбе его светлости стали для нее сильнейшим потрясением.
Адмирал Хейлинг. Они стали сильнейшим потрясением для нас всех.
Фелисити. Она говорила об этом с вами, Крестуэлл?
Крестуэлл. Практически нет, моя госпожа, разве что несколькими минутами раньше, перед вашим приходом в библиотеку.
Фелисити. Никоим образом не подрывая ее доверие к вам, можете вы объяснить, чем вызвана ее столь эмоциональная реакция?
Крестуэлл. Насколько я понимаю, моя госпожа, более всего ее расстроил социальный аспект создавшейся ситуации.
Фелисити. Вы хотите сказать, что по ее разумению мой сын выбрал себе жену низкого происхождения.
Крестуэлл. Именно так, моя госпожа. Я попытался урезонить ее, уговаривал проявить большую терпимость, указывал на изменяющуюся шкалу ценностей в этом изменяющемся мире, но как мэр Петерик и карусель, она упрямо стоит на своем.
Фелисити. Благодарю вас, Крестуэлл.
Крестуэлл. Это все, моя госпожа?
Фелисити. За исключением карусели, да. Попрошу вас отнести программку и карту мистеру Дарэму. Может, у него возникнут какие-то идеи.
Крестуэлл (берет карту и программку). Очень хорошо, моя госпожа.
Фелисити. Мне все равно нужно увидеться с ним после чая. Но до нашей встречи он, возможно, что-нибудь придумает.
Крестуэлл уходит.
Не знаю, что бы я делала без Крестуэлла. Вы помните, как всю войну он, Мокси и я вели хозяйство, когда у нас стояла одна из частей женской вспомогательной службы ВВС, и он был тогда еще и уполномоченным по гражданской обороне. Мне будет так его недоставать.
Леди Хейлинг. А почему тебе придется с ним расстаться?
Фелисити. Я не могу забрать его от Найджела. Его место здесь.
Леди Хейлинг. Ты уверена, что Найджел предложит тебе уехать?
Фелисити. Он не скажет, что мне лучше уехать, но я считаю, что свекрови не следует жить под одной крышей с невесткой. Мне вполне хватило общения с Джоан.
Питер. Я не уверен, что эта дама будет очень уж похожа на Джоан.
Фелисити. Ну, она точно не сможет быть такой же занудой. Никто не сможет.
Леди Хейлинг. Джоан, возможно, была занудой, но при этом она — леди.
Фелисити (смеясь). Да будет тебе, Синтия!
Леди Хейлинг. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.
Фелисити. Да, я знаю, о чем ты. В любом случае, Миранда Фрейл — хорошая актриса и у нее великолепные ноги, а это означает, что уж ходит-то она грациозно. Когда Джоан пересекала бальный зал, казалось, что она бредет по глубокому снегу.
Леди Хейлинг. Но почему он должен жениться на этой женщине? Он же не хотел жениться на многих других.
Фелисити. Вот тут ты ошибаешься. Он хотел жениться на каждой. У него невероятно развитое чувство моральной ответственности. К счастью, многие из них уже были замужем.
Адмирал Хейлинг. Джуди Лейвенэм не была.
Фелисити. Дорогая Джуди совсем из другой оперы. К тому времени, когда они встретились, она уже всей душой стремилась в наши заморские владения.
Леди Хейлинг. Фелисити!
Фелисити. В этом Джоан ничем не отличалась от Джуди, только не обладала ни ее очарованием, ни смелостью, необходимыми для того, чтобы реализовать свои грезы. И если бы Боуги Уайттейкер не покорил Джуди, прежде чем та успела опомниться, сейчас она была бы здесь, а не в Кении.
Леди Хейлинг. Не могу понять твоего отношения, Фелисити. Сам факт, что первая женитьба Найджела обернулась полным провалом, вроде бы должен заставить тебя приложить все силы к тому, чтобы вторая стала успешной.
Фелисити. Первая женитьба Найджела обернулась не провалом, а триумфом. Начнем с того, что прожили они два года, родили сына и расстались по взаимному согласию и очень вовремя.
Адмирал Хейлинг. Вовремя?
Фелисити. Конечно. К моменту, когда она ушла, я была готова задушить ее голыми руками. Я не могу полагать себя глубоко верующей, но всегда воспринимала Боуги Уайттейкера железобетонным доказательством эффективности молитвы.
Леди Хейлинг. Мне, разумеется, прекрасно известно, что нынче все социальные барьеры сметены, и происхождение не дает одному человеку права считать себя лучше другого, а тех, кто указывает на классовое различие, осмеивают…
Фелисити. Если тебе об этом известно, тогда чего ты поднимаешь такой шум?
Леди Хейлинг. Потому что я в это не верю, как не веришь и ты, в глубине своего сердца. Ты знаешь не хуже моего, женитьба Найджела на этом синтетическом, блудливом создании станет еще одним гвоздем в крышки наших гробов…
Фелисити (смеясь). Дорогая Синтия! Ну разве это повод для столь праведного негодования!
Леди Хейлинг. С тобой ни о чем нельзя говорить серьезно, ты все обращаешь в шутку.
Фелисити. Уведи Синтию, Джон. Она потеряет голос, обвиняя не того, кого следует.
Леди Хейлинг. Я всего лишь говорю то, что думаю.
Фелисити. Не делай этого, дорогая. Это так утомительно.
Леди Хейлинг. Джон, во всяком случае, со мной согласен… не так ли, Джон?
Адмирал Хейлинг. Да согласен. По моему разумению, мы вместе должны что-то придумать, пока еще есть время.
Питер. Провести тайную вечерю.
Адмирал Хейлинг. Это ж совершенно очевидно! Найджела каким-то образом заманили в ловушку. Он же далеко не дурак.
Фелисити. Но, дорогой Джон, он именно дурак. Он — мой сын, уж я-то знаю.
Питер. Я согласен, Найджел всегда вел себя с женщинами по-идиотски. И разумно предположить, что она ему чем-то приглянулась, раз уж он влюбился в нее с первого взгляда.
Леди Хейлинг. Он влюблялся и в миссис Клиффорд Харгрейв. Любопытно узнать, что в ней ему могло приглянуться.
Фелисити. Мистер Клиффорд Харгрейв.
Леди Хейлинг. (отворачиваясь). Фелисити, это уж слишком.
Фелисити. Но я серьезно. Он был такая душка. Не так ли, Питер.
Питер. Довольно неприметная душка.
Фелисити. И относился к происходящему с таким пониманием.
Адмирал Хейлинг. Вел себя чертовски достойно.
Фелисити. Он просто обожал этот дом. Нам его так не хватало, когда все закончилось.
Леди Хейлинг. Пойдем, Джон. Уже почти половина четвертого, а в четыре к тебе приедет старик Реншоу. Увидимся за обедом.
Адмирал Хейлинг. Ты знаешь, Фелисити, мы поддержим тебя в любом твоем решении.
Фелисити (с благодарностью). Да, дорогой Джон, разумеется, знаю. Но я думаю, в данный момент бездействие — лучшая стратегия. Фактически мы должны изучить карту и тщательно определиться с нашим местоположением, прежде чем прокладывать курс.
Питер. Якорь поднят.
Леди Хейлинг. Пойдем, Джон.
Адмирал Хейлинг (игнорирую Питера. Обращаясь к Фелисити). Мы подъедем где-то в половине девятого. Держись, дорогая моя.
Хейлинги уходят через двери на террасу.
Фелисити вздыхает.
Фелисити. Боюсь, по отношении к Синтии я вела себя ужасно. Но иногда она просто выводит меня из себя.
Питер. Лично я думаю, что они оба тоже жуткие зануды, и всегда так думал.
Фелисити. Может и зануды, но они такие давние друзья. Я знаю их очень уж много лет. С Синтией мы еще ходили в школу.
Питер. Готов поспорить, она была первой в классе по алгебре и капитаном команды по травяному хоккею.
Фелисити. Она также играла Болингброка в «Ричарде втором», и у нее свалился парик.
Питер. Похоже, она надела его вновь.
В этот момент в комнату тихонько входит Мокси.
Останавливается в дверях.
Фелисити. Что скажете, Мокси? Я забыла что-нибудь важное?
Мокси. Нет, моя госпожа. Я просто хотела поговорить с вами, вот и все… Я зайду позже.
Питер. Нет, нет, дорогая Мокси. Я иду в деревню, так что не буду вам мешать.
Мокси (сдавленным голосом). Это не так и важно, сэр… Я лучше зайду позже.
Она торопливо уходит.
Фелисити. Ой-ой-ой.
Питер. Она просто сама не своя.
Фелисити. Печально, действительно, печально. Она может заразить этим и остальных. Как, по-твоему, почему она принимает случившееся так близко к сердцу?
Питер. Вы с ней много об этом говорили?
Фелисити. Нет. Стоит мне коснуться предстоящей женитьбы Найджела, она переводит разговор на другое. Я думаю, Мокси очень рассержена.
Питер. На Найджела?
Фелисити. Да. Она его обожает. Всегда обожала, с того самого дня, как пришла сюда. Ты знаешь, ему было только пятнадцать, и они вместе ездили на дневные спектакли, а потом пили чай в «Гантерсе». Мне представляется, она считает, что он уронил фамильную честь.
Питер. Может, она права.
Фелисити. Еще есть надежда, что она ошибается.
Питер. Если и есть, то очень призрачная.
Фелисити. Но почему? В конце концов, это не первый случай, когда английский аристократ женится на актрисе. В прежние времена такое случалось сплошь и рядом. Разумеется, я понимаю, что это всегда сопровождалось семейным скандалом, но, в конце концов, все так или иначе образовывалось. Посмотри на Глорию Бейнбридж, заживо похороненную в Линкольншире и прекрасную хозяйку дома. Или на Лили Грантуорт с ее чудесными мускулистыми сыновьями. Я думаю, аристократия, то, что от нее осталось, в большом долгу перед театром.
Питер. Голливуд — это вам не театр. Там куда больше мишуры.
Фелисити. Не думаю, что это имеет значение. Мы живем в век гласности и открытости, и почему бы нам им не наслаждаться?
Питер. Вы прекрасно знаете, что ненавидите этот век. Терпеть не можете, когда вас слепят фотовспышками, если приходите на бал дебютанток, или ловят в кадр в Дорчестере с набитым спаржей ртом.
Фелисити. Это случилось на благотворительном обеде. А ты сам? Тебя же постоянно фотографируют, когда ты кого-то провожаешь на вокзалах или аэропортах, и тебе это нравится.
Питер. Это часть моей работы, и мне это совсем не нравится, меня от этого тошнит. Но нельзя обеспечить прибыльность туристического агентства без рекламы.
Фелисити. Один из самых отвратительных аспектов современной английской жизни состоит в том, что очень уж многим твоим друзьям приходится работать, а вот этого-то они как раз и не умеют.
Питер. «Железнодорожные, морские и воздушные перевозки Инглтона» славятся своей эффективностью.
Фелисити. Лишь благодаря этой похожей на мышку девушке в очках. Если бы не она, ты бы никого не смог отправить дальше Фолкстоуна.
Питер. Не понимаю, почему вы должны набрасываться на меня только потому, что ваш сын женится на кинозвезде, а ваша служанка жутко из-за этого расстроена.
Фелисити. Я тоже расстроена. Я уже сказала тебе, это заразительно. Последние три дня были сущим адом. Синтия Хейлинг пилила мои нервы, как циркулярная пила, Мокси ходила мрачнее тучи, Крестуэлл саркастически ухмылялся, да еще Роза Истри прислала мне безобразное письмо, с призывом: «Ни шагу назад».
Питер. А ей-то какое дело?
Фелисити. Пойди и спроси ее. Она и твоя тетушка.
Питер. Вам нужно успокоиться, дорогая, и сосредоточиться на текущей проблеме.
Фелисити. Именно это я и пытаюсь сделать, но меня постоянно подзуживают. Я уже приняла решение встретить Миранду Фрейл безо всякого предубеждения, какой бы она ни оказалась ужасной.
Питер. Едва ли она будет ужасной. Скорее, абсолютно завораживающей. Непринужденной и естественной, и весь день в доме будет звенеть ее мелодичный смех.
Фелисити. Вот этого я боюсь больше всего.
Питер. А может, в ней будет капелька грусти, немного усталости, даже обиды на жизнь, которая неласково обошлась с ней. Такой она была в «Моем глупом сердце».
Фелисити. Ты о том фильме, где с ней так грубо обошелся Эдуард Робинсон?
Питер. Нет. Тот назывался «Женщины смеются в любви».
Фелисити. Внезапность, вот что расстраивает меня больше всего.
Питер. Правда?
Фелисити. Да, Питер, и не надо насмешливо улыбаться. Это моя версия, и я от нее не отойду.
Питер. Очень разумно.
Фелисити. Я сознательно не позволяю себе анализировать мои эмоции и самые глубинные чувства. Боюсь обнаружить, что я расстроена гораздо сильнее, чем мне хочется думать.
Питер. Еще разумнее.
Фелисити (с жаром). Само собой, я бы предпочла, чтобы этого не случилось. Само собой, я бы предпочла, чтобы он выбрал женщину, не столь известную, в большей степени подходящую для того, чтобы стать хозяйкой Маршвуд-Хауз и быть хорошей мачехой для Джереми.
Питер. Само собой.
Фелисити. И, само собой, было бы куда лучше, если бы он остановил свой выбор на той, кто любит то же, что и он, знает все то, что известно ему.
Питер. То есть, на представительнице своего класса?
Фелисити. Да… если уж обязательно так ставить вопрос… представительнице своего класса. Вот. Теперь ты удовлетворен?
Питер. Не совсем удовлетворен, но определенно успокоился.
Фелисити (резко). Не понимаю, что могло тебя успокоить. Ты просто вынудил меня сказать то, в чем я упорно старалась не признаваться, даже себе. Ты поступил нехорошо.
Питер. Неважно. Продолжайте в том же душе, Фелисити. Пока вы бесподобны.
Фелисити. Не смейся надо мной, Питер. Все ужасно, и ты это знаешь. Мои чувства воюют с моим разумом.
Питер. Как у Мокси.
Фелисити. Мокси, естественно, из того времени, которое ушло в прошлое. Вот почему она такая несчастная.
Питер. А как насчет Крестуэлла?
Фелисити. Что значит, как насчет Крестуэлла?
Питер. Он принадлежит к тому же времени.
Фелисити. У Крейтуэлла более толстая кожа, чем у Мокси, он легко приспосабливается к новым условиям и знает о происходящем в мире больше нас, вместе взятых. Тебе бы послушать, как он рассуждает о социальной революции, Организации объединенных наций или закате Запада. Зачаровывает.
Питер. Так он знает, как зовут генерального секретаря ООН?
Фелисити. Опять же, он все читает, от «Нью-стейтсмена» до «Дейли уокер».
Питер. Спектр неширок.
Фелисити. Мокси, разумеется, предана «Таймс» и пребывает в недоумении от того, что творится вокруг.
Звонит телефон.
Возьми трубку, Питер, пожалуйста. Должно быть, опять пресса. Они звонят весь день. Ты сможешь отделаться от них быстрее, чем я.
Питер (идет к телефону). Тут, я думаю, вы себя недооцениваете (снимает трубку). Алле… да, это 2158… да, одну минутку (обращается к Фелисити). Это вас… звонят из Лондона.
Фелисити. Спроси, кто.
Питер (в трубку). И кто хочет с ней поговорить?.. ох… конечно, одну минутку (обращается к Фелисити). Сам блудный сын.
Фелисити. Найджел! Ох, дорогой (берет трубку у Питера). Алле… да, говорите… (обращается к Питеру) Слышно ужасно, как будто кто-то все время храпит… (в трубку). Ал… Алле… Найджел? Да, дорогой, разумеется, это… Что? Говори громче, я не могу разобрать ни слова… (обращается к Питеру). Он тоже ничего не слышит (в трубку). Где ты?.. Я спросила, ГДЕ ТЫ? Да, понимаю… ты как раз выезжаешь… прекрасно, дорогой. Как ты… вы?.. Нет, дорогой, я спросила, КАК ВЫ?.. Я делаю все, что могу, кричу, как баньши… БАНЬШИ, дорогой. Бэ — как бутылка, А — Андолузия, Эн — Навуходоносор… Нет… НАВУХОДОНОСОР… Эн — ничего… не имеет значения… совершенно не важно… я просто пыталась объяснить, что кричала, как… (обращаясь к Питеру). Я сойду с ума.
Питер. Постучите по рычагу.
Фелисити. Если я постучу по рычагу, связь оборвется… Ага, уже лучше… храп прекратился (в трубку). Уже лучше… Теперь я тебя слышу… ты меня слышишь? Хорошо… Ох, какая жалость… Полагаю, все потому, что она спала на непривычной кровати. (Обращается к Питеру, прикрывая микрофон трубки рукой). Я знаю, не следовало мне этого говорит, он подумает, что я его осуждаю (в трубку). Очень хорошо, дорогой… Нет, никого, только Питер и Хейлинги… я подумала, что первый вечер ты захочешь провести в покое и без суеты… она играет в канасту?.. Ох, неважно, мы сможем ее научить, это будет чудесно… Для игры в канасту карточное чутье не нужно, там на восемьдесят процентов все решает везение… хорошо, дорогой, все это ерунда, просто пришла в голову такая мысль. Очень хорошо, ждем вас от шести до семи… Разумеется, я рада. Уверена, что она очаровательна… (обращается к Питеру). И этого не следовало говорить, он может подумать, что я говорю свысока (в трубку). Нет, это сущая ерунда… прозвучало, как Навуходоносор, потому что я и сказала, Навуходоносор. Не могу сейчас объяснить, слишком сложно. Хорошо, дорогой (бросает трубку на рычаг). Один из самых идиотских разговоров, какие мне только доводилось вести.
Питер. Голос у него веселый?
Фелисити. Как мне показалось, немного раздраженный, но причина, возможно, в телефонной связи.
Питер. Подозреваю, он нервничает.
Фелисити. Я говорила с ним нормально, не так ли? В смысле, не грубила, не набрасывалась на него?
Питер (внезапно нежно ее целуя). Нет, дорогая, вы были очень, очень милы. Я знаю, как тяжело вам это дается, и сочувствую вам, действительно, сочувствую.
Фелисити. Пожалуйста, не надо, Питер. Даже добрый взгляд в такой момент может меня надломить. Жаль, что эта глупая женщина не умеет играть в канасту, а я так на это надеялась. Вечер превратится в ад. Сделай одолжение, пойти и найди Мокси. С этим надо побыстрее разобраться, она, возможно, рыдает.
Питер. Хорошо. Если вам не удастся приободрить ее, скажите, что перед чаем я свожу ее в Дувр. Она любит автомобильные прогулки.
Фелисити. Откровенно говоря, не думаю, что возникнет такая необходимость. Полагая, вполне хватит и доверительного разговора.
Питер уходит.
Через мгновение появляется Мокси. Держатся спокойно, но лицо напряженное.
Идите сюда, Мокси, горизонт чист.
Мокси. Да, моя госпожа!
Пауза.
Фелисити (добрым голосом). Вы ужасно мрачная, Мокси. Что вас так тревожит?
Мокси. Мысль о том, что я должна вам сказать, моя госпожа. Вот что меня тревожит.
Фелисити. Но я уверена, что вы не можете сказать мне ничего ужасного.
Мокси. Боюсь, что могу.
Фелисити (похлопывает по дивану рядом с собой). Присядьте, дорогая и чуть расслабьтесь перед тем, как начнете говорить.
Мокси. Я постою, действительно мне лучше постоять. Если я сяду, то могу расплакаться (короткая пауза, потом она продолжает, едва держа себя в руках). Боюсь, я должна покинуть вас, моя госпожа.
Фелисити. Покинуть меня? Почему, Мокси… что произошло?
Мокси. Немедленно, моя госпожа… сегодня. Я получила плохие новости.
Фелисити. Ох, дорогая моя, я так сожалею… что за новости?
Мокси. Это моя тетя, сестра матери… она серьезно больна и совсем одна…
Фелисити. Где?
Мокси (с заминкой). В Саутси.
Фелисити. А почему она одна? Кто-то же за ней ухаживал?
Мокси. Ее муж ухаживал за ней, мой госпожа… но… но… он скоропостижно скончался два дня тому назад. Я получила телеграмму от одной из соседок.
Фелисити. И вы должны уехать немедленно?
Мокси. Да, моя госпожа.
Фелисити. Ох, бедная Мокси, как это все ужасно для вас. И когда, по-вашему, вы сможете вернуться?
Мокси. В этом все дело, моя госпожа. Я не смогу вернуться.
Фелисити. Что?!
Мокси. Видите ли, она совсем одна… и мне, возможно, придется ухаживать за ней много лет.
Фелисити. То есть вы говорите, что хотите покинуть меня навсегда… сейчас… в эту самую минуту?
Мокси. Я этого не хочу, моя госпожа, пожалуйста, верьте мне, но я должна.
Фелисити. Но эта ваша тетушка, что с ней? Чем она страдает?
Мокси. Точно не знаю, моя госпожа. Врачи, похоже, никак не могут определиться с диагнозом.
Фелисити. Разве ее нельзя отправить в больницу?
Мокси. Увы, нет… Ее нельзя перевезти в другое место.
Фелисити. А муж, который приглядывал за ней… почему он столь скоропостижно умер?
Мокси. Попал под колеса автомобиля, моя госпожа. Армейского грузовика…
Фелисити (тоном ведущего допрос детектива). Где?
Мокси. Напротив пристани «Южный парад».
Фелисити. Откуда вы все это знаете?
Мокси. Из телеграммы.
Фелисити. Должно быть, у вашей тетушки очень богатые соседи.
Мокси (смутившись). Да, моя госпожа.
Фелисити. Мокси, как давно ты со мной?
Мокси. Я пришла в Маршвуд горничной двадцать лет тому назад.
Фелисити. И годом позже стала моей личной служанкой.
Мокси. Да.
Фелисити. И с тех пор оставалась моей личной служанкой. Моей близкой подругой и членом семьи.
Мокси (на грани слез). Да, моя госпожа.
Фелисити. То есть мы жили вместе, путешествовали вместе, вместе смеялись и сплетничали примерно девятнадцать лет.
Мокси. Да, моя госпожа.
Фелисити. Неужели на протяжении столь долгого времени вы воспринимали меня, как слабоумную?
Мокси (отворачиваясь). Извините, моя госпожа… я знала, что ничего не выйдет… я знала, что вы не поверите.
Фелисити. Я думаю, вы перегнули палку с армейским грузовиком. Лгать вы совершенно не умеете, я заметила это, когда вы говорите по телефону, что меня нет дома. Вы расстроились из-за предстоящей женитьбы его светлости. В этом причина, не так ли?
Мокси. Да… да, причина в этом.
Фелисити. И из-за этой женитьбы вы полны решимости покинуть меня?
Мокси. Да, пожалуйста, моя госпожа.
Фелисити. Но почему, дорогая Мокси? Что толкает вас на столь кардинальные меры?
Мокси. Пожалуйста, позвольте мне уйти, моя госпожа, и не спрашивайте объяснений. Я не могу здесь оставаться… действительно, не могу.
Фелисити. Но вам и не придется оставаться здесь. Во всяком случае, надолго. Я собираюсь уехать отсюда при первой возможности, и вы, разумеется, уедете со мной.
Мокси. Это невозможно, моя госпожа. Я должна уехать немедленно.
Фелисити. Но почему?
Мокси. На то есть причины.
Фелисити. И вы не хотите поделиться ими со мной?
Мокси. Я не могу, моя госпожа. Действительно, не могу.
Фелисити. В этом случае говорить больше не о чем, не так ли?
Мокси (глаза блестят от слез). Ох, моя госпожа.
Фелисити. Очевидно, я не могу заставить вас остаться, если вы этого не хотите, и я не могу убедить вас объяснить, в чем причина, если вы решили ничего мне не говорить. Сейчас я злюсь, это естественно, но, к сожалению, я знаю, что злость моя временная. Она, безусловно, уйдет, и оставит меня в недоумении и грусти, не говоря уже о горьком разочаровании. После того, как соберете вещи, зайдите ко мне, чтобы попрощаться.
Мокси. Очень хорошо, моя госпожа (она поворачивается и, поникнув головой, идет к двери).
Фелисити (быстро поднимается, догоняет Мокси, обнимает ее). Ох, Мокси, Мокси… это абсолютно невозможно… я не могу отпустить тебя, не сделав все, что в моих силах, чтобы предотвратить твой уход. Пожалуйста, почему ты считаешь, что должна покинуть меня, очевидно, против своей воли… Обещаю, что постараюсь понять… Пожалуйста, Мокси…
Мокси (вся в слезах). Я не могу… это так унизительно… мне стыдно.
Фелисити (в голову приходит неожиданная мысль). Это не Найджел, не так ли? Я хочу сказать, он не позволял себе…
Мокси (в ужасе). Ох, нет… нет… разумеется, это не…
Фелисити. Может… может, ты любишь его… и ничего не можешь с собой поделать?
Мокси (берет себя в руки). Нет, моя госпожа… ничего такого нет и в помине. Клянусь, что нет. Разумеется, я люблю его светлость. Я любила его, когда он был еще мальчиком, но ничего такого…
Фелисити (успокаивающим тоном). Нас всех взволновало эта неожиданная помолвка. Но мы также должны приложить все силы, чтобы отреагировать на сложившуюся ситуацию спокойно и благоразумно. В конце концов, при нашей жизни мир значительно изменился, Мокси. Многое из того, что имело наиважнейшее значение в нашей молодости, теперь ровным счетом ничего не значит. Насколько нам сейчас известно, Миранда Фрейл может быть простой, доброй и абсолютно очаровательной девушкой, и у нас есть полное право надеяться, что она осчастливит его.
Мокси. Она не осчастливит.
Фелисити. Но мы не можем этого доказать, правда?
Мокси. Если бы прочесали весь мир, то не смогли найти худшей кандидатки в жены его светлости и хозяйки этого дома.
Фелисити. Почему вы так уверены? Как вы можете это знать?
Мокси. Потому что, моя госпожа, мисс Миранда Фрейл — моя младшая сестра.
Занавес
Картина 2
Через два часа после предыдущей картины. Фелисити сидит за чайным столиком. Питер ходит по комнате с чашкой в руке.
Фелисити. Я очень хочу, чтобы ты сел, Питер! Никакой пользы от того, что ты мельтешишь, как «доджем», не будет.
Питер. Что такое «доджем»?
Фелисити. Одна из тех маленьких автомобилей, на которых ездят в Маргейт и сталкиваются со всеми.
Питер. Я еще ни с кем не столкнулся.
Фелисити. Нам нужно сосредоточиться. Кризис очень серьезный.
Питер. Даже если мы будем сосредотачиваться, пока не посинеем, нам это не поможет. Есть только одно возможное решение, и вы его знаете. Вы должны немедленно уехать заграницу, и взять с собой Мокси.
Фелисити. Это совсем не решение, а всего лишь временная мера. И не могу я немедленно уехать заграницу. Мой паспорт в Лондоне, а еще есть правила вывоза валюты. Свою годовую квоту я использовала в феврале, да еще пришлось занимать у Генриэтты.
Питер. Вы можете занять у нее снова.
Фелисити. Она в Марокко.
Питер. А чем плохого в Марокко?
Фелисити. Даже если я поеду на Барьерный риф, то не смогу оставаться там вечно. Кроме того, Мокси не переносит жару. У нее кожа покрывается сыпью.
Питер. Так отправьте ее одну. В какое-нибудь милое и прохладное место.
Фелисити. Я же сказала тебе, что ни при каких обстоятельствах не собираюсь расставаться с Мокси. Я не смогу без нее жить, не буду даже и пытаться.
Питер. Может, все это и не затянется. Возможно, нам удастся убедить Найджела не жениться на этой женщине, которая уже доставила столько хлопот. Она вернется в Голливуд и никто ничего не узнает.
Фелисити. А как же ты намерен разубеждать его?
Питер. Конечно же, он вздрогнет, узнав, что сестра его будущей жены — служанка его матери. Какая у них была девичья фамилия?
Фелисити. Берч. Они держали бакалейную лавку на Найниггейл-лейн, между Брикстоном и Клапэном. Фриде, это моя будущая сноха, с юных лет не сиделось на месте. Настоящее имя Мокси — Дора. Она вышла замуж за Мокстона, шофера Эдит Харрингтон. У них родился ребенок, но он умер, потом умер Мокстон, поэтому она вернулась в магазин и к матери.
Питер, А Фрида?
Фелисити. Фрида покинула дом гораздо раньше. Похоже, она довольно-таки рано начала вести себя неподобающим образом…
Питер. В каком смысле?
Фелисити. В обычном. Беременела, но не рожала.
Питер. Понятно.
Фелисити. Потом случился жуткий семейный скандал, мать слегла с инсультом, а Фрида отправилась в Америку с театральным агентом по фамилии Гринберг. И больше Мокси ее никогда не видела.
Питер. Мать умерла?
Фелисити. Да, и лавка прогорела, а вскоре после этого Мокси пришла сюда горничной.
Питер (задумчиво). Двадцать лет — долгий срок.
Фелисити. Достаточный для того, чтобы выковать узы верности и привязанности, которые невозможно порушить.
Питер. Может, Фрида… Миранда… как ни назови, не узнает ее.
Фелисити. Разумеется, узнает. Мокси практически не изменилась.
Питер. Но она может измениться, не правда ли?
Фелисити. Как это?
Питер. Есть идея.
Фелисити (с сарказмом). Полагаю, ты собрался ее загримировать?
Питер. Нет. Прежде всего, повысить… а потом можно будет и загримировать.
Фелисити. Питер!
Питер. Нет, подождите минутку, это можно сделать, я уверен, что можно.
Фелисити. И что ты предлагаешь сделать? Надеть тиару ей на голову и делать вид, что она — герцогиня Девонширская?
Питер. Конечно же, нет, зачем все доводить до абсурда, но попробовать стоит.
Фелисити (раздраженно). Попробовать что?
Питер. Как я понимаю, главная проблема в том, что Мокси — служанка, то есть принадлежит к низшему слою общества.
Фелисити. Ничего низшего в Мокси нет.
Питер. Хорошо, хорошо, я полностью с вами согласен, но к делу это не относится.
Фелисити. А что ты подразумевал, говоря, что ее нужно повысить?
Питер. Передвинуть вверх по социальной лестнице, сделать компаньонкой или секретарем.
Фелисити. Но она гладит мои платья, укладывает мне волосы, приносит еду и питье на подносе.
Питер. Насколько мне известно, на людях она этого не делает.
Фелисити. А Найджел? Что скажет он?
Питер. Я думаю, что Найджел только порадуется. В конце концов, ей предстоит стать его сестрой.
Фелисити. Ох!
Питер. Я слышу в этом восклицании отголоски снобизма старого мира?
Фелисити. Разумеется, не слышишь. Просто все это так глупо, так нелепо. Мокси — это Мокси. Независимо от того, как ее называть, служанкой или секретарем.
Питер. Разница как раз есть. И факты нужно признавать. Никто бы не удивился, если бы вы, к примеру, пришли на балет с юным Стивеном Бристоу, а потом поехали ужинать в «Савой», не так ли?
Фелисити. Конечно. Он — очаровательный юноша.
Питер. Но вы не пригласили бы Крестуэлла, так?
Фелисити. Крестуэлл терпеть не может балета. Говорит, что это умирающий вид искусства.
Питер. Но факт остается фактом, Крестуэлла вы бы не пригласили. Этим вы поставили бы в стесненное положение и себя, и его. И, в определенном смысле, ваших друзей. Стивен Бристоу — сын владельца табачного магазина в Фолкстоуне. Крестуэлл — сын констебля из Севеноукс. Если говорить только о сословии, то разницы между ними никакой. Оба — трудолюбивые, добропорядочные англичане, но один, так уж вышло, тренер по гольфу, а второй — дворецкий, и даже в наши демократические времена нет никакой возможности перекинуть мост через социальную пропасть, которая зияет между ними.
Фелисити. Я все-таки не понимаю, каким образом можно разрешить возникшую перед нами проблему переводом Макси в секретари. Она не умеет стенографировать или печатать, далеко не все слова может произнести по буквам.
Питер. Последним вы тоже похвастаться не можете.
Фелисити. Но все знают ее, как мою служанку. Они подумают, что я рехнулась, если я вдруг начну говорить, что она — мой секретарь.
Питер. Тогда, сделаем ее компаньонкой.
Фелисити. И где компаньонки едят?
Питер. Обычно с людьми, которым они составляют компанию. Где она сейчас?
Фелисити. Наверху, в своей комнате. Я заставила ее пообещать, что она не будет ничего предпринимать, пока я не обдумаю сложившуюся ситуацию со всех сторон.
Питер. Компаньонка-секретарь… ей придется полностью сменить гардероб.
Фелисити. Питер, она никогда в жизни на это не согласится.
Питер. Не вижу причин.
Фелисити. Она — гордая женщина. И Мокси оскорбит сама идея смены социального статуса только для того, чтобы получить право находиться в обществе ее сестры.
Питер. Все равно, давайте спросим ее.
Фелисити. Я, думаю, прежде чем мы скажем ей хоть слово, следует узнать мнение Крестуэлла. Позвони в колокольчик.
Питер звонит в колокольчик.
Питер. Мы всегда сможем превратить этот вечер в семейное торжество, сказав, что он — ваш кузен, который после многих и многих лет отсутствия вернулся из Южной Африки.
Фелисити. Не нужно обращать все в фарс.
Питер, Готов поспорить с вами, на что угодно, я могу сделать ее неузнаваемой. Косметика и новая прическа, вот и все дела.
Фелисити. Ты слишком уж разошелся, Питер. Мы не играем в шарады. Я не хочу, чтобы Мокси стала всеобщим посмешищем.
Питер. Вопрос не в том, чтобы выставить ее на посмешище. Мне представляется, что это более чем разумный выход из весьма щекотливой ситуации. И с чего ей возражать, если она перемещается вверх по социальной лестнице?
Фелисити. Потому что это делается по надуманной причине.
Входит Крестуэлл.
Крестуэлл. Вы звонили, моя госпожа?
Фелисити. Да, Крестуэлл. Миссис Мокстон в своей комнате?
Крестуэлл. Да, моя госпожа. Она выглядела подавленной, и я послал ей чашку чая.
Фелисити. Как вы заботливы, Крестуэлл.
Крестуэлл. Недавно я заглянул к ней и увидел, что она заметно приободрилась. Только-только начала решать кроссворд в «Таймс», и я ей немного помог. Она очень быстро находит нужное слово, но с написанием по буквам у нее просто беда.
Фелисити. Понятно. Послушайте, Крестуэлл, я уже довольно давно думаю о том, чтобы внести некоторые изменения в устройство нашего домашнего хозяйства.
Крестуэлл. Изменения, моя госпожа?
Фелисити. И я хочу узнать ваше мнение, прежде чем перейти к делу. Изменения касаются Мокси.
Крестуэлл. Да, моя госпожа?
Фелисити. Я хочу повысить ее… изменить ее статус. И раздумываю над тем, как это изменение отразится на других слугах.
Крестуэлл. Ну, серьезно следует отнестись только к поварихе, моя госпожа. Мей сейчас занята своей болезнью, Эми и Алиса не в счет, и я не думаю, что юный Френк надолго у нас задержится.
Фелисити. Почему?
Крестуэлл. Ему не нравится его работа. Как и у многих нынешних молодых людей, у него сложилось определенное мнение относительно социального равенства. Он твердо убежден, что прислуживать должен кто-то еще.
Питер. А повариха?
Крестуэлл. Здравомыслящая женщина, сэр. Иногда выходит из себя, если время или обстоятельства мешают реализации ее желаний, но не глуха к просьбам.
Фелисити. Она любит миссис Мокстон… Мокси?
Крестуэлл. Сказать, что любит, нельзя, это было бы преувеличением, моя госпожа. Уважает — да, иногда гадает ей по чайной гуще, но я бы не стал называть их отношения близкими.
Фелисити. А как она поведет себя, если Мокси из служанки станет моим секретарем?
Крестуэлл (не веря своим ушам). Секретарем, моя госпожа?
Фелисити. Ну… компаньонкой-секретарем.
Крестуэлл. И до какой степени эта метаморфоза изменит существующее статус-кво, моя госпожа?
Фелисити. Честно говоря, не знаю… я хочу сказать, тут все нужно тщательно продумать.
Крестуэлл. Трапезы, например?
Фелисити (беспомощно). Ох… это проблема, не так ли?
Крестуэлл. Проблема, безусловно, но разрешимая. Насколько я понимаю, она может завтракать, обедать и ужинать с вами в столовой, когда в доме только члены семьи, не так ли?
Фелисити. Да… я полагаю, да… разумеется, может.
Крестуэлл. А если вы принимаете гостей, поднос с едой ей могут посылать наверх. Если позволите, я бы предложил превратить бывшую Японскую комнату в ее личную гостиную. Эта комната сейчас не используется, из окон открывается приятный вид, и это подчеркнет ее новый статус.
Фелисити. Какая блестящая идея, Крестуэлл! Вы не думаете, что ей там будет одиноко?
Крестуэлл. Нам всем рано или поздно приходится с этим сталкиваться, моя госпожа. Более высокое звание неизбежно приносит новые проблемы. Мне говорили, что новоиспеченные капитаны кораблей военно-морского флота часто впадают в отчаяние, потому что повышение по службе выдергивает их из офицерской кают-компании.
Фелисити. Не могу представить себе Мокси капитаном корабля.
Крестуэлл. Тем не менее, аналогия не притянута за уши, моя госпожа.
Фелисити. Вы не ответили на первоначальный вопрос. Что вы думаете о самой идее, Крестуэлл?
Крестуэлл. Могу я спросить, а обсуждали ли вы ее с самой миссис Мокстон?
Питер. Еще нет. Сначала мы хотели посмотреть на вашу реакцию.
Фелисити. Вы думаете, она не согласится?
Крестуэлл. Я думаю, принимая во внимание крайне необычные обстоятельства, может не согласиться.
Питер. Как много вы знаете, Крестуэлл?
Крестуэлл. Как и большинство человечества, я знаю очень мало, но делаю вид, что мне известно очень и очень многое.
Фелисити. Дорогой Крестуэлл, не увиливайте от ответа, пожалуйста… у нас кризис.
Крестуэлл. Я это подозревал, моя госпожа.
Фелисити (твердо). Мисс Миранда Фрейл, невеста его светлости, как выяснилось, родная сестра миссис Мокстон.
Крестуэлл. Благодарю вас, моя госпожа. Вы можете рассчитывать на мое молчание.
Фелисити. Вы уже об этом догадались?
Крестуэлл. Простая дедукция и умение сложить два и два позволили мне прийти к выводу, что все непросто.
Фелисити. Ты оказался прав, Крестуэлл. Еще как непросто.
Крестуэлл. Совпадение в лучших традициях английской комедии. Представьте себе, с каким изяществом мистер Сомерсет Моэм обыграл бы эту ситуацию.
Питер. Я могу назвать и других драматургов, которые не испортили бы эту идею.
Крестуэлл. Если позволите высказать мое мнение, сэр, драматурги последнего времени упускают самые тонкие нюансы. Они все слишком уж грубоватые. Комедии манер уходят в прошлое вместе с самими манерами.
Фелисити. Вы поможете нам, Крестуэлл?
Крестуэлл. Как именно, моя госпожа?
Фелисити. Как сможете. Вы умный человек, а главное, умеете убеждать.
Крестуэлл. Благодарю вас, моя госпожа.
Фелисити. Я никогда не забуду, как вы привели в чувство ту ужасную особу из женской вспомогательной службы ВВС, которая пристрастилась к бутылке, и частенько ночами уезжала на велосипеде.
Крестуэлл. В том случае, моя госпожа, я, скорее, прибег к шантажу, а не к убеждению.
Фелисити. А теперь идите и, пожалуйста, попросите Мокси спуститься.
Крестуэлл. Очень хорошо, моя госпожа.
Он уходит с подносом, на котором стоят чайные принадлежности.
Фелисити. Прошу тебя, Питер, постарайся не столь откровенно наслаждаться тем, что видишь.
Питер. Не могу понять, почему вы не выйдете замуж за Крестуэлла. Это бы многое упростило.
Фелисити. У меня ужасная тревога.
Питер. Если мы все обставим должным образом, поводов для тревоги не будет.
Фелисити. Меня больше всего волнует Мокси. И я вдруг осознала… как-то совершенно об этом не думала.
Питер. О чем?
Фелисити. Я же совершенно ее не знаю.
Питер. В каком смысле?
Фелисити. Она-то знает обо мне все, тут двух мнений быть не может. Прекрасно чувствует, в каком я настроении, выполняет мои желания. В курсе всех моих проблем и отношений, есть и такое, что известно обо мне только ей. Она ухаживала за мной, когда я болела, она видела мои слезы, видела меня одетой и раздетой, с лицом, намазанным кремом или без косметики. И за все девятнадцать лет я только однажды видела ее в халате, и случилось это в отеле при железнодорожном вокзале Генуи, когда я заявила, что отравилась рыбой за обедом.
Питер. Чтобы узнать характер человека, конечно же, совсем не обязательно постоянно видеть его в халате.
Фелисити. Она хорошо выполняла свою работу, служила мне верой и правдой, она утешала меня и помогала мне, все эти годы я посвящала ее во все мои тайны, но до этого дня понятия не имела о том, что у нее есть сестра!
Питер. Если она стыдилась ее, если вычеркнула ее из своей жизни, не стоит удивляться, что она никогда не говорила с вами о ней, даже не упоминала о ее существовании.
Фелисити. Я говорила Мокси много такого, чего стыдилась.
Входит Мокси, за ней Крестуэлл.
Мокси. Крестуэлл сказал, что вы хотите поговорить со мной, моя госпожа.
Фелисити. Да, Мокси, хочу, и незамедлительно. Присядьте, пожалуйста.
Мокси. Хорошо, моя госпожа.
Фелисити. Да, на диван. Крестуэлл, пожалуйста, тоже присядьте. Это семейное совещание, и его просто невозможно провести, если кто-то будет стоять или расхаживать по комнате.
Крестуэлл. Хорошо, моя госпожа.
Он и Мокси садятся на диван.
Фелисити. Питер?
Питер (садится). Да, конечно. У меня такое ощущение, что не хватает бумаги и карандашей.
Фелисити. Мокси, дорогая, я объяснила ситуацию мистеру Питеру. Мне нужно было с кем-нибудь посоветоваться, а он — мой давний друг, которому я полностью доверяю.
Мокси. Я понимаю, моя госпожа.
Фелисити. Крестуэллу тоже. Но, раз уж на то пошло, он и так обо всем догадался.
Мокси (бросая на Крестуэлла недобрый взгляд). Неужели, моя госпожа?
Крестуэлл. Обычная дедукция, Дора… причина и следствие, ты знаешь.
Мокси. Я ничего такого не знаю. Но я знаю, что есть люди, которые всюду сует свой нос и не желают заниматься исключительно своими делами.
Фелисити. Не нужно сердиться на Крестуэлла, Мокси. Он искренне хочет помочь.
Мокси. Как мило с его стороны.
Фелисити. Мысль о том, что вы покидаете Маршвуд и меня только по одной причине: вам здесь плохо, наполняет меня ужасом.
Мокси. Но это единственная причина, моя госпожа. Здесь мне будет плохо. И в силу сложившихся обстоятельств по-другому быть просто не может.
Фелисити. Я прекрасно вас понимаю, Мокси, и именно поэтому, тщательно все обдумав, приняла решение изменить обстоятельства.
Мокси. Позволите спросить, как, моя госпожа?
Фелисити. Я хочу, чтобы с этого момента вы перестали быть моей личной служанкой и стали моей компаньонкой-секретарем.
Мокси. Боюсь, я не смогу этого сделать.
Фелисити. Почему?
Мокси. Я попаду в глупое положение, моя госпожа. А кроме того, это неправильно.
Крестуэлл. Не надо упрямиться, Дора.
Мокси. Это мое дело, Фред, не твое. Ты и так залез, куда не следует. Мы с тобой еще об этом поговорим, когда я смогу не стесняться в выборе слов.
Фелисити. Вы можете говорить совершенно свободно, Мокси.
Мокси. Для блага Крестуэлла, с вашего разрешения, не буду, моя госпожа.
Фелисити. Почему вы считаете, что вам негоже стать моей компаньонкой-секретарем?
Мокси. Во-первых, я не умею печатать, и почерк у меня ужасный.
Крестуэлл. Вопрос в статусе, а не в выполнении конкретных обязанностей.
Фелисити (озабоченно). Да, в этом все дело.
Мокси. Вы хотите сказать, что ваша придумка стеснит мою сестру в меньшей степени, чем мое истинное положение в доме.
Питер. Туше.
Мокси. Вы действительно думаете, моя госпожа, что получающая жалование компаньонка-секретарь занимает более высокое положение, чем получающая жалование личная служанка?
Фелисити. Разумеется, я так не думаю, но в глазах общества, полагаю, так оно и есть.
Мокси. И как это… это изменение… если оно осуществится… поможет решить проблему?
Фелисити. Ну, изменится твой статус в доме. Например, ты будешь сидеть за столом с нами, когда мы одни…
Мокси (жестко). А когда гости?
Фелисити (теряясь). Ну… я полагаю, все будет зависеть от того, как много гостей. Мы думаем, что старую Японскую комнату нужно сделать твоей личной гостиной… чтобы ты могла иногда есть там… в тишине и покое.
Мокси. Я даже смогу иногда приглашать туда мою сестру, не так ли, моя госпожа?
Фелисити. Не сердись, Мокси, пожалуйста, не сердись.
Мокси. Я не сержусь, моя госпожа, действительно, не сержусь… и я понимаю, к чему вы стремитесь… но толку не будет… ничего не получится.
Фелисити. Почему вы так уверены, что не получится?
Мокси. Но это же понятно, не так ли? Я хочу сказать, все эта суета из-за меня, а я не смогу справиться с новой ролью. Так что вам лучше отпустить меня, как я и говорила… другого выхода нет.
Питер. Но это тоже не выход. Вы все равно останетесь сестрой жены лорда Маршвуда, на какую бы работу вы ни поступили.
Мокси. Никто об этом не узнает.
Фелисити. Я не смогу принять от вас такой жертвы, Мокси… ничто не заставит меня пойти на это. Если бы приняла, но не простила бы себе этого до конца своих дней.
Мокси. Моя госпожа, не нужно так расстраиваться… у вас опять начнется мигрень.
Питер. Вы абсолютно отказываетесь рассмотреть предложение ее светлости? Даже как временную меру, пока мы не увидим, что к чему.
Мокси. Ничего не получится. Неправильно все это.
Крестуэлл. Послушай, Дора…
Мокси (злобно). Если ты не хочешь, чтобы я действительно вышла из себя и устроила скандал, держи язык за зубами.
Фелисити. Ох, Мокси.
Мокси. Я сожалею, моя госпожа, очень сожалею, но вся эта история действует на нервы, и это факт. Плоть и кровь этого просто не выдерживают. Я не спала три ночи, не могла найти себе места, пытаясь найти хоть какой-то выход. Я не хочу покидать этот дом, точно так же, как и вы не хотите моего отъезда. Я провела здесь девятнадцать лет своей жизни, и мне уже поздно начинать все сначала на новом месте.
Фелисити. Ты не уедешь ни при каких обстоятельствах, Мокси, я хочу, чтобы ты ясно это поняла, раз и навсегда.
Мокси. Я должна, моя госпожа. Эта идея, прикинуться кем-то еще, ничего не решит. Я такая, какая есть, и мне нечего стыдиться.
Крестуэлл. Мы все это знаем, Дора, так что заводиться тебе незачем.
Мокси. А почему бы мне не завестись? Видит Бог, причин для этого предостаточно. У тебя-то все в порядке, Фред Крестуэлл, ты чувствуешь себя в полной безопасности. Тебе очень нравится то, что ты называешь философским подходом, и ты будешь долбить и долбить свое, пока нас не начнет от тебя тошнить. Ты же прав, всегда прав. И никто и ничто не сдернет тебя с твоего насеста. При этом я не говорю, что ты — плохой дворецкий, пусть и недостаточно аккуратен со столовым серебром.
Крестуэлл. Бог тебя за это простит, Дора.
Мокси, Нет, страдать за все придется мне, больше, чем кому-либо, даже вам, моя госпожа. Я знаю, что из-за меня вы попали в неловкое положение, но, по большому счету, вы ничего не потеряете. А вот я, если свадьба состоится, останусь без всего, потеряю и работу, и гордость, что выполняю ее, как должно, и ощущение, что я — часть чего-то общего. И до конца моих дней буду чувствовать себя униженной.
Фелисити (крайне расстроенная). Ох, Мокси.
Мокси (на грани слез). Я всегда гордилась моей работой, вкладывала в нее всю душу, делала все, что в моих силах, и тот, кто за это смотрит на меня свысока, может катиться ко всем чертям!
Крестуэлл (твердо). А теперь послушай, Дора. Пора тебе перестать жалеть себя и шевельнуть, наконец, мозгами. Никто не смотрит на тебя свысока. Мы все знаем, чтобы ты — прекрасная служанка, мы все знаем, что ты расстроена, и мы все знаем, почему, поэтому нет нужды и дальше это обсуждать. Мы также знаем, что жертвенность и уход из этого дома ничего не решит, но что-то все-таки можно сделать, ради ее светлости, а не только тебя, и ты должна это сделать. Времени осталось немного, так что думать тебе нужно быстро.
Мокси (сердито). Не говори так со мной.
Крестуэлл. Помолчи минутку. Моя госпожа, позволите внести предложение?
Фелисити. Разумеется, позволю. Не кипятись, Мокси, Крестуэлл прав (обращаясь к Крестуэллу). Мы слушаем.
Крестуэлл (уверенно). Прежде всего, идея компаньонки-секретаря не пройдет по одной очень веской причине.
Питер. Какой причине?
Крестуэлл. Этого недостаточно.
Мокси. Фред, как ты можешь такое говорить…
Крестуэлл. Когда сестра Доры прибудет в этот дом, она, естественно, будет принята, как член семьи, не так ли?
Фелисити. Разумеется.
Крестуэлл. Тогда и Дора должна быть членом семьи.
Питер. Должен признать, я согласен с Крестуэллом.
Фелисити. Я тоже… только представить себе не могу, как это можно сделать.
Крестуэлл. Один момент… прошу меня извинить, моя госпожа.
Фелисити. Продолжайте, Крестуэлл.
Крестуэлл. Его светлость отсутствовал порядка четырех месяцев, не так ли?
Фелисити. Да.
Крестуэлл. Допустим, за это время умер дядя Доры… умер в Австралии и оставил ей большую сумму денег, достаточную для того, чтобы она могла прожить на них до конца своих дней.
Фелисити. Да… я начинаю понимать. Продолжайте.
Крестуэлл. В силу сентиментальной привязанности к семье, она не захотела покидать Маршвуд, хотя стала финансово независимой.
Фелисити. Ну, не знаю. Вы бы уехали, Мокси?
Мокси. Разумеется, нет.
Крестуэлл (торжествующе). Таким образом, она остается здесь, хотя бы на время, как близкая подруга, и встречает свою сестру на равных, а не одной из служанок.
Фелисити. Да, это мне ясно, но я не понимаю, как это удастся убедительно объяснить.
Питер. Объяснять никому не придется, за исключением Найджела. Вы можете отвести его в сторону сразу после прибытия и рассказать о дяде Мокси. Можете добавить, что она болезненно реагирует на упоминание своего недавнего прошлого, когда была служанкой, и попросить не упоминать об этом.
Фелисити. А как насчет Хейлингов?
Питер. Я возьму это на себя. Заскочу к ним перед обедом, поделюсь частью правды, но не всей, и заставлю поклясться, что они никому не скажут ни слова.
Фелисити. Вы думаете, что сможете это сделать, Мокси?
Мокси. Мне это не нравится, моя госпожа… все равно это неправильно… мне это совершенно не нравится.
Фелисити. Мне тоже. Но попробовать стоит, нравится нам это или нет.
Мокси. Вы уверены, моя госпожа? Совершенно уверены?
Крестуэлл. Хватит, Дора, перестань колебаться.
Мокси. Замолчи, Фред, я говорю с ее светлостью (обращаясь к Фелисити). А что потом, моя госпожа?
Фелисити. Потом?
Мокси. Когда они поженятся. Я должна и тогда оставаться здесь? В одном доме с ней?
Фелисити (беспомощно). Я не знаю. Будем решать, когда придет время. Скорее всего, я уеду, а ты, конечно же, поедешь со мной.
Мокси. Но не компаньонкой-секретарем, не подругой семьи, не сестрой жены вашего мужа, а служанкой, кем я всегда и была.
Фелисити. Очень хорошо, Мокси. Обещаю.
Мокси. Тогда, моя госпожа, я сделаю, о чем вы просите, если вы думаете, что у меня получится. Буду стараться изо всех сил.
Фелисити. Вы думаете, она вас не узнает?
Мокси. Не знаю… она не видела меня двадцать лет. Но мне есть, что ей сказать, узнает она меня или нет. Я могу простить ее за то, что она сбежала и оставила меня одну с мамой на руках, но не прощу другого. Того, что она вернулась и полезла туда, где ей не место.
Питер. Вы ненавидите ее, Мокси?
Мокси. Разумеется, нет. Она этого недостойна. Всегда была маленькой паршивкой и думала только о себе. Если какая-то девушка и заслуживала того, чтобы ее выпороли, так это она.
Питер. Мы можем это устроить после обеда.
Фелисити. Перестань, Питер. Мокси, этим вечером вам лучше надеть мое «молине». Прочую одежду мы обсудим завтра утром.
Мокси. Я принесу вам чай на полчаса раньше.
Фелисити. Я думаю, у мистера Питера есть какие-то идеи насчет вашей прически. Вам лучше к нему прислушаться, он в этом хорошо разбирается.
Мокси М. Очень хорошо, моя госпожа (обращаясь к Питеру). Благодарю вас, сэр.
Фелисити. Я думаю, Мокси нужно отвести Ситцевую комнату, Крестуэлл. Проследите, чтобы ее вещи перенесли туда, хорошо?
Крестуэлл. Будет исполнено, моя госпожа. Как я понимаю, вопрос решен?
Фелисити. Именно так.
Слышен шум подъезжающего автомобиля, который перекрывает громкий гудок.
Идите, Мокси. Святой Боже, они приехали. Идите, Мокси… быстро!
Мокси (нервно смеется). Ох, моя госпожа… не думаю, что я смогу… у меня не получится!
Она подходит к Фелисити, которая берет ее за руку.
Фелисити. Держитесь, Мокси!
Мокси (распрямляется, говорит изменившимся голосом). Крестуэлл, пожалуйста, скажите Алисе, чтобы она набрала мне ванну.
Крестуэлл (подобострастно). Будет исполнено, миссис Мокстон.
Мокси. И лучше бы вам стереть с лица эту ухмылку!
Проплывает мимо него и выходит из комнаты.
Занавес