Сцена: гостиная в доме Дэвида Блисса очень уютна и крайне неприбрана. По стенам в беспорядке развешаны рисунки Саймона, на рояле — кипы нот американской — в ярких обложках — и классической музыки, удобная мебель. К небольшому балкону, ведущему в спальные комнаты, кабинет Дэвида и комнату Саймона, поднимается лестница. Слева на авансцене — дверь в библиотеку. За ней, выше по сцене, под лестницей — дверь на половину прислуги. На заднем плане сцены — французские окна, справа на авансцене — входная дверь. Занавес поднимается — субботний день в июне, примерно три часа. Саймон, в исключительно грязной тенниске и мешковатых серых фланелевых штанах, стоит на коленях посреди гостиной, рисуя на разложенных перед ним двух листах ватмана (плотной бумаги). Сорель, одетая более аккуратно, удобно устроившись на левом краю дивана, читает томик стихов в невероятно кричащей обложке, присланный ей кем-то из честолюбивых друзей.
Сорель. Ты только послушай, Саймон. (читает)
«Любовь — это Шлюха, перемазанная вином,
Подкрадывающаяся к сосцам Юности,
Сосущая, кусающая, вопящая…
О Боже, зачем ты создал нас такими!»
Смеется.
Саймон (поднимая голову от рисунков). У бедной девочки крыша съехала.
Сорель. Ох, ну зачем она прислала мне эту дурацкую книжонку. Теперь придется придумывать комплименты.
Саймон. Обложка просто сногсшибательная.
Сорель. А ведь с ней было так весело, пока она не вышла за этого мрачного типчика.
Саймон. Она всегда была страшной позеркой. Какая глупость — стараться выработать в себе артистическую натуру. Au fond она нормальная цветущая английская девушка.
Сорель. Ты сегодня не брился.
Саймон. Знаю, что не брился. Как раз собираюсь, вот только закончу (указывает на рисунок).
Сорель. Иногда, Саймон, мне так хочется, чтобы мы сами были более нормальными и цветущими.
Саймон. Зачем? (Вновь принимается рисовать.)
Сорель. Хотела бы я быть эдакой свеженькой спортсменкой, со страстью к играм на свежем воздухе.
Саймон. Господи помилуй!
Сорель. Так было бы спокойно.
Саймон. Не в нашем доме.
Сорель. А где Мама?
Саймон. В саду, тренируется.
Сорель. Тренируется?
Саймон (перестает рисовать и поднимает глаза на Сорель). Пытается выучить названия всех садовых цветов наизусть.
Сорель. Что это она задумала?
Саймон. Понятия не имею. (Смотрит на рисунок.) Черт! Криво.
Сорель. Мне всегда кажется, что дело нечисто, когда она принимается играть роль хозяйки поместья.
Саймон. И мне. (Возвращается к рисунку.)
Сорель. Сегодня весь день репетирует — утром даже по барометру постучала.
Саймон. Наверное, собирается произвести на кого-нибудь впечатление.
Сорель (берет сигарету со столика, стоящего за диваном). Интересно, на кого.
Саймон. Я полагаю, вскоре на горизонте появится какой-нибудь кошмарный юнец, по уши в нее влюбленный.
Сорель. Но не сегодня же? (Зажигает сигарету.) Она ведь не приглашала никого на сегодня, как ты думаешь?
Саймон (перестает рисовать и поднимает голову). Не знаю. Отец ничего не заметил?
Сорель. Нет, он слишком погружен в работу.
Саймон. Может, Клара знает.
Сорель. Позови-ка ее.
Саймон (встает, идет к центру арьерсцены, открывает дверь под лестницей и зовет). Клара! Клара!..
Сорель (переместившись на правый край дивана). Ох, Саймон, не дай Бог окажется, что она кого-нибудь пригласила на сегодня.
Саймон (подходя к правому краю дивана). В чем дело? Ты что, сама кого-то пригласила?
Сорель. Да.
Саймон (раздраженно). Так какого черта ты меня не предупредила?
Сорель. Я думала, тебе все равно.
Саймон. Ну и кто это?
Сорель. Ричард Грэхэм.
Саймон (возвращаясь к рисунку). Не может быть! Никогда о таком не слышал.
Сорель. Я бы на твоем месте не стала бравировать своей серостью — глупо выглядишь.
Саймон (встает, поднимает лист ватмана и карандаш). Ну вот, этот готов. (Сворачивает листок.)
Сорель. О Ричарде Грэхэме слышали все.
Саймон (доброжелательно). Как им повезло. (Идет к роялю.)
Сорель. Он ужасно известный дипломат — я с ним познакомилась на танцах в Мэйнворинге.
Саймон. Здесь ему понадобится вся его дипломатичность. (Кладет карандаш на рояль.)
Сорель. Я предупредила его, что хороших манер от моей семьи ожидать не стоит, но, надеюсь, ты будешь с ним по возможности мил.
Саймон (нежно — переходит на центр сцены). Я сам, Сорель, никогда не встречал ни одного дипломата, но надо сказать, что как к классу я отношусь к ним с крайним предубеждением. Они все такие обходительные, лощеные, вежливые…
Сорель. Ты и сам мог бы быть повежливее — от нашего социального положения не убудет.
Саймон (подходит к Сорель). А бумаги он привезет с собой?
Сорель. Какие бумаги?
Саймон (рассеянно). Ну, какие-нибудь. (Поднимается к центру арьерсцены и кладет рисунок на стул.)
Сорель. Не лучше ли тебе сосредоточить свою убийственную иронию на твоих карикатурах?
Саймон. А не лучше ли тебе сосредоточить свои девичьи привязанности на Лондоне и не обрушивать их на собственное беззащитное семейство?
Сорель. Я его и близко к тебе не подпущу.
Саймон. Да уж, пожалуйста, дорогая. (Идет к роялю и зажигает сигарету.)
Из двери под лестницей появляется Клара — краснощекая, полненькая, взъерошенная женщина небольшого роста. Она останавливается слева, у двери.
(Садится на скамью у рояля.)
Клара, мама приглашала кого-нибудь на эти выходные?
Клара. Не знаю, миленький. В доме почти не осталось еды, да и Эми мучается зубной болью.
Сорель. У меня где-то есть гвоздичное масло.
Клара. Она уже приняла — только обожгла язык. Бедняжка — мечется по буфетной, места себе не находит.
Сорель. Ты не забыла поставить в Японскую комнату цветы?
Саймон. Японская комната — помещение по сути своей женское и совершенно не подходит для питомца Министерства иностранных дел.
Сорель. Заткнись, Саймон.
Клара. Не волнуйся, милочка, комната выглядит прелестно — совсем как гримерная твоей мамы в день премьеры.
Саймон. Ну разве не утешительно звучит!
Клара (подходит к Сорель). Ты уже рассказала ей о своем поклоннике?
Сорель (уязвленная). Он не поклонник, Клара.
Клара (подбирает рисунок, который Саймон оставил на полу, по центру сцены). Ну не поклонник так не поклонник. (Кладет рисунок на стул по центру арьерсцены.)
Саймон. Мне кажется, что Сорель стыдится нас, Клара. Да я ее и не виню — мы ведь такие грубые.
Клара (спускается к центру авансцены — обращаясь к Саймону.) Ты хочешь оставить ту картину в ванной для гостей, миленький? Не знаю, стоило ли — все эти голые розовые женщины, катающиеся по траве…
Саймон (жестко). Клара, нагота может быть невыразимо прекрасна.
Клара. Неужели! Должно быть, я слишком долго проработала костюмершей — ухудшилось зрение.
Клара уходит в дверь под лестницей.
Саймон. Клара выглядит усталой. Нам следовало бы нанять больше слуг, а не взваливать все на нее.
Сорель. Сам знаешь — слуги у нас не задерживаются. Ты был прав, когда назвал нас грубыми, Саймон. Ах, если бы мы были другими!
Саймон. Какая разница?
Сорель. Разница, я думаю, должна быть — для посторонних.
Саймон. Мы не виноваты — нас такими воспитали.
Сорель. Ну, если у нас хватило ума понять это, могло бы хватить ума и на то, чтобы перевоспитаться.
Саймон. Не уверен, что мне бы этого хотелось.
Сорель. А какие у нас жуткие манеры!
Саймон. Только не с теми, кто нам нравится.
Сорель. Те, кто нам нравится, смиряются, так как им нравимся мы.
Саймон. Что ты конкретно имеешь в виду под «жуткими манерами»? Недостаточную приятность в обхождении? Неумение вести светскую беседу?
Сорель. Мы даже не пытаемся заботиться о гостях, когда они приезжают.
Саймон. А с какой стати? Нет ничего хуже, чем когда о тебе заботятся.
Сорель. Это правда. Но людям нравятся незначительные знаки внимания. Мы в жизни никого не спросим, как им спалось.
Саймон. Ну, я на месте гостей счел бы это наглостью.
Сорель. Я постараюсь исправиться.
Саймон (кладет ноги на скамью). Ты завела эту песенку только потому, что у тебя временная дипломато-мания. Ничего, скоро все вернется в нормальное русло.
Сорель. В ненормальное, Саймон, в ненормальное. Мы — ненормальные. У людей глаза вылезают из орбит от изумления, когда мы изрекаем, на наш взгляд, совершенно обычные вещи. Вчера, за ланчем у Фреды, стоило мне только сказать, как было бы забавно, если бы кто-нибудь придумал средство, чтобы глаза у нас стали узкими, как у китайцев — а то мне так надоело, что глаза у нас обыкновенные — и все решили, что я абсолютно сумасшедшая!
Саймон. Нет смысла волноваться попусту, дорогая. Наверное, мы просто видим все в несколько ином свете. А если кому-то это не нравится, пусть катятся.
Из сада появляется Джудит. В руках у нее охапка цветов, на ней халат, большая садовая шляпа, садовые рукавицы с крагами и галоши.
Джудит (подходя к столику за диваном). Ты выглядишь ужасно грязным, Саймон. Чем ты занимался?
Саймон. Давно не мылся.
Джудит (ставит корзинку на стол и начинает снимать перчатки). И зря, дорогой, очень зря. Так долго носить одни и те же вещи — вредно для кожи.
Сорель. Клара сказала, что у Эми болит зуб.
Джудит. Бедняжка! У меня в аптечке было гвоздичное масло. А кто такая Эми?
Сорель. Насколько я понимаю, это наша посудомойка.
Джудит (кладет перчатки на столик и выходит на центр сцены). Подумать только! Никогда бы не сказала, что ее зовут Эми. Гораздо больше похожа на Флосси, не правда ли? Дай-ка мне сигарету.
Саймон подает ей сигарету из коробки на рояле.
Дельфинии — это такие красные щетинистые цветы, да?
Саймон (давая Джудит прикурить). Нет, душа моя, дельфьфинии — это те, которые голубые и длинные.
Джудит. Ну разумеется. Красные — это… похоже на женское имя…ах, да, астры. Я помню, что-то напыщенное. (Садится на стульчик у рояля. Саймон снимает с нее галоши и ставит их возле стульчика.) Надеюсь, Клара не забыла о Японской комнате.
Сорель. О Японской комнате!
Джудит. Ну да. Я ей велела поставить в вазу цветы и убрать из нижнего ящика шкафа спортивные штаны Саймона.
Сорель. Я ей велела то же самое.
Джудит (предчувствуя неладное). Зачем?
Сорель (легко). Я пригласила Ричарда Грэхэма на эти выходные — я думала, ты не будешь возражать.
Джудит (встает и, пересекая сцену, подходит к Сорель). Возражать? Да как ты посмела?
Сорель. Он дипломат.
Джудит (заходит за столик и начинает разбирать цветы). Еще не легче. Надо срочно послать ему телеграмму, чтобы он не приезжал.
Сорель. Поздно.
Джудит. Тогда пусть Клара скажет, что нам всем пришлось срочно уехать по неотложному делу.
Сорель. Получится страшно невежливо, и, вообще, я хочу его видеть.
Джудит. И у тебя хватает наглости заявлять мне, что ты пригласила на выходные абсолютно постороннего человека, да еще к тому же хочешь его видеть?
Сорель. Я и раньше приглашала на выходные абсолютно посторонних людей.
Джудит. Ну и что из этого, милочка? Где будет спать этот твой гость?
Сорель. В Японской комнате.
Джудит (пересекает сцену с букетом цветов в руках и подходит к столику рядом с дверью справа). Только не в Японской комнате. В японской комнате будет спать Сэнди Тирелл.
Саймон (выходя на центр). Ну, что я говорил?
Сорель. Сэнди — как?
Джудит. Тирелл, милочка.
Саймон. Почему ты нам об этом ничего не сказала, мамочка?
Джудит (начиная расставлять цветы в вазе). Я вам говорила. Я вот уже много дней говорю только о Сэнди Тирелле. Я обожаю Сэнди Тирелла.
Саймон (возвращается к скамье и снова садится). Ты и словом о нем не обмолвилась.
Сорель. Кто этот Сэнди Тирелл, мама?
Джудит. Он просто душка — влюблен в меня по уши — ну не совсем в меня, в мой блестящий образ Великой Актрисы — но в лучах этой любви я чувствую себя так божественно уютно. Я его встретила у Норы Трент. (Подходит к столику за диваном.)
Сорель. Мама, не пора ли покончить с этими глупостями?
Джудит (вынимая все новые цветы из корзины). Сорель, что ты конкретно имеешь в виду под «этими глупостями»?
Сорель. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
Джудит (кладет цветы и подходит к правому краю дивана). Уж не пытаешься ли ты меня критиковать?
Сорель. Никогда бы не подумала, что ты опустишься до того, чтобы поощрять глупых желторотых юнцов, по уши влюбленных в твое имя.
Джудит (возвращается к столику и берет в руки цветы). Возможно, ты права, но я никому не позволю так говорить — никому, кроме себя. Я надеялась, что у меня вырастет послушная дочь, а не вредная тетушка.
Сорель (перебираясь на левый край дивана). Просто это такой избитый трюк.
Джудит. Избитый трюк! Чепуха! А чем лучше история с твоим дипломатом?
Сорель. Ну, это несколько другое дело, мамочка, ты не находишь?
Джудит. Если тебе представляется, что, будучи энергичной инженю девятнадцати лет, ты обладаешь абсолютной монополией на все романтические приключения в этом мире, то моя прямая обязанность — развеять твои иллюзии.
Сорель. Но, мама…
Джудит (подходит к углу рояля, ближайшему к арьерсцене, берет с рояля пустую вазу, передает ее Саймону и начинает расставлять цветы). Право, после твоих слов можно подумать, что мне лет восемьдесят. Надо было вовремя услать тебя в пансион, говорила бы теперь, что ты моя младшая сестра.
Саймон. Это бы ни к чему не привело, мамочка. Все знают, что мы — твои дети.
Джудит. И надо же мне было так сглупить — нянчить вас прямо на глазах у фотографов. Так я и знала, что еще не раз пожалею об этом.
Саймон. По-моему, это глупо — стараться выглядеть моложе своих лет.
Джудит. Конечно, дорогой, в твоем возрасте это просто неприлично. (Закончив букет, ставит вазу на рояль и подходит к правому краю дивана.)
Сорель. Но, мамочка милая, пойми, ты сама себя унижаешь, выставляя напоказ юнцов-ухажеров.
Джудит. Никого я не выставляю напоказ — в жизни этого не делала. С точки зрения морали я всегда — или почти всегда — вела себя в высшей степени мило. А если флирт доставляет мне удовольствие, почему бы мне и не пофлиртовать немного?
Сорель. Но теперь флирт уже не должен доставлять тебе удовольствие.
Джудит. Знаешь, Сорель, ты, черт побери, с каждым днем становишься все более и более женственной.
Сорель. И я этим горжусь.
Джудит (садится на диван рядом с Сорель и целует ее). Ты прелесть, я тебя обожаю. А еще ты очень-очень хорошенькая, и я жутко к тебе ревную.
Сорель (обнимая ее). Правда ревнуешь, мамочка? Как это замечательно!
Джудит. Очень вас прошу, будьте милыми с Сэнди.
Сорель. Неужели он не может спать в «Домашнем Аду»?
Джудит. Деточка, он до ужаса спортивен, а эти паровые трубы высосут из него все жизненные соки.
Сорель. Из Ричарда они тоже высосут все соки.
Джудит. Да Ричард, скорее всего, даже не обратит на трубы внимания — он, наверное, привык к тропическим посольствам — знаешь, невыносимая жара, опахала и все такое.
Саймон. Сам-то он в любом случае окажется невыносимым.
Сорель. Саймон, твоя пресыщенность и замкнутость переходят всякие границы.
Саймон. Ничего подобного. Просто мне надоело любезничать с твоими друзьями мужского пола.
Сорель. С моими друзьями — как мужского пола, так и женского — ты всегда ведешь себя одинаково нахально.
Джудит. Не ссорьтесь, дети, не ссорьтесь.
Саймон (встает и выходит на центр). Как бы там ни было, Японская комната гораздо больше подходит для женщины, так что спать там должна женщина.
Джудит. Но я пообещала ее Сэнди — он без ума от всего японского.
Саймон. Вот и Мира тоже без ума!
Джудит. Мира!
Саймон. Мира Арундел. Я пригласил ее к нам на эти выходные.
Сорель. Какое свинство! Мог бы меня предупредить. Что теперь скажет Ричард?
Саймон. Несомненно, что-нибудь исключительно дипломатичное.
Джудит. Нет, это уж слишком! Саймон, ты же не имеешь в виду, что…
Саймон (подходя к Джудит — непреклонно). Нет, мамочка, имею. Я пригласил Миру к нам. Я имею на это полное право. Ты сама нас воспитала людьми свободомыслящими.
Джудит. Мира Арундел — это крайний предел свободомыслия, чтобы не сказать сильнее.
Саймон. Ты что, ее не любишь?
Джудит. Нет, милый, я ее на дух не выношу. Во-первых, она для тебя слишком стара, а во — вторых, она совершенно бесстыдно использует свою принадлежность к женскому полу в качестве наживки для крючка.
Саймон. Мама, ради Бога…
Джудит. И нечего дуться, дорогой. Ты прекрасно знаешь, что я ее не люблю, и именно поэтому ты сообщил мне о ее приезде только сейчас — когда уже поздно что-либо предпринять. Нет, ну какая наглость!
Сорель (величественно). Лично мне абсолютно безразлично, приедет Мира Арунлел или не приедет, я только боюсь, что она не очень понравится Ричарду.
Саймон. Или ты боишься, что она слишком понравится Ричарду.
Сорель. Последнее замечание прозвучало конфликтно и крайне глупо.
Джудит. Господи, Саймон, ну почему ты влюбляешься в самодовольных вампиров, а не в милых молоденьких девушек?
Саймон. Мира никакой не вампир и, вообще, кто сказал, что я в нее влюбился?
Сорель. Да Саймон по ней с ума сходит. Она к нему подмазывается и на все лады восхищается его рисунками.
Саймон (перегибаясь через Джудит, кричит на Сорель). Кто бы говорил! Только и ждешь, как бы подцепить на танцах какого-нибудь пожилого джентльмена!
Сорель (яростно — кричит в ответ). Никакой он не пожилой!
Джудит (простирает руки и делает брек; Саймон переходит на центр). Вы оба меня очень, очень расстроили. Я мечтала о чудесных тихих выходных, представляла, как бесхитростная любовь Сэнди согревает мое старое сердце — под настроение, а теперь весь дом перевернут вверх дном — еды на всех не хватит, в ванную комнату будут выстраиваться очереди — в общем, мука смертная, а не выходные! Лучше бы мне умереть!
Саймон. Насчет нас с Мирой можешь не волноваться. Нас даже видно не будет.
Сорель. А я завтра увезу Ричарда на реку на весь день.
Джудит. На чем?
Сорель. Возьму ялик.
Джудит. Я тебе запрещаю даже подходить к ялику.
Саймон. К тому же завтра наверняка пойдет дождь.
Джудит. Я даже боюсь думать, что еще скажет ваш отец. Ему необходима абсолютная тишина, чтобы дописать «Грешницу».
Сорель. Я уверена, что в доме и так будет очень тихо, если только Сэнди Как-его-там не имеет привычки орать.
Джудит. Или вы будете милы с Сэнди, или я очень, очень рассержусь.
Саймон и Сорель перегибаются через Джудит. И все говорят одновременно.
Сорель. Нет, мама, послушай…
Саймон. С какой это стати, скажи, пожалуйста…
Джудит. Он специально приезжает сюда, специально, чтобы доставить мне удовольствие…
По лестнице спускается Дэвид. Он выглядит слегка раздраженным.
Дэвид. Почему все так шумят?
Саймон подходит к роялю и берет в руки книгу.
Джудит. Нет, я решительно сойду с ума.
Дэвид. Почему Клара не принесла мне чай?
Джудит. Понятия не имею.
Дэвид. Где она?
Джудит. Ради Бога, Дэвид, не все вопросы сразу!
Дэвид. В чем дело? Почему вы все стали такими раздражительными?
Из-под лестницы появляется Клара с подносом чайных принадлежностей на одного и почти насильно сует поднос в руки Дэвиду.
Клара. Вот он, ваш чай. Извините, что с опозданием. Эми забыла поставить чайник — у нее жутко болит зуб.
Дэвид. Бедняжка! Дайте ей гвоздичного масла.
Сорель. Если еще кто-нибудь в этом доме заговорит о гвоздичном масле, я… я не знаю, что я сделаю.
Дэвид. Прекрасное средство от зубной боли. Где Зоэ?
Саймон. Утром была в саду.
Дэвид. И, разумеется, никто не вспомнил, что ей нужно пообедать?
Клара. Я, как всегда, поставила ее миску рядом с кухонным столом, но она не появлялась.
Сорель. Наверное, мышей ловит.
Дэвид. Она еще слишком маленькая. Между прочим, очень может быть, что животное свалилось в реку. Будет очень жаль, на мой взгляд.
Клара. Да не волнуйтесь вы, ничего с Зоэ не случится — не на ту напали.
Клара уходит в дверь под лестницей.
Дэвид. Я бы хотел, чтобы мне дали спокойно работать. (С подносом в руках поднимается по лестнице, потом поворачивается.) Кстати, Саймон, поездом в четыре тридцать приедет одна совершенно очаровательная куколка. Сделай одолжение, встреть ее и будь полюбезнее. Эдакая робкая дурочка — полезный тип, я хочу немного поизучать ее в домашних условиях. Спать она может в Японской комнате.
Дэвид уходит, оставляя за спиною смертельную тишину. Сорель падает в кресло слева на авансцене.
Джудит (через паузу). Пожалуйста, кто-нибудь, сыграйте мне что-нибудь очень красивое.
Саймон (резко подходя к центральному французскому окну). Черт побери! Черт! Черт! Черт!
Сорель. Проклятьями делу не поможешь.
Саймон. Зато мне это помогает.
Сорель. И что отец только себе думает?
Джудит. В виду предстоящей встречи тебе, Саймон, лучше отправиться бриться.
Саймон проходит на авансцену и облокачивается на рояль.
Сорель (встает и разражается слезами ярости). Это несправедливо! Подло! Каждый раз, когда я строю планы, кто-нибудь непременно вмешивается. Если бы только я сама зарабатывала себе на жизнь — агентом хотя бы — тогда я могла бы делать все, что захочу, не боясь оглушающих сюрпризов со стороны ближайших родственников…
Джудит (картинно). Мне больно слышать от тебя такие слова, Сорель.
Сорель. Мама, не выводи меня из себя!
Джудит (с грустью). В последнее время мои дети очень изменились. Я пыталась закрывать на это глаза, но увы… В моем возрасте приходится смотреть горьким фактам в лицо!
Саймон. Это будут худшие выходные в нашей жизни!
Джудит (нежно). Сорель, не надо плакать.
Сорель. Не надо мне сочувствовать. Я просто злюсь.
Джудит (усаживая ее на диван рядом с собой). Положи голову мне на плечо, дорогая.
Саймон (с горечью). Твои локоны, словно золотое руно…
Сорель (со слезами). Ричарду придется спать в «Домашнем Аду», а эта треклятая куколка получит в свое распоряжение Японскую комнату.
Джудит. Только через мой труп!
Саймон (подходит к матери). Мама, что же нам делать?
Джудит (притягивает его к себе и кладет его голову себе на правое плечо, Саймон стоит на коленях перед диваном. Голова Сорель лежит у Джудит на левом плече. Очаровательная картинка — воплощение материнства). Мы все должны быть очень, очень добры друг к другу!
Саймон. Нет, мама, только не это!
Джудит (огорченно). Я тебя не понимаю, Саймон.
Саймон. Ты сейчас разыгрывала огорченную красивую мать семейства.
Джудит. Но я на самом деле красива и огорчена.
Саймон. Не слишком-то ты красива, мамочка. Что-что, а красивой ты никогда не была.
Джудит. Пусть так. Зато мне удалось убедить в обратном тысячи зрителей.
Саймон. А что до огорченности…
Джудит (сталкивает Саймона на пол). Нет уж, Саймон, командовать собой я не позволю. Если я говорю, что я огорчена, значит, я огорчена. А ты просто ничего не понимаешь. В жизни каждой женщины наступает момент, когда…
Сорель (поднимается с дивана и встает слева от него). О, Господи! (Морщится, как от зубной боли.)
Джудит. Что ты сказала, Сорель?
Сорель. Я сказала «О, Господи!»
Джудит. Так будь добра, не говори больше «О, Господи!» Меня это раздражает.
Сорель (улыбаясь). Мама, ты просто прелестна, когда лицемеришь!
Джудит (закатывая глаза). Я не знаю, за какие грехи мне достались такие неблагодарные дети. Ну разве не ужасно, в моем-то возрасте…
Саймон. Мама, не начинай снова!
Джудит (через паузу — вне всякой связи). Сорель, ты становишься слишком высокой.
Сорель. Извини, мама!
Джудит. Дайте-ка мне еще одну отвратительную сигарету..
Саймон поднимается, подходит в роялю и быстро берет сигарету.
Даже не представляю, откуда они взялись в нашем доме. (Поднимается и выходит на центр.)
Саймон (выходит на центр и подает Джудит сигарету). Прошу. (Дает прикурить.)
Джудит. Так, лично я вообще собираюсь забыть, что приезжают все эти кошмарные гости. С этого момента я полностью освобождаю свой мозг от мыслей на этот счет.
Сорель. Все это замечательно, но…
Джудит. Сегодня утром я приняла судьбоносное решение.
Саймон. Какое решение?
Джудит. Это секрет.
Сорель. И ты даже нам не расскажешь?
Джудит. Ну разумеется, расскажу. Это секрет от вашего отца.
Саймон. Итак?
Джудит проходит по центру на арьерсцену, смотрит налево, убеждается, что никто не подслушивает и возвращается на центр авансцены.
Джудит. Я решила вернуться на сцену.
Саймон. Так я и знал! (Падает на скамейку у рояля.)
Джудит. Я здесь мало-помалу вяну. А вянуть, пока я жива, совершенно не входит в мои планы.
Сорель. Но, мама, разумно ли это? Ты ведь только в прошлом году ушла с подмостков «совершенно окончательно». Как же ты объяснишь столь быстрое возвращение?
Джудит. Зрителями, дитя мое — письмами от зрителей!
Сорель. А что, тебе приходят письма от зрителей?
Джудит. Пришли — одно или два. Именно это заставило меня решиться — я заслуживаю по меньшей мере сотен зрительских писем.
Сорель (становится на колени на правом крае дивана). Мы напишем тебе несколько замечательных писем от зрителя, и ты сможешь их опубликовать.
Джудит. Ну разумеется.
Сорель. Но ты же будешь вести себя с подчеркнутым достоинством, правда, мамочка?
Джудит. Мне гораздо легче вести себя с подчеркнутым достоинством на сцене, чем в деревне — это моя milieu (сильная сторона). Я изо всех сил пыталась войти в роль «мелкопоместного дворянства», но совершенно безуспешно. (С руками, распахнутыми в широком объятии, проходит по центру к арьерсцене.) Я жажду волнений и роскоши. (Подходит к правому краю дивана.) Вы только представьте себе: вечер премьеры, все взволнованны; заядлые театралы искренне болеют за меня; критики все как один подались вперед, на их раскрасневшихся лицах написано внимание и восторг; временами, когда им нравится какая-нибудь остроумная реплика, они нечленораздельно выражают свое одобрение. Довольное ворчание обозревателя из «Дэйли Мэйл», самозабвенное бульканье репортера из «Сандей Таймс», резкие, полные энтузиазма выкрики рецензента из «Дэйли Экспресс». Я в жизни их не перепутаю…
Саймон. У тебя что, есть пьеса?
Джудит. Я, скорее всего, восстановлю «Водоворот любви».
Сорель (падая на диван). Ох, мамочка! (Захлебывается смехом.)
Саймон (слабо). Отец будет в ярости.
Джудит. Что ж тут сделаешь.
Сорель. Но это же кошмарная пьеса.
Джудит. Зато моя роль в ней великолепна.
Сорель пытается что-то сказать.
Только не разноси ее в пух и прах, Сорель. Я и сама не прочь немножко посмеяться, но, по правде говоря, это действительно был один из моих триумфов.
Саймон. Нет, пьеса, конечно, совершенно бездарная, но я ее обожаю. Хоть посмеяться можно.
Джудит. Зрители ее тоже обожают, и никому — как правило — смеяться и в голову не приходит. (Выходит на центр и с большой драматичностью излагает.) «Ты просто глупец, жалкий слепой глупец. Неужели ты думаешь, что купив мое тело, ты купил и мою душу?!» (Поворачиваясь к Саймону.) Ты не можешь не признать, это драматичный пассаж. «Я всегда мечтала о такой любви, но я никогда, никогда не подозревала, что это будет так прекрасно.» (Утирает воображаемые слезы.) На этой реплике я всегда плачу.
Саймон. Лучше всего второй акт. Он просто изумителен.
Джудит (поворачиваясь к Сорель). Да, после появления Виктора идут сильные сцены — невероятно сильные… Сорель, подыграй мне, побудь минутку Виктором.
Сорель (вставая). Это где он входит в конце акта?
Джудит. Именно. С этого места, знаешь: «Это что, игра?»
Сорель (подходит к Джудит и говорит крайне драматичным тоном). «Это что, игра?»
Джудит (воодушевлено). «Да. И эта игра должна быть доиграна до конца.»
Саймон (встает и подходит к Джудит, говоря глубоким драматичным голосом). «Зара. что это значит?»
Джудит. «Сколько разбитых иллюзий. Сколько светлых мечтаний, втоптанных в грязь!»
Сорель (обегает Джудит и становится за ней, перед Саймоном, справа на авансцене). Я за Джорджа: «Я ничего не понимаю! Ты и Виктор, вы… Бог мой!» (Принимает драматическую позу.)
Джудит (отходя немного влево — прислушиваясь). «Шшш! Мне кажется, малышка Пэм плачет.»
Саймон (яростно). «Она еще не так заплачет, бедная малютка, когда узнает, что ее мать…»
Звонок во входную дверь.
Джудит. Проклятье! Вот, уже звонят!
Сорель (бросается к зеркалу на рояле). Боже, я выглажу ужасно!
Саймон (подходя к правому краю рояля). Да уж, дорогая!
Из двери под лестницей выходит Клара и идет к правой двери.
Джудит. Клара, пока ты еще не открыла дверь — за ужином нас будет восемь.
Клара (подходя к правой двери). О Господи!
Саймон. И завтра за завтраком, обедом и ужином нас тоже будет восемь.
Джудит (отстранено). Не могла бы ты приготовить комнаты?
Клара. Да уж придется — не класть же гостей спать в коридоре!
Сорель. Ну вот, мы расстроили Клару!
Джудит. Что делать! Делать нечего. Это судьба! Все, что происходит в жизни, это судьба. Это мое единственное утешение.
Клара. Махровый эгоизм это, а не утешение.
Джудит. Не дерзи, Клара.
Клара. Не дерзить! Я, по крайней мере, изредка думаю о других. Восемь человек за ужином! Эми отпросилась домой пораньше! Да это просто божье наказание!
Снова раздается звонок во входную дверь.
Саймон. Не лучше ли их всех впустить?
Клара открывает входную дверь и впускает Сэнди Тирелла. Это свежий молодой человек с неиспорченным, чисто юношеским чувством чести и несколько великоватыми кистями рук по причине необдуманного увлечения любительским боксом. Клара скрывается в двери под лестницей.
Сэнди (подходя к Джудит и пожимая ей руку). Спасибо, что разрешили мне приехать. Это просто потрясающе!
Джудит. Вы один?
Сэнди (удивленно). Да, один.
Джудит. Я имею в виду, вы никого не встретили на станции?
Сэнди. Я приехал из Лондона на машине. Припарковал ее возле дома. А вы хотели, чтобы я кого-то встретил на станции?
Джудит. Нет, нет. Надо вас познакомить. Это моя дочь Сорель и мой сын Саймон.
Сэнди (подходя к Сорель и протягивая ей руку, которую девушка подчеркнуто не замечает). Как поживаете?
Сорель (холодно). Благодарю, я поживаю прекрасно, и надеюсь, что вы поживаете так же хорошо.
Огибает его и исчезает наверху лестницы.
Саймон. Я тоже. (Делает то же, что и Сорель.)
Сэнди выглядит подавленным.
Джудит (становится перед Сэнди и бросает обжигающий взгляд вслед Саймону и Сорель). К сожалению, дети у меня несколько странные. У вас есть какой-нибудь багаж? Сумка?
Сэнди. Да, она в машине.
Джудит. Давайте там ее и оставим на некоторое время. Клара вот-вот подаст чай. А позже подыщем вам комнату.
Сэнди. Мне просто не терпелось приехать сюда.
Джудит. Да, здесь прелестно, не правда ли? (Подходит к окну.) Говорят, при ясной погоде отсюда видно Марлоу.
Сэнди (подходя к ней). Я имел в виду, мне не терпелось увидеть вас.
Джудит. Как мило с вашей стороны! (Подходит к дивану и садится на левый край.) Выпьете что-нибудь?
Сэнди. Нет, спасибо. Тренировки…
Джудит (знаком приглашает его сесть рядом). Чудесно! Какие тренировки?
Сэнди. Через пару недель я снова выйду на ринг.
Джудит. Я непременно приеду посмотреть.
Сэнди. Вы выглядите просто потрясающе.
Джудит. Я так рада. Знаете, не обращайте внимание на Саймона и Сорель, если они будут вести себя несколько оскорбительно — у них в последнее время очень дурное настроение.
Сэнди. Как странно, что у вас взрослые дети. Просто не верится.
Джудит (быстро). Я вышла замуж в ранней юности.
Сэнди. И неудивительно. Знаете, это все так необычно — я давным-давно хотел познакомиться с вами, а встретились мы только на прошлой неделе.
Джудит. Вы мне сразу понравились. У вас такая красивая фигура…
Сэнди (слегка смущенный). Да, конечно…
Джудит. Узкие бедра и такие великолепные широкие плечи — ах, если бы у Саймона бедра были поуже! (Короткая пауза.) А вы могли бы научить Саймона боксировать?
Сэнди. С удовольствием — если он захочет.
Джудит. В этом-то все дело — боюсь, он не захочет. Он до ужаса не… ну в общем, это не в его духе. Попробуйте на него повлиять. Уверена, Дэвид будет вам признателен.
Сэнди. А кто это — Дэвид?
Джудит. Мой муж.
Сэнди (удивленно). О!
Джудит. Почему вы сказали «О» так удивленно? Вы что, не знали, что у меня есть муж?
Сэнди. Я думал, он умер.
Джудит. Он не умер, он наверху. (Показывает на лестницу.)
Сэнди. Сейчас вы выглядите совсем не так, как на прошлой неделе.
Джудит. Это все из-за садовой шляпы. Я ее сниму. (Снимает шляпу и кладет ее на столик рядом с диваном.) Вот так! Я подрезала кальцеолярии.
Сэнди (запутанный). Правда?…
Джудит. Я обожаю наш сад — там так тихо, спокойно. Я могу сидеть в саду целый день и мечтать — вы же знаете, как это бывает.
Сэнди. О, да.
Джудит (все больше воодушевляясь). Мне всегда хотелось оставить за спиной мишурный блеск больших городов и театров и свить тихое гнездышко где-нибудь в деревенском уголке. Поэтому мы и поселились в Кокхэме.
Сэнди. Жутко милое место — Кокхэм.
Джудит (через короткую паузу). Вы когда-нибудь видели меня на сцене?
Сэнди. Конечно!
Джудит. Да, а в какой пьесе?
Сэнди. Ну, когда вы, чтобы спасти доброе имя мужа, притворяетесь, будто жульничаете в карты.
Джудит. А, в «Решительной обманщице»! Пьеса была так себе.
Сэнди. Вы в ней были совершенно восхитительны. Именно тогда я в вас влюбился.
Джудит (с восторгом). Неужели!
Сэнди. Да-да. Вы были такой трогательной, такой мужественной.
Джудит (наслаждаясь). Правда?
Сэнди. Конечно.
Пауза.
Джудит. Ну же, продолжайте…
Сэнди (взволнованно). Какой я дурак! Разговорился, как будто мое мнение имеет какое-либо значение.
Джудит. Безусловно имеет — для меня, по крайней мере.
Сэнди. Правда?
Джудит. Разумеется.
Сэнди. Все как в сказке — мы сидим тут с вами и болтаем, как старые друзья.
Джудит. А мы и есть старые друзья — возможно, мы знали друг друга в прошлой жизни. Переселение душ — не слышали? — безумно интересно!
Сэнди. Вы говорите потрясающие вещи.
Джудит. Неужели? Дайте-ка мне сигарету.
Берет сигарету из коробки на столе и подает ей.
И давайте заберемся с ногами. (Вытягивает ноги за спиной Сэнди. Тот дает ей прикурить.)
Сэнди. Давайте.
Они удобно устраиваются на разных концах дивана и курят.
Джудит. А вы умеете плавать на ялике с шестом?
Сэнди. Умею — немного.
Джудит. Обязательно научите Саймона — у него шест вечно застревает.
Сэнди. Я бы лучше вас научил.
Джудит. Вы так галантны и обходительно — больше похожи на американца, чем на англичанина.
Сэнди. Я мог бы всю жизнь говорить вам приятные вещи.
Джудит (протягивая ему руку). О, Сэнди!
Раздается протяжный звонок во входную дверь.
Ну вот! (Спускает ноги с дивана.)
Сэнди. К вам что, еще кто-то приехал?
Джудит. Еще кто-то! Вы ничего не знаете — вы просто ничего не знаете!
Появляется Клара, подходит к двери справа открывает ее и отпускает. Дверь снова захлопывается прямо перед носом у МИРЫ. Клара уходит налево.
Сэнди. Вы же говорили, что выходные у вас будут тихие, никаких гостей.
Джудит. Я ошиблась. Выходные будут очень шумные, а по дому будут топотать орды разозленных пришельцев. Подайте мне шляпу.
Он подает шляпу, Джудит ее надевает.
Мира распахивает дверь, опускает чемодан и теннисную ракетку на крыльцо за дверью, входит, проходит на центр и протягивает руку Джудит.
Сэнди встает.
Мира (приближаясь). Джудит — дорогая — это просто божественно!
Джудит (встает и приветствует Миру — отрешенно). Чудесно, просто чудесно! А где остальные?
Мира. Кто — остальные?
Джудит. Вы приехали на поезде четыре тридцать?
Мира. Да.
Джудит. И никого не видели на станции?
Мира. Видела несколько человек, но не знала, что они тоже едут к вам.
Джудит. Так вот, они тоже едут к нам.
Мира. Сорель говорила, что, кроме меня, у вас не будет гостей на этих выходных.
Джудит (резко). Сорель?
Мира. Да — разве она не сказала, что пригласила меня на выходные? Вы меня не ждали?
Джудит. Саймон пробормотал что-то насчет твоего приезда, но Сорель ни слова ни сказала. (Смотрит на Миру и усмехается.) Ну разве не странно с ее стороны? (Подходит к роялю.)
Мира. Нет, в вашей семье все божественно сумасшедшие. (Обращаясь к Сэнди.) Как поживаете? В доме Блиссов бесполезно дожидаться, пока нас представят друг другу. Меня зовут Мира Арундэл.
Джудит (не долго думая). Сэнди Тирелл, Мира Арундэл. Мира Арундел, Сэнди Тирелл. Вот так!
Мира. Это ваша машина стоит у дома?
Сэнди. Моя.
Мира (снова подходя к Джудит). Знаете, Джудит, мне кажется, вы могли бы предупредить меня, что кто-то едет сюда из Лондона на машине. Ехать в хорошей машине было бы гораздо удобнее, чем в этом отвратительном поезде.
Джудит. Я совсем недавно узнала, что вы вообще приезжаете.
Мира. После Лондона здесь просто великолепно! Когда я уезжала, стояла невыносимая жара. Вы непростительно хорошо выглядите, Джудит. Ссылка в деревню явно идет вам на пользу.
Джудит. Я рада, что вы так считаете. Мне-то кажется, что у меня с минуты на минуту будет нервный срыв.
Мира. Дорогая, какой кошмар! Что случилось?
Джудит. Пока еще ничего не случилось, Мира, но у меня есть предчувствие. (Проходит перед Мирой и берет Сэнди за руку. Начинает подниматься по лестнице, Сэнди идет за ней. Потом Джудит оборачивается.) Пойдемте наверх, Сэнди, я покажу вам вашу комнату. Я пришлю к вам Саймона. Он, кажется, бреется, но вы же не против?
Джудит исчезает наверху Мира делает вслед ей легкую гримаску, потом берет сигарету и задумчиво подходит к роялю.
Саймон появляется наверху и быстро сбегает по ступенькам, на ходу натягивая пальто. Он явно только что закончил приводить себя в порядок.
Саймон (подбегает к Мире). Мира, это великолепно! (Пытается ее поцеловать.)
Мира (отталкивая его). Нет, Саймон, милый; и без того слишком жарко.
Саймон. Ты очаровательно прохладна.
Мира. Я не просто прохладна, я холодна, как лед, но климат здесь ни при чем. Я мысленно промерзла до костей от приема Джудит.
Саймон. Почему? Что она такого сказала?
Мира. Не слишком много. Она резвилась тут на диване со спортивным юнцом в шерстяном костюме, и мое появление явно пришлось ей не по вкусу.
Саймон. Не обращай на маму никакого внимания.
Мира. Я пытаюсь, но это не так-то просто.
Саймон. На самом деле она тебя обожает.
Мира. Ни минуты в этом не сомневаюсь.
Саймон. Она сегодня не в духе, потому что папа и Сорель пригласили гостей на выходные и забыли ее предупредить.
Мира. Бедняжка! Вполне ее понимаю.
Саймон. Ты выглядишь потрясающе!
Мира. Спасибо, Саймон.
Саймон. Ты рада меня видеть?
Мира. Ну разумеется. Поэтому я и приехала.
Саймон (кричит). Дорогая!
Мира. Шш! Не кричи так!
Саймон (отходя на центр). Я ощущаю в себе бездны темперамента — мне хочется целовать тебя и целовать, потом переломать все в доме и прыгнуть в реку.
Мира. Саймон, милый!
Саймон (берет ее за руку и изучающе смотрит). В тебе есть все, что мне нужно — абсолютно все: потрясающе одета, потрясающе красива, потрясающе умна. О, Господи, просто страшно делается! (Отпускает ее руку и отходит налево.)
Мира. Вчера я обедала с Чарли Темплтоном.
Саймон. Дьяволица! И, конечно, обедала ты с ним только чтобы позлить меня. Во-первых, он чересчур упитанный, во-вторых, он ни на что не годен — только и может, что слоняться по посольству в плохо пошитых брюках. На самом деле ты его терпеть не можешь, признайся, ты слишком умна. Тебе не могут одновременно нравиться я и Чарли Темплтон — это нереально!
Мира. Поменьше самоуверенности.
Саймон. Дорогая, я тебя обожаю!
Мира. Вот так-то лучше.
Саймон. Ты безжалостна — да, да, именно безжалостна. Тебе все равно. Ты меня ничуточки не любишь, да?
Мира. Саймон, любовь — это очень громкое слово.
Саймон. И совсем оно не громкое. Наоборот, тихое-тихое. Что же нам делать?
Мира. В смысле?
Саймон. Ну нельзя же так.
Мира. Как «так»?
Саймон. Вот ты стоишь здесь, холодная, как Медуза Горгона. Из-под твоей шляпки высовываются кошмарные змеиные головы — через минуту я обращусь в камень, и ты еще пожалеешь.
Мира (смеясь). Ты очень мил, и я очень-очень к тебе привязана.
Саймон (подходит к ней и берет за руку). Расскажи, чем ты занималась — ничего не пропуская.
Мира. Ничем.
Саймон. А что ты делала после того, как обедала с Чарли Темплтоном?
Мира. Ужинала с Чарли Темплтоном.
Саймон. Так! (Отбрасывает ее руку, отходит к правому краю дивана и садится на ручку.) Я нисколечко не ревную. Надеюсь, ты наелась досыта и отлично провела время — так-то!
Мира. Щедрый мальчик! Иди-ка, поцелуй меня.
Саймон. Ты просто играешь со мной, на самом деле тебе совсем не хочется целоваться со мной.
Мира. Мне просто не терпится.
Саймон (подбегает к ней и яростно целует). Я люблю тебя!
Мира. Н-да, выходные будут напряженные.
Саймон (выходит на центр). Самый настоящий ад! Дом заполонят миллионы гостей. Ничего, мы будем вставать в семь утра и убегать к реке.
Мира. Не будем.
Саймон. Да-да-да, давай не соглашаться друг с другом ни в чем. Поиграем в упрямство. (Бросается на диван и закидывает ноги на левый край.) Обожаю упрямиться.
Мира. Да, это заметно.
Саймон. Зато у меня чудесное настроение. Мне хорошо уже оттого, что я тебя вижу…
Мира. А твой отец дома?
Саймон. Да, пишет новый роман.
Мира. Пишет он великолепно.
Саймон. Несомненно. Правда, при этом пьет слишком много чая.
Мира. Вряд ли это вредит его здоровью?!
Саймон. Можно обжечь желудок.
Мира. А кто такой этот Сэнди Тирелл?
Саймон. В жизни о нем не слышал.
Мира. Он только что был здесь с Джудит.
Саймон. А-а, этот жалкий тип с горячими ладонями! Мы не обращаем на него внимания.
Мира. А мне он показался довольно симпатичным.
Саймон. Да ты с ума сошла! Он выглядит преотвратно.
Мира (смеется). Вот придурок!
Саймон. Пригладь-ка мне волосы своими нежными белыми ручками.
Мира (встает и подходит к правому краю дивана, ерошит Саймону волосы). Ты весь в бриолине.
Саймон (ловит ее руку и целует ее). Какой божественный запах! Что это за духи?
Мира. «Борджиа» от Розин.
Саймон. Очень подходящее название. (Пытается усадить ее на диван и целует ее.)
Мира (вырываясь). Ты сегодня излишне экспансивен, Саймон.
Звонок во входную дверь.
Саймон. Черт побери! Вот и эти треклятые гости. (Снимает ноги с дивана.)
Появляется Клара, подходит к правой двери, распахивает ее и отпускает. Дверь захлопывается прямо перед носом у Ричарда. Клара возвращается к левой двери, но останавливается, услышав голос Ричарда. Входят Ричард Грэхэм и Джэкки Коритон. На ступеньках к этому времени скопилась уже приличная груда багажа. Ричард — седеющий брюнет высокого роста; Джэкки миниатюрная девушка с короткой стрижкой «под фокстрот» с детскими манерами, которые, когда она повзрослеет, утратят всякое очарование.
Ричард. Это дом миссис Блисс?
Клара (небрежно). Да уж, он самый.
Ричард. Дома ли мисс Сорель Блисс?
Клара. Дома, наверное. Пойду, поищу ее.
Поднимается по лестнице.
Ричард закрывает дверь. Джэки проходит на правый край авансцены.
Саймон (поднимается, подходит к Ричарду, небрежно пожимает ему руку, затем разворачивается к Мире, игнорируя Ричарда). Привет! Как доехали?
Ричард. Спасибо, прекрасно. На станции я встретил мисс Коритон. Мы познакомились, ожидая, пока вернется единственное такси.
Мира (делает шаг влево, к авансцене). Неужели я взяла единственное такси! Непростительно с моей стороны!
Ричард (подходит к ней и пожимает ее руку). Миссис Арундел! Как поживаете? Я вас и не узнал.
Саймон заходит за спину Ричарду и невежливо пялится на Джэкки.
Джэкки. Я узнала.
Мира. Неужели? Разве мы с вами раньше встречались?
Джэкки. Нет, я узнала вас, в смысле, что это вы взяли такси.
Ричард (Саймону). А вы брат Сорель?
Саймон. Да. Она вот-вот спустится. Пойдем в сад, Мира…
Мира. Саймон, мы же не можем…
Саймон (перегибается через Ричарда, хватает ее за руку и тащит в окно). Еще как можем. Еще одна минута в этом доме — и я сойду с ума. (Бросает через плечо Ричарду и Джэкки.) Скоро подадут чай.
Саймон и Мира выходят в сад через окно справа.
Повисает недолгая пауза.
Джэкки. Ну и ну!
Ричард. Несколько странный юноша! (Подходит к окну, смотрит вслед Саймону и Мире.)
Джэкки. По-моему, это было очень невежливо.
Ричард (отворачиваясь от окна). Вы с ним раньше встречались?
Джэкки. Нет, я никого здесь не знаю, кроме мистера Блисса — он замечательный человек.
Ричард (кладет пальто и шляпу на стул на арьерсцене слева). Интересно, сообщил ли ему кто-нибудь, что вы приехали.
Джэкки. Может быть, та странная женщина, что открыла нам дверь, скажет ему.
Ричард. Позвольте мне. (Берет ее пальто и кладет на стул со своим.) Хорошо, что мы встретились на станции.
Джэкки. Я так рада. Мне не хватило бы духу появиться здесь одной.
Ричард (снова смотрит в окно, короткая пауза). Надеюсь, в воскресенье погода не испортится — места здесь чудесные.
Джэкки. Да, чудесные.
Снова пауза.
Ричард. Ни одна страна не сравнится с Англией весной и летом.
Джэкки. Да, не правда ли?
Еще одна пауза.
Ричард. Англии, в отличие от остальных стран, свойственна особая качественность.
Опять пауза. Джэкки подходит к дивану и садится.
Джэкки. А вы много путешествовали?
Ричард (скромно). Порядочно.
Джэкки. Как замечательно!
Ричард подходит к роялю и садится на скамейку. Пауза.
Ричард. Испания очень красивая страна.
Джэкки. Да, я слышала, что в Испании очень-очень мило.
Пауза.
Ричард. Не считая боя быков. Невозможно смотреть бои быков, если по-настоящему любишь лошадей.
Джэкки. Или если любишь быков.
Ричард. Несомненно.
Пауза.
Джэкки. Италия тоже милая страна, правда?
Ричард. О, да, очаровательная.
Джэкки. Мне всегда хотелось съездить в Италию.
Пауза.
Ричард. Рим очень красивый город.
Джэкки. Да, мне говорили, что в Риме замечательно.
Ричард. И, конечно, Неаполь и Капри — на Капри восхитительно.
Джэкки. Не сомневаюсь.
Пауза.
Ричард. А вы когда-нибудь бывали за границей?
Джэкки. О, да, я один раз была в Дьеппе — мы там снимали домик на лето.
Ричард (великодушно). Дьепп очень приятное местечко.
Джэкки. Да, там было замечательно.
По лестнице спускается Джудит, за ней идет Сэнди с грудой декоративных подушек в руках. Джудит садится на скамейку рядом с Ричардом и надевает галоши. Ричард встает. Джудит выходит в сад, не удостоив взглядом ни Ричарда, ни Джэкки. Сэнди с подушками, взяв со стола перчатки Джудит, выходит в сад вслед за ней.
Джэкки. Ну и ну!
Пауза. Они садятся.
Ричард. В России до войны было замечательно.
Джэкки. Да. Наверное… Это она?
Ричард. Кто «она»?
Джэкки. Джудит Блисс.
Ричард. Да, полагаю, она.
Джэкки (почти плача). Лучше бы мне сюда не приезжать.
Ричард. Не переживайте. Я думаю, у них тут все очень по-богемному.
Джэкки. Интересно, знает ли мистер Блисс, что я здесь.
Ричард. Интересно.
Джэкки. Может быть, позвонить?
Ричард. Да, вероятно, стоит. (Встает, подходит к левой двери. Находит звонок и нажимает его.)
Джэкки. Вряд ли звонок работает.
Ричард (подходит к левому краю дивана). Не надо расстраиваться.
Джэкки. Я чувствую себя отвратительно.
Ричард. Всегда ощущаешь некоторую неловкость, приезжая первый раз в незнакомый дом. Вам понравится Сорель — она очаровательна.
Джэкки (в отчаянии). Интересно, где она.
Ричард (утешающе). Я полагаю, скоро подадут чай.
Джэкки. Думаете, у них есть чай?
Ричард (встревожено). Конечно, есть. Должен быть.
Джэкки. Да? Ну тогда, наверное, остается только ждать.
Ричард (достает портсигар из кармана). Вы не возражаете, если я закурю?
Джэкки. Ничуть.
Ричард. Можно вам предложить?
Джэкки. Нет, спасибо.
Ричард (присаживаясь на левый край дивана). Я купил этот портсигар в Японии. Красивый, не правда ли?
Джэкки (берет портсигар, осматривает и возвращает Ричарду). Прелесть.
Они погружаются в безнадежное молчание.
По лестнице спускается Сорель и выходит на центр.
Сорель. Ричард, извините, ради Бога. Я не знала, что вы уже здесь. (Пожимают друг другу руки.)
Ричард. Мы здесь уже довольно давно.
Сорель. Какой ужас! Простите. Я была наверху.
Джэкки протискивается под их руками и встает перед Ричардом.
Ричард. Это мисс Коритон.
Сорель. О!
Джэкки. Как поживаете?
Сорель. Вы приехали к папе?
Ричард прикуривает сигарету.
Джэкки. Да.
Сорель. Он у себя в кабинете. (Отходит на центр.) Вам лучше подняться к нему.
Джэкки (беспомощно смотрит на Ричарда, потом подходит к Сорель и вцепляется ей в руку.) Я не знаю, как туда попасть.
Сорель (раздраженно). Хорошо, я вас провожу. Идемте! Ричард, подождите минуту. (Провожает Джэкки по лестнице.) По коридору, третья дверь налево.
Джэкки. Спасибо огромное. (Подавленно поднимается по лестнице.)
Сорель (снова спускается — Ричарду). Бедняжка выглядит до смерти напуганной.
Ричард. Стесняется, наверное.
Сорель. Надеюсь, папе она понравится. (Садится на правый край дивана.)
Ричард. Ответьте мне на один вопрос, Сорель: ваши родители знали, что я приезжаю? (Садится рядом с ней.)
Сорель. Конечно, они были очень рады.
Ричард. Недавно сюда спустилась довольно красивая женщина в большой шляпе и прошла в сад, ни говоря ни слова. С ней был какой-то молодой человек.
Сорель. Это, наверное, была мама. Мы очень независимая семья — в смысле, развлекаем своих гостей порознь.
Ричард. А, понимаю.
Ко роткая пауза.
Сорель. Как мило, что вы приехали.
Ричард. Я очень хотел приехать — я много думал о вас.
Сорель. Правда? Как это волнительно!
Ричард. Я не шучу. Вы такая оживленная, полная энергии и так отличаетесь от остальных.
Сорель. Я очень боюсь, что вам будет у нас скучно.
Ричард. Скучно! Почему?
Сорель. Ну, не знаю. Но вам ведь не будет скучно, правда? А если вы все-таки заскучаете, сразу же скажите мне, и мы займемся чем-нибудь необычным.
Ричард. Знаете, вы очень милы.
Сорель. Вовсе нет. (Поднимается и выходит на центр.) Просто у меня, как и у Саймона, наблюдается прискорбное и полное отсутствие каких бы то ни было манер. На самом деле, в этом виноваты папа с мамой: они всю жизнь занимались каждый своим искусством и совершенно не уделяли внимания приличиям, манерам и всему прочему. Я единственная в семье осознала это, и теперь стараюсь исправиться. Как бы мне хотелось быть светски-уравновешенной и справляться с трудными ситуациями, даже не меняясь в лице.
Ричард. Уверен, вы способны справиться с чем угодно.
Сорель (подходит к краю дивана, на котором сидит Ричард). Вот видите, вы всегда знаете, что сказать. Вы всегда знаете, что нужно сказать, и никто даже не подозревает, что вы на самом деле думаете. Это меня восхищает.
Ричард. Теперь я вообще боюсь открывать рот — что бы я не сказал, вы решите, что я просто стараюсь быть вежливым.
Сорель. Но вы на самом деле вежливы. Ах, если бы вы научили Саймона быть вежливым. (Снова садится рядом с Ричардом.)
Ричард. Боюсь, это Сизифов труд.
Сорель. А что, он вам не понравился?
Ричард. Я видел его только мельком.
Повисает неловкая пауза.
Сорель. Хотите посмотреть сад?
Ричард (привстает). С удовольствием.
Сорель. Нет, не стоит. Лучше после того, как подадут чай. (Еще одна пауза.) Спеть вам что-нибудь?
Ричард. Спойте, пожалуйста. Я с удовольствием вас послушаю.
Они оба встают. Сорель неохотно идет к роялю.
Сорель (медленно подходит к дивану). На самом деле мне совсем не хочется петь — я просто пытаюсь вас развлечь. Нет ничего легче, чем общаться где-нибудь в гостях, как например, вчера на танцах, но здесь, на своей территории, мне это дается с трудом.
Ричард (в недоумении). Простите.
Сорель. Нет-нет, то не ваша вина. Правда, не ваша — вы ведете себя очень мило и общительно. (Садится на диван.) Чем же нам заняться?
Ричард. Мне вполне нравится просто разговаривать (садится рядом с ней) с вами.
Пауза.
Сорель. Вы умеете играть в ма-йонг?
Ричард. К сожалению, не умею.
Сорель. Замечательно — ненавижу эту игру.
Входит Клара с небольшим столиком, накрытым к чаю и с плюхает его на пол. У ног Ричарда.
Сорель. А вот и чай!
Клара. А где твоя мать, милочка?
Сорель. В саду, наверное.
Клара. Дождь собирается. (Выходит в левую дверь, приносит поднос с чайными приборами и ставит его на столик.)
Сорель. Значит, сейчас все толпой потянутся в дом. Ужас!
Ричард (встает и выходит на центр). Не намокнет ли багаж на улице?
Сорель. Какой багаж?
Клара. Я внесу все в дом, только накрою чай.
Ричард (выходит в правую дверь, возвращается с двумя чемоданами и ставит их справа). Не беспокойтесь, я сейчас все принесу сам.
Сорель. Надо была вызвать из деревни Вильяма.
Клара. Сегодня суббота.
Сорель. Знаю, что суббота.
Клара. Он играет в крикет.
Сорель бросается помочь Ричарду.
Сорель. Садитесь и курите спокойно. Я прекрасно справлюсь.
Ричард. Я не могу этого допустить.
Сорель (выходит). Ну, конечно, Мира привезла с собой кучу сумок!..О-ох!
Пошатываясь, входит с чемоданом в руках. Ричард подходит, чтобы помочь ей, и они оба роняют чемодан.
Ну вот, наверняка что-нибудь разбилось.
Ричард. Не имеет значения. Это же не моя сумка.
Ричард идет за последним чемоданом, Сорель держит дверь открытой.
Ричард. Это последний… (Вносит дорожный несессер и вытирает руки носовым платком.)
Сорель. Вы знаете, где можно помыть руки?
Ричард. Нет, но не беспокойтесь. (Стоят, облокотившись на рояль, и разговаривают.)
Входит Клара с чайником, ставит его на стол и уходит. Из сада входят Саймон и Мира.
Мира (пытается подойти пожать руку Сорель, но Саймон тянет ее к дивану). Привет, Сорель! Как поживаешь?
Сорель. Великолепно. Вы знакомы с мистером Грэхэмом?
Мира. Да, мы встречались пару раз.
Саймон. Иди и сядь, Мира. (Саймон заставляет Миру сесть на диван, она слева, он справа.)
По лестнице спускаются Дэвид и Джэкки, Дэвид ведет девушку под локоть, как ребенка. Они выходят на центр.
Дэвид. Чай готов?
Сорель. Да, только что подали.
Дэвид (оставляя Джэкки на центре и подходит к Саймону). Саймон, поди-ка сюда и будь полюбезнее с мисс Коритон.
Саймон. Мы уже познакомились.
Дэвид (стягивает сына с дивана и садится сам). Это не причина, чтобы вести себя нелюбезно.
Мира (решительно). Как поживаете?
Дэвид. Как поживаете? Вы остановились у нас?
Мира. Хотелось бы в это верить.
Саймон заходит за левый край дивана и садится на столик.
Дэвид. Простите мне некоторую резкость, просто я сегодня много работал.
Сорель. Папа, это мистер Грэхэм.
Ричард делает шаг вправо.
Дэвид. Здравствуйте. Давно приехали?
Ричард. Сегодня днем.
Дэвид. Отлично. Выпейте чаю. (Начинает разливать чай.) Лучше каждому самому разобраться с молоком и сахаром, иначе мы запутаемся. Где ваша мать, Саймон?
Саймон (обходит диван, берет чашку чая и кусок пирога, потом возвращается на свое месте). В последний раз ее видели в ялике.
Дэвид. Как странно! Она же не умеет управляться с шестом.
Сорель. С ней был Сэнди Тирелл.
Дэвид. Ну, тогда с ней будет все в порядке. (Небольшая пауза.) А кто это — Сэнди Тирелл?
Сорель. Понятия не имею.
Дэвид. Да садитесь же, господа.
Джэкки садится на скамейку у рояля. Из сада появляются Джудит и Сэнди. Джудит выходит на центр и скидывает галоши.
Джудит. Будет гроза. Мне утром было нехорошо. Познакомьтесь, это Сэнди Тирелл..
Сорель. Мама, познакомься, это мистер Грэхэм.
Ричард подходит к Джудит, пожимает ей руку и возвращается к роялю.
Джудит. Ах, да. Вы здесь были до этого, да?
Сорель. До чего, мамочка?
Сорель пересекает сцену, берет чашку чая, возвращается на правую сторону сцены.
Джудит. До того, как я ушла на реку. Да, здесь еще кто-то был — какая-то светловолосая девушка. (Видит Джэкки.) Ах, вот и вы? Как поживаете? Садитесь, Сэнди, и ешьте все, что хотите. Дай Сэнди хлеба с маслом, Саймон.
Джудит проходит на левую сторону сцены, наливает себе чаю и садится на стул слева на авансцене.
Ричард и Джэкки садятся на скамейку у рояля. Сэнди остается стоять по центру.
Саймон (встает, берет тарелку с хлебом с маслом, подходит к Сэнди. Нелюбезно сует ему в руки тарелку, потом возвращается на свое место). Прошу!
Сэнди. Спасибо.
Повисает долгая пауза, затем Мира и Ричард одновременно начинают говорить.
Ричард (одновременно с Мирой). А сколько от вашего дома до Мэйденхэда?
Мира (одновременно с Ричардом). Какая жалость, что пошел дождь — можно было бы сыграть партию в теннис…
Оба замолкают, предоставляя продолжать друг другу. Снова наступает жуткая тишина.
Мира (одновременно с Ричардом). Какой замечательной формы этот холм — такой…
Ричард (одновременно с Мирой). По дороге сюда в поезде было полно народу…
Оба снова замолкают, опять повисает мертвая тишина, и занавес медленно закрывается.