Мы встретились с Градовым на Московском вокзале, причем я ни за что не узнал бы моего друга после семилетней разлуки. Он показался мне крупным, возмужавшим и, пожалуй, очень солидным для своих тридцати лет. Оглядев его сверху донизу, я сказал:
— О такой слоновьей комплекцией можно погубить боевую машину. Провалится.
Как видно, и со мной произошла перемена, заставившая его спорить, каким образом парашют не разрывается в клочья, когда я совершаю свои прыжки.
Вечером мы сидели в кругу товарищей. Скромный и застенчивый Градов, участник хасановских операций, говорил обо всем самыми общими фразами, немногим умножая те сведения, которые мы знали и без него.
Доктор Элькин, отличающийся особой решительностью в нужный момент, обратился к гостю с вопросом:
— Короче, вы сами участвовали в операциях?
— Да.
— В воздухе?
— Конечно.
— В таком случае слово имеет товарищ Градов.
Так началась беседа.
Вначале сдержанный и сухой рассказ Градова не очень волновал нас. Но вот он, незаметно для себя, перешел на интимный, лирический тон повествования. И мы весь вечер до полуночи слушали его, как говорят, не переводя дыхания.
— Наша часть истребительной авиации находилась в районе, примыкающем непосредственно к участку фронта. Как в таких случаях бывает, вы знаете. Мы получили приказ — быть в готовности к вылету и возможному столкновению с японскими захватчиками. Район задания — Посьетский залив, высоты Заозерная и Безымянная. Обе советские сопки — стратегические возвышенности, с которых открывается великолепный вид на Посьетский залив и на советскую государственную границу, проходящую совсем рядом. Именно обе эти высоты и захватили японские самураи, обеспечив себе, таким образом, исключительно выгодное географическое превосходство над нашей же советской территорией.
«Утром 6 августа был получен приказ «по машинам». Последние приготовления, быстрая поверка людей, и вслед за этим вся часть поднялась в воздух. Легкий туман стлался из залива, чуть прикрывая опаловой дымкой безотрадные заболоченные дали. Тяжелые бомбардировщики вышли значительно раньше, и нам предстояло закончить ту часть операции, которую начали бомбардировщики.
«Я летел головным в строю своего соединения. Мы быстро догнали соединения бомбардировщиков и, рассредоточившись, положенным строем пошли в охранение своих тяжелых кораблей. Мы летели близко друг от друга, возбужденные ожиданием предстоящей встречи с врагом. Машины шли так близко одна от другой, что мы узнавали друг друга по лицам, салютовали поднятием рук. Наконец, в огромном «окне», прямо по курсу, открылись суровый горный кряж и знакомые высоты Заозерная и Безымянная с какими-то неясными сооружениями на противоположной стороне склона, которых раньше там не было. Потом облака вдруг разом как-то остались за нами, и мы, едва войдя на чистые горизонты, вдруг увидели перед собой белые облачка взрывов. Это японская зенитная артиллерия, заметив наше приближение, открыла заградительный огонь.
«Теперь наша задача была совершенно ясной. Советские истребители должны были подавить зенитную артиллерию врага и дать возможность воздушным кораблям полностью сбросить свой груз на голову японских захватчиков.
«Мы выбрали объект атаки, и наши машины разошлись веером. Я вел свое звено на резкое снижение и метрах в шестистах от земли увидел японские блиндажи и массовую перебежку самураев. Мгновенно перевел самолет в крутое пикирование, и всем звеном понеслись на цель. В стремительном падении казалось, что лечу не я, а будто на меня несутся японские блиндажи, бурая земля, мокрая от недавнего дождя. Сквозь грозный свист падающей машины, кажется, различаешь крики японских солдат. Мгновение, и я включил пулемет. Вижу, как валятся японские самураи, срезанные словно лезвием косы. Вспыхнуло чуть ли не в упор несколько залпов из-за блиндажа, и вдруг, круто вырвав ручку на себя, я сбросил первые бомбы.
Сооружения японцев, вместе с глыбами камня и земли, трупами его защитников, взлетели в воздух. Мои товарищи довершили разгром вражьего гнезда.
«Снова набрав высоту, мы вышли на охранение бомбардировщиков и увидели, что они, прикрытые от огня зенитных орудий, бомбят укрепления японцев. Над приплюснутым с высоты скалистым кряжем сопок, спускающимся к озеру Хасан, один за другим поднимались огромные столбы дыма и огня. Взрывы непрерывно следовали один за другим. Это строй тяжелых кораблей проходил над вражескими укреплениями. Даже сквозь оглушительный гул мотора была слышна эта дьявольская канонада, буквально вспахивавшая огнем и сталью оба склона горного кряжа. С высоты полета казалось, словно исполинские черные волны бушуют внизу, до того забрасывали советские бомбардировщики захваченную японцами землю.
«Тяжелые танки поддержали атаку, начатую авиацией. Они уже неслись на рубежи, где только что строчили японские пулеметы и била артиллерия врага. Опрокинутые грозным натиском, японцы вылезли из своих укрытий и отступили с нашей земли, отстреливаясь на ходу. В это время со всех сторон неслась наша славная пехота, которая вконец опрокинула врага и отбросила его с родной земли».