Не гневись же, читатель, что я утомил
Своим скучным рассказом вниманье…
Но, поверь, мне Кавказ так несказанно мил.
Что ищу до сих пор с ним свиданья.
Был недавно… Проездом опять заглянул
В те места, где блуждал я когда-то…
Не узнали меня… Изменился аул. -
Вместо сакли – турлучная хата…
И обои и печи… Висят зеркала
Вместо шашки, ружья, пистолета…
Неизменно одна над аулом скала
Диким мохом, как прежде, одета…
Так же гордо молчит, тот же пасмурный шагая На аул, на мосты, на дорогу…
Изменяется все – и язык и наряд…
Деньги наши в ходу, слава богу!..
Есть и школы… Я видел – из хаты одной
Вышел с книжкой, босой и без шапки,
Мальчуган… и еще… тот в рубахе цветной, – И посыпались чуть не десятки…
В это время какая-то женщина тут
Проходила в лохмотьях, босая…
Мальчуганы за ней! – с дружным смехом бег В нее грязью, камнями бросая…
На все выходки их она только порой
Отвечала забавною бранью:
– Погоди, шалунишка, придешь ты домой, – Я тебя без отца затираню…
– Кто такая? – невольно вопрос я задал. – Отчего она так нелюдима?
– Сам недавно я здесь, – мне духанщик сказал, – Сумасшедшая, видишь… Фатима…
Был сынок у ней… Веришь, – учитель разжал С горла мальчика грешные руки…
Ну, спасибо, весной инженер приезжал
И увез, говорят, для науки…
Так осталась одна… и, как видишь, весь день Себе места нигде не находит…
По ночам над рекою блуждает как тень
И безумную песнь свою водит:
Догорела заря,
Засыпает земля,
И ночные парят уже грезы…
Грудь изныла, любя…
Жду, мой милый, тебя, -
Поспеши осушить мои слезы!..
1889-1895