Когда появились первые варяги, неизвестно, но должно думать, что во время силы и процветания Винеты, когда торговля на севере была еще в руках одних славян.
Смотря по мере распространения торговли между скандинавскими государствами, явились и варяги датские, шведские и норвежские; торговля английская образовала своих варягов, а беломорская породила варягов-готов, сидевших в северной Финляндии, и варягов-оурман, сидевших в заливе Белого моря, называвшегося в то время Урманским, а ныне Мурманским.
Итак, варяги и в отношении к торговле требовались вооруженные. Выгоды, получаемые от торговли, обеспеченной от разграбления морскими разбойниками, давали возможность производить значительную плату варягам, а выгодностьваряжничества привлекала постоянно новые лица в круг этого действия, следовательно, должны были образоваться дружины; а так как дружины не могут быть без начальника, то у них появились и начальники, управлявшие их действиями. Наконец, избыток варягов против требуемого их числа заставлял их искать другие должности военные в виде наемного войска, а недостаток и в таких местах вынуждал их самих пускаться на грабежи и насилия, какие мы видим из истории совершившимися в Новогородской области и на берегах Каспийского моря. Впрочем, и раздоры их с торговцами могли также быть причинами учиненных ими насилий.
Собственная же торговля варягов, образовавшаяся позднее их варяжничества, могла также и в свою очередь увеличивать их число, но оно с 13-го века стало упадать по какой-то особой причине; на путях торговых мы их уже с 1241 года вовсе не находим и только в последний раз они являются в Царьграде в виде телохранителей в 1325 и 1380 годах, затем совершенно исчезает их имя из истории.
Этого и должно было ожидать по ходу торговли. Образовался новый торговый союз под именем ганзейского или Ганзы, и, может быть, ссора новогородцев с варягами была и поводом к составлению этого союза (Chronicon Slavorum до 1209 года. Helmold). Но рассмотрим этот вопрос несколько подробнее. Сначала торговля севера Европы была в руках одних славян. Морские разбойники грабили торговые суда и тем вынудили торговцев вооружать свои корабли, и явились для того варяги как защитники купеческих кораблей, как отражатели хищнических нападений. Мало-помалу входили в торговлю скандинавы и англы; явились и их охранители, принявшие название варягов. Выгоды торговли побудили и варягов самих снаряжать свои собственные торговые суда и заниматься торговлей; им последовали германцы, двинутые к этим занятиям побуждениями Карла Великого. И вот в 1241 году образовался Ганзейский союз, в который вошел и Новгород; этот союз достиг в 1250 году высочайшей силы своего развития: он имел тогда 1000 собственных кораблей и до 20 000 собственного охранного на кораблях войска. Этим как варяги-охранители, так и варяги-торговцы вытеснены были из круга действия своего, и мы видим их уже только как телохранителей в Византии. Ибо самый Новгород как один из главнейших союзных городов Ганзы, вероятно, более всех препятствовал торговле варяжской. Когда же наконец миновала надобность в них и в Византии, то состарившаяся там последняя дружина варяжская разбрелась по домам, и громкое нарицательное имя ее кануло в лету.
Иначе быть не могло; ибо куда же девалось это множество варягов, рассеянных по главным торговым морям и рекам Европы? Они никуда не выселялись, на них не было моровой язвы, а их нет. Если отвергнуть это мнение, то мы ставим новый вопрос: где же остаток варягов и как их называют?
Ганза имела также свою торговлю и свое войско. Если б быт Ганзы не был так близок к нам по времени, то, может быть, и об ганзеатах мы делали бы теперь такие же розыскания, как и об варягах. Но рассмотрите хорошенько и вы увидите, что обстановка варяжничества, ганзейства, торговли соединенной нидерландской, португальско-испанской и, наконец, ост-индско-английской имеют нечто общее характеристическое, торгово-воинственное, обнаруживающееся кое-где притеснениями и насилиями. Торгово-военные флоты всех этих сообществ нередко с угрозами стояли перед чуждыми столицами для вынуждения какого-либо торгового трактата. Даже самое падение всех этих торговых обществ имело одну общую характеристическую черту – это была высочайшая степень дерзости, с каковой они требовали выгодных для себя торговых трактатов. И Англия, говорящая теперь устами ост- индской своей компании, уже дошла до той степени дерзости, для которой нет далее хода, кроме рокового.
Пояснив, сколько возможно было, сущность варягов и варяжничества, нам уже легче опровергнуть мнение скандинавоманов о варягах. Приступим к тому.
В летописи Нестора, по древнейшему лаврентьевскому списку, сказано, что варяги были: Русь, Свое, Англяне, Оурмане и Гьте. Скандинавоманы утверждают, что Русь была скандинавского племени. Первое начало этому мнению положил Байер, не знавший ни русского, ни славянского языков. Немало трудился этот ученый над шведским лексиконом, чтобы выпытать у него слово, которое хотя бы косвенно и с натяжкой можно было поставить корнем слову варяг; наконец, рассерженный неудачей, что словарь не поддается его капризному замыслу, сказал: «Я утверждаю, что русские летописи называют варягами готландцев, шведов и норвежцев. Байер думал голым словом «утверждаю» придать исполинскую силу своему мнению, но вместо того подверг себя только осмеянию пред судом критики.
Шлецер, преемник его мысли и впоследствии кафедры, также не нашел никакого доказательства на мнение Байера и диктаторски изрек: «Варяги–Русь должны быть шведы». Но как мыслил Шлецер об русской истории, мы уже высказали в 1-м выпуске этого труда, а потому перейдем к Карамзину. Он пишет: «Историки находят основательные причины думать, что Нестеровы варяги– Русь обитали в королевстве шведском, где одна приморская область издавна называлась Росскою (Rosslagen).
Карамзин, выразившись так неокончательно, явно показывает тем, что он сам не надеялся решить этот вопрос и потому высказал свою мысль так, что и скандинавоманы и противники их могут толковать мнение его в свою пользу. Первые могут сказать: Карамзин соглашается, что варяги–Русь обитали в королевстве шведском, в области Рослаген, и к этому прибавят от себя: «следовательно, были шведы». Вторые могут сказать, что Карамзин не включает себя в число историков, которые находят причины так думать; а притом варяги–Русь могли жить и в Рослагене, не бывши шведами, а так как он и не называет их таковыми, то они славяне.
Поэтому заключение Карамзина становится нейтральным в споре о племени варягов – Руси; ибо он не высказал решительного мнения о них.
Венелин, столь много внесший света своими розысканиями в древнюю историю славян, в розыскании о варягах сделал большую ошибку, приняв их всех за славянское племя, тогда как славянского племени были только Руссы и Оурмане и, может быть, Геты или Готы, если исследования докажут вероятность наглядного заключения об их славянстве.
Полевой уверял нас, что будто летописи русские называли всех варягов скандинавами. Но где же эти летописи, недоступные для нас? Мы знаем много летописей, в которых нет этого. А каково вам покажется такое определение: историк сперва определил свойства варягов, а потом свойства призвавших их славян, но, заметив, что эти два определения противоречат последовательной обстановке лиц, он прибавляет: варяги утратили свои народные, отличительные черты, а Руссы все переняли у варягов, все варяжское привилось к ним. «Таким заключением он поставил вопрос в число неопределенных: можно думать, что или варяги поглупели от Руссов, или Руссы поумнели от варягов, или и то и другое случилось вместе.
Эверс был того мнения, что варяги были наемные солдаты и что, побывав в Греции, они там получали название варягов. Его ошибка в том, что он считает слово «варяг» греческим и варягам ничего, кроме военной службы, не приписывает.
Шафарик утверждает, что будто в русских летописях сказано, что варяги–Руссы германо-норманского племени. Но по всему видно, что Шафарик читал Нестора только в шлецеровской переделке, а не в оригинале. Шафарик не мог бы истолковать навыворот факта, исторической критикой неопровержимого; а предположения, что он сделал это по невниманию к предмету, мы не смеем допустить, по любви его к истине и по глубокому знанию дела исторической критики. Но, может быть, что и кроме Шлецера, его руководил еще какой-либо другой скандинавоман.
Однако же непростительно Шафарику, что он, зная язык летописей русских, не хотел сам проследить их. Что он не сделал этого, явствует из следующего: когда он дошел до места, где рассказано, что Руссы с Оскольдом и Диром ходили на Византию, то спросил сам себя: как же это могло быть, что Нестор отделил этих Руссов от новогородских? Отвечаем ему: достопочтеннейший муж, где ты сам трудился над извлечением славянской истории из вековой архивной пыли, там ты пролил свет, который уже не затмится клеветой, но где ты положился на учение скандинавоманов, там ты жестоко обманут! Потрудись сам проследить летописи Руссов и ты найдешь, что они чистой славянской крови!
Теперь выставим все положения скандинавоманов, на которых они основывают свое мнение, что будто варяги-Русь были шведы.
1. Что в Швеции есть область, издревле называющаяся Рослагеном (Rosslagen).
2. Что шпионы шведские назвались в Византии Руссами.
3. Что варяги при византийском дворе говорили датским языком.
4. Что варяги пришли из-за моря.
5. Что имена Рюрик, Синеус, Трувор, Оскольд и Дир скандинавские, а не славянские.
6. Что Рюрик завоевал Россию, а не добровольно был призван новогородцами.
На мнение, что Рослаген есть место родины варягов-Руси, мы должны возражать следующими доводами:
Рослаген не составляет никакой области, это название слишком громко для приморского местечка, могущего, конечно, вместить 5000 торговых людей с их балаганами, но при оседлой жизни недостаточное и для 500 душ.
Притом и самое слово Rosslagen составлено из двух: Ross (Русь) и Laga (кочевье). Слова: Lav, Lagh, однозначащие с Laga и, равно как и немецкое Lager, принятое у нас в русский язык в слове лагерь, употребляются для означения военного кочевья. Так, в Англии Danelagh означает место кочевья данов во время их набегов на Англию; в Норвегии Throndelagen (Фрёнделаген) – место кочевья готского племени фругундионов[26] (1), во время набегов их на это государство; в Швеции Rosslagen – кочевье Руссов.
У шведов Lagga sig, а по-немецки sich lagern – значит поместиться кочевьем. Итак, Rosslagen означает только, что Руссы там временно пребывали, что могло быть, разумеется, только по случаю войны, грабительства или торговли. Иначе бы и по месту Danelagh должно было заключить, что датчане происходят от англичан, тогда как мы знаем наверное, что дело выходит наоборот и что значительная часть англичан происходит от данов.
Если б руссы составляли маленькое скандинавское племечко, то как мог знать их Фотий в 866 году и говорить, что Руссы издревле имеют, по его мнению, худую славу. «Издревле» значит по крайней мере за несколько веков. Велико ли же могло быть племя рослагенское за несколько веков до Оскольда, и что это по пространству своему воробьиное гнездо могло сделать византийцам, отстоя от них на несколько тысяч верст? Такое заключение указывает на отсутствие соображения! К сожалению, мы нередко видим в истории, как дерзко-смелый автор одним росчерком пера уничтожает целый народ, занимавший многие тысячи квадратных миль собой, и подобным смелым действием сажает на его месте другой народ, о котором прежде никто и не слыхивал.
Если бы Руссов под разными наименованиями не было такого множества в пределах тогдашней России и хотели бы непременно доказывать, что Руссы скандинавского или германского племени, то лучше бы выводить их из Rossitz, что означает по крайней мере сиденье Руссов, а не кочевье. Хотя это местечко и в Моравии находится, в славянском жилье, но ведь название Rossitz дано немцами, так почему бы на основании той же теории и этих славян не сделать немцами?
Сами скандинавы не решались называть варягов-Руссов соплеменниками своими, только в прошлом 1853 году Мунх первый решился это сделать.
Но рассмотрим, что говорят все древнейшие летописи скандинавские о Руссах. Скандинавскими летописями древних времен занимались Торфей (норвежский), Иоганнес Магнус (шведский) и Саксон Грамматик (датский историк). Они говорят, что:
В I веке норвежский владетель Гальфдан воевал в землях востока России и Ливонии, убил на поединке славного русского царя Сигтрига и женился на дочери русского царя Эймунда. (Tort. Hist. Norw. 1.175). Этим указывается, во-первых, что русских владений под особыми царями было не одно; во-вторых, что Русы не норвежцы и что они, по всей вероятности, соседили Ливонцам.
Вначале I века Фротон I, король датский, в морском сражении победил русского царя Траннора, взял город его, Роталу, в Ливонии, и Пельтиск (Полоцк), столицу Веспазия, другого русского царя, завоевав еще страну какого-то царя Гандувана, на дочери которого и женился (Sax. Gram.). Вот здесь опять два или даже три царства русских, если имя Гандувана счесть за Надувана с постоянно прилепляемым скандинавским h впереди слова; притом все эти царства русские в Помории, а Руссы не датчане.
Во II веке Готер, сын шведского короля Готброда, погиб в сражении с Боем, сыном русской княжны Рынды. Сын 1отера и его преемники имели многие войны с Руссами в течение всего II века (Sax. Gr.). – Этим доказывается, что Руссы не были и шведами, ни даже шведскими поданными. Да и в титуле шведских королей писалось и пишется: король шведский, готский и венедский – и только. Этим доказывается, что Руссы никогда не были подвластны им. Если же венедов счесть за Руссов, то еще более ясно будет, что Руссы были славяне. – Этим же доказывается, что и готы не скандинавы.
В III веке король датский Фротон III (по Торфею) женился на дочери какого-то царя уннов и потом развелся с ней, за что тесть объявил ему войну и соединился с Руссами, но был побежден. Фротон отдал тогда Гольмгардскую (Холмогорскую) область королю Олимеру, Эстию другому королю, а третьему Конногардию (Sax. Gr.)[27] (1). Из этого явствует что: 1) на севере России жили Унны. В Архангельской губернии действительно и по сие время мы видим живые урочища, сохранившие имя Уннов: это Уннский залив, Уннская губа, озеро Унно, река Унна; 2) что Унны владели землей Холмогорской, Эстией и землей Уннской; 3) что Руссы не датчане.
Иоганнес Магнус, архиепископ Упсальский, говорит, что за несколько лет до P. X. Готеброд, вспомнив о насилиях, совершенных в Швеции Руссами[28] и эстами, собрал войско из шведов и готов, вступил в Русь, избил великое множество русских и заставил их платить себе дань. – Стало быть, Руссы не были шведами.
Он же говорит, что по смерти Готеброда Родерик, сын Готгера, снова начал войну с Руссами и подчинил их Швеции. – Следовательно, Руссы скоро освободились от первой дани, иначе не нужно было бы вновь подчинять их войной.
Сильный король готов Vilimer или Philimer (Велемир), царствовавший в начале христианской эры, объявил войну русскому царю Гернифу или Гервифу, победил его и наложил дань на Русь, поручив управление ею сыну своему Нордиану. Но после Гервиф выгнал Нордиана с его готами (Jon. Mag.). – Этим доказывается, что Руссы не были и готами и вновь освободились от шведского пленения, или же было еще другое русское княжение, отдельное от того, с которым воевали шведы.
В VI веке шведский король Ингварь покорил себе Эстляндию и отправился с той же целью в Россию, но был там убит (Sax. Gram.).
В имении Ф. Н. Глинки, в Тверской губернии, есть камни с древними надписями; снимок с одной из них отправлен был в Копенгагенское общество Древностей; там прочли надпись следующим образом: «Здесь Ингварь поднять на щиты». Что значит признан королем – этим снова доказывается, что Руссы не шведы и что за 300 лет до пришествия варягов в Тверской губернии сидели уже Руссы[29].
В исландских сагах упоминается о знаменитом русском владетеле Зигурламе, который, по мнению Торфея, жил в III веке. – Это вновь подтверждает, что Руссы составляли отдельные от скандинавских и самобытные государства.
В VII веке знаменитый Ивор[30], завоевав Данию, воцарился в ней, потом покорил Швецию и завладел частью какого-то русского государства. Он убил зятя своего Рерика, царствовавшего в Зеландии (в то время Зеландия населена была одними славянами). Жена Рерика, Овда, дочь Ивора, бежала после этого в Россию с малолетним сыном своим Гаральдем к русскому князю Радибрату и вышла за него замуж. – Этот Гаральд, пасынок Радибрата, с помощью флота отчима своего вступил на датский престол в том же VII веке (Sax. Gram.). – Этим доказывается: 1) что князь Руссов, Радибрат, владел приморской стороной, ибо имел флот; 2) что кроме этого государства русского было и другое, частью которого завладел Ивор; 3) что руссы составляли отдельный народ и отдельные государства от Швеции.
Сын Фротона III, Фридлав, был воспитан в России и с помощью русского князя вступил на престол (Sax. Gram.). Опять свидетельство, что русские князья были самовладетельны и не подчинены скандинавам.
В VII веке Гальфдан, датский король, помогал Руссам против шведского короля (Sax. Gram.).
Все эти выводы ясно показывают, что Руссы не были ни шведы, ни датчане, ни норвежцы, ни даже готы и составляли самобытные государства, в числе которых были и приморские, слывшие под именем поморян.
Подобных выводов можно сделать множество из истории Скандинавии; все они поведут к тому же, что Руссы отнюдь не скандинавского, а, судя по некоторым именам князей своих, чисто славянского племени.
Но скандинавоманы отвергают верность сказаний этих трех историков потому, что они бьют наповал их ложное учение. Возможно ли допустить, чтобы три разных писателя, говорящих о трех различных народах, писали ложь, когда их показания относительно четвертого народа, Руссов, соприкосновенного к тем трем только действиями неприязненных отношений, были так согласны между собой, как будто бы они писали все вместе, с общего согласия и по одним и тем же данным. Такие историки заслуживают еще более доверия, которые, следя деяния различных точек воззрения, совпадают в своих выводах в одну точку относительно времени, местности и действий совершенно чуждого для них народа, ими вовсе незнаемого, но только по разным отношениям соприкосновенного ко всем тем, историю которых они писали. Эти историки вовсе не помышляли о том, чтобы выставлять Руссов, но им нужно было говорить о Руссах для пояснения каждому своей только истории.
Скандинавоманы говорят, что эти историки составляли свои летописи из преданий и народных песен, а потому и нельзя им верить. – Да скажите нам: которого во всем мире народа первоначальная история составлена не из преданий? Ведь искусство писать образовалось у каждого народа позднее начала бытия его; из этого не исключаются и самые греки, следовательно, первобытная история только в преданиях и могла быть сохранена. А что предания, сохранившиеся в трех скандинавских государствах, верны и несомненны, это явствует из одинакового указания на враждебных им Руссов, которые могли войти в одинаковом или сходном отношении во все три истории не иначе, как по действительности описываемых событий.
Притом и сан этих историков не дает повода думать, чтобы они руководствовались пустыми сказками. Саксон был протоиереем (Probst) в Рёскильде, Иоганнес Магнус, архиепископом в Упсале.
Ни Торфей, ни Саксон Грам., ни Иоган. Маг. не имели никакого повода выставлять Руссов вопреки истине, хваля их славных витязей. Они все трое трудились для объяснения скандинавской истории, и все приводят дела славных Руссов разных столетий. – Струбе приводит в доказательство того, что Руссы будто скандинавы, все упомянутые здесь сказания Иоган. Маг. Но что же он ими доказывает? Только то, что Руссы были в постоянной вражде со шведами и бивали их неоднократно. Вместо достижения цели своей: доказать, что Руссы шведского племени, он только более поясняет, что Руссы решительно не скандинавского племени.
А что скажут скандинавоманы о живущих в австрийской империи Русняках, Русинах, Рутенах, Червоноруссах, которых в Австрии собственно 2 миллиона, в Галиции 1800 000, в Зибенбюргене 200 000, в Венгрии миллион и которые все говорят по сие время славянорусским языком? Какие скандинавы дали этим Руссам свое имя, не бывав никогда в стране их?
Кстати, приведем здесь в доказательство, что Руссы не были скандинавы, и то, что имя местечка «Рёскильд», в котором жил Саксон, в переводе значит «кол для Руссов», а в действительности это было место казни для Руссов, попадавшихся в своих набегах в плен к скандинавам. Руссов сажали тут на кол (Aberdin). В таком месте, конечно, могло скопиться множество преданий о Руси и Руссах. Да и в исландских сагах упоминается в числе только соседних народов скандинавских, а не подданных им, народ Ruiz, т.е. Руссы.
Все описанные нами здесь факты повторяются и объясняются и другими сказаниями, о чем мы еще будем говорить в статьях: норманны, кельты, скандинавы, венеды, готы, бритты, иры и каледонцы, а теперь взглянем только бегло на некоторые источники не скандинавские, убеждающие в том, что Руссы не скандинавы, а славяне.
1) Летописцы прусские ясно говорят о войнах пруссов в VI веке с соседними им Руссами и их союзниками – мазовшанами. Одного из князей русских того времени называют они Чимбагом.
Этим доказывается: 1) местность Руссов близ Поморья; 2) славянство Руссов как по букве ч, в имени Чимбаг, несвойственной скандинавским языкам, так и по названию владетеля русского князем; ибо в Швеции никогда князей не бывало, да и теперь нет; у них были только конунги разных степеней, как Tiodskonungar, Fylkiskonungar, Naskonungar и пр.
2) Русский поморский князь Ратибор дал свой флот в помощь датскому королю Гильдестанду для истребления морских разбойников.
3) Город на Лабе, Рослау, древняя Русислава, свидетельствуют, что там сидели некогда Руссы, а так как название это гораздо старее 862 года, то значит, что Русь была там до пришествия варягов в Новгород. Что эта Русь была славянская, а не скандинавская, в том свидетельствует вторая половина имени города слава. На это не нужно нам доводов исторических: география сохранила нам имя Русиславы, а вместе с тем и славу славяно-русского племени, жившего от Лабы до Немана.
4) По Пифею, поморье от Фриш-Гафа до Куриш-Гафа называлось Руснею.
5) В IX веке мореплаватель Вулфстан нашел торговый город Ruse (Русу) у Фриш-Гафа.
6) У Скимноса Хиосского то место Балтийского моря, где были янтарные копи, названо Novorutha (Новорусью).
7) Что Русь – славянское племя, а не скандинавское, и что и самое имя Русс славянское, то признают и чехи, и даже постоянно в борьбе с Руссами находившиеся поляки. Их историки пишут, что было три брата: Лях, Чех и Рус родоначальниками всего славянского племени.
8) Розыскания Г. Морошкина также свидетельствуют, что Руссы сидели у Поморья, но мы его доводы приведем в статье о роксоланах.
Если строго рассматривать наши летописи, то оказывается, что с славянами, кривичами, чудью и мерею участвовала в призвании варягов даже и Русь; ибо только от поправки Тимковским лаврентьевского списка по кенигсбергскому ускользнула из него эта мысль. Тимковский сделал несколько таких ошибок, например, в неисправленной лаврентьевской летописи сказано: «Идоша за море к варягом Pyci; cuцe бо ся зваху тьи варязи суть». В переводе будет: «Пошли за море к варягам-Руссам, ибо так называвшиеся Руссы были варяги». Но в Кенигсбергском списке вместо суть поставлено «Русь»: Тимковский, согласно кенигсбергскому списку, поправил и лаврентьевский, но ошибочно; ибо у него вышло повторение вместо пояснения. – Нестор хотел сказать, что пошли к варягам-Руси, названным потому так, что они занимались варяжничеством, следовательно, он намекал, что есть Руссы, которые и не варяги, и тем прямо указывает, что варяг есть нарицательное имя.
А что слово варяг есть действительно нарицательное имя, то мы видим из «Русской правды» Ярослава. Ибо в статье под заглавием: «Иже придет кровав муж», между прочим сказано: «иже боудет варяг или колбяг, то полная видока вывести и идеша на роту». Но под словом колбяг подразумевался работник, делавший жесть из железных полосок; полоски эти назывались колбягами, а мастера – колбяжниками. Следовательно, и под словом варяг должно подразумевать какое-либо особое занятие. Смешно думать, чтобы в этом деле собственное имя поставлено было в одну категорию с нарицательным.
Далее у Нестора в неисправленном подлиннике лаврентьевского списка сказано: «Реша Русь, Чюдь, Словене и Кривичи». Здесь ясно, что к варягам-Руси пришли: Русь же, а с ней и Чудь, Славяне и Кривичи. Но в кенигсбергском списке слово «Русь» поставлено вместо именительного падежа в дательном, т.е. «Руси», а Тимковский перенес эту ошибку и в лаврентьевский, исправляя его. А как лаврентьевскии список старее кёнигсберского, то мы полагаем, что последний надлежит поправить по первому, а не наоборот. По лаврентьевскому списку, не испорченному поправкой, выходит, что к варягам-Руси пришли в числе послов и Руссы-не варяги.
Да в этом и нет ничего удивительного, что вместе с прочими пришла и Русь к русским варягам. Ведь Старая Руса существовала уже в то время, и нет сомнения, что она населена была Руссами и что эти Руссы, поблизости от Новгорода, входили и в состав Новогородской вольной области, а потому и действительно могли участвовать как в выборе князей, так и в депутации, к ним отправленной.
А что старая Руса построена еще до варягов, явствует из того, во-первых, что об ее построении не упоминается в летописях, во-вторых, что никакой другой новой Русы, или просто Русы, не было построено в новогородских владениях, могшей дать повод назвать эту Русу Старою, ибо нет никакого сомнения, что эта Руса не называлась Старою, когда была еще одна.
Впоследствии мы укажем в статье о Руссах, где построена была и Новая Руса.
Даже и то место текста летописи, где сказано: «Избрашася 3 брата и пояша всю Русь по собе», можно толковать так, что общее название Новогородского владения, кроме Чуди и Мери, было «Русь», а только Новогородцы назывались Славянами; ибо братья разделили Русь, – но какую же, если не Новогородскую?
Напрасно некоторые из наших историков толкуют, что Новогородцы прозвались Русью тотчас по прибытии варягов. В летописи сказано: «от тех прозвася Русская земля Новоугородцы: ти суть людье Новогородцы от рода Варяжска преже бо беша Словене». То есть русская земля или Руссы назывались прежде славянами, а когда пришли варяги, то эти Руссы прозвались Новогородцами; вот и тут есть намек, что эти славяне были также Руссы.
Позднее, когда Олег поселился уже в Киеве, сказано в летописи: и рече Олег: се буди мати градом Русским. Беша у него Варязи, и Словени и прочии прозвашася Русью. Следовательно, только при Олеке прозвались все подвластные ему племена снова Русью, когда пришли к Руссам киевским.
Что в Киеве и его окрестностях сидели также Руссы, явствует из того, что Олег пришел в Киев в 879 году, а византийские историки называют киевских славян и окрестных им жителей Руссами во время императора своего, Михаила, умершего в 867 году, следовательно, по крайней мере за 12 лет до Олега, если не более. По Фотию же, они исстари известны грекам под именем Руссов.
Вся разность состоит в том, что киевские Руссы назывались Россами, как и река Рось, впадающая в Днепр, это доказывает; а северные именовались Руссами; так точно западные Руссы именуются и поныне Руссинами и Русняками, а восточные назывались Расью, Рсою, Расами[31], Ресами и Ресенами.
В подтверждение наших выводов из лаврентьевского списка летописи Несторовой, скажем в заключение, что в одном из новейших списков сказано так: «и посла к варягом-Руссом, кои быша словене, за море». – Мы не брали в руководство себе ни одного из новейших списков, но довели до того же самого заключения. Как бы этот список ни был молод, но все он отделяется от нас многими столетиями, и, вероятно, тогда живы еще были предания о славянстве варягов-Руссов[32].
Кроме того, должно заметить, что Нестор нигде не смешивает видового имени народа с родовым и, говоря о варягах, он ясно разделяет народы. – Ну если б мы сказали, что в 1812 году пришли воевать Россию парижане, французы, итальянцы, голландцы и проч., ведь скандинавоманы стали бы над нами смеяться, что мы между родовых имен поставили одно видовое, принадлежащее уже к упомянутому нами роду, и, может быть, спросили бы нас: а разве парижане не французы, что вы их особенно упоминаете при французах? – и мы теперь спросим Гг. скандинавоманов: отчего же вы не смеетесь над собою, когда хотите имя Руссов счесть за видовое, поставленное перед своим родовым Свеями? – Конечно, это смешно, но только не для вас!
Вторым доводом к заключению, что будто Руссы были шведского племени, выставляют скандинавоманы следующее обстоятельство: отправленные императором Феофилом в 839 году к Людовику Благонравному люди, именовавшие себя в Византии Россами, а владетеля своего Гаканом, оказались лазутчиками и свеонами.
Рассказ состоит в том, что свейские лазутчики пришли в Византию под именем Россов. А вывод скандинавоманов из этого следующий: если свеоны, для скрытия имени своего назвались Россами, то Россы должны быть непременно свеоны.
Не станем разъяснять того, что лазутчики называются всегда чуждым народным именем, а приведем только подобный пример в опровержение этого неблестящего разумом доказательства. – Ну если б турок пришел теперь в Пруссию под именем Русса, а по исследованию оказалось бы, что он лазутчик и турок – неужели из этого должно заключить, что Руссы подвластны туркам или даже и сами турецкого племени? А ведь по логике скандинавоманов выходит точь-в-точь так!
Такие доводы, похожие на бессмысленный лепет младенца, не должны иметь и места в истории. В дополнение скажем только, что Россами назывались в то время только киевские Руссы, а северные именовались постоянно Руссами. Если развить далее теорию скандинавоманов, то выйдет, что рослагенцы, пройдя через новогородские владения, взяли сперва Киев, а потом через 20 лет они попятились назад, да уже тогда и Новгород им достался[33].
Третьим доводом ставят скандинавоманы то, что будто варяги, находившиеся при византийском дворе, говорили датским языком. Опровержение этого довода сделано уже в самом начале и доказано, что варяги принадлежали к разным народам и в числе этих народов были и славяне.
Четвертым доводом ставят скандинавоманы то, что призванная на княжение Русь пришла из-за моря, следовательно, из Швеции.
Но мы выше доказали, что Поморье, или нынешняя Померания, занято было Руссами, а потому нет никакого сомнения, что из Новгорода к Руссам, в Поморье, следовало отправляться морем; особенно если сообразим, что все заливы морские входили тогда далее внутрь материка, нежели теперь; что явствует как из того, что в то время все пространство, занимаемое ныне Невой, было морем, ибо Ладожское озеро входило тогда устьем в море; так и из наблюдений шведских ученых, по которым оказывается, что Балтийское море постепенно понижается, а именно через каждые 15 лет на три дюйма; а как с 862 года по сие время прошло таких периодов слишком 66, то значит, что во время пришествия варягов море было на 199 дюймов, или почти на две с половиной сажени, выше настоящего его теперь горизонта, а потому и Чудское озеро могло входить тогда устьем в море; следовательно, путь к варягам поморским водою был ближайший и удобнейший.
Следовательно, путь из Новгорода в Поморье шел сначала по реке Волхову в Ладожское озеро, а через него в море до места варягов- Руси. Кроме того, должно заметить, что за морем от Новгорода жили не одни шведы, а многие народы: почему же скандинавоманы берут это обстоятельство в число доводов своих? Ведь за морем жили и роксолане, и бодричи, и вагры, и раны, и даны, и англы, и руссилионцы; почему же послы отправились в Рослаген, а не в Русь- Илион, Русню Пифея или Русу Вульфстана? Видно так было надобно! Это очень похоже на то, как если б мы сказали, что в Рослаген есть сухопутная дорога, стоит только обогнуть Ботнический залив.
Относительно 5-го возражения скандинавоманов, будто имена Рюрик, Синеус, Трувор, Оскольд и Дир скандинавские, а не славянские, мы имеем сказать следующее.
Слово «Рюрик», являясь у славян в разных видоизменениях, смотря по свойству славянских наречий, более или менее мягких и гибких, означает всегда сокола.
1) Так на примере малый Кролевец лутичей ныне Кёнигсберг, в франкфуртском округе, находится на реке Рёрике, вытекающей из озера Рёрика. Рерик на наречии лутичей означает сокола.
2) Столица Бодричей называлась Рарог и означала сокола.
3) Мекленбург, бывши еще славянским, назывался Рюрик и означал также сокола.
4) У древан сокол назывался Руриком, у поморян – Рюриком, у верхних лужичан – Рурком – не знаем, не отсюда ли происходит и имя Орурк; но, по всей вероятности, должно быть так.
У сербов и по сие время есть город Сокол.
У славян имена орла и сокола употреблялись искони как эпитеты молодечества; это мы видим из народных песен, сказок и поговорок, как, например, «соколы, орлы могучие», «ой вы соколики!»
В доказательство того, что эпитетное имя «Рюрик» принадлежит славянам, мы видим, что Рюриком назывался брат владетельного князя Богемского. Что этого Рюрика нельзя называть пришедшим из Скандинавии, это несомненно; ибо в Богемию никогда ни скандинавы вообще, ни варяги в особенности не приходили.
Итак, прозвище «Рюрик» есть чисто славянское, означающее сокола, и безуспешны будут все притязания скандинавоманов на него.
Рассмотрим теперь имя второго брата князей варяжских, Синеуса.
Древние сечные казаки управлялись особыми князьями; в числе их был князь Засекин, идущий по колену князей Темносиних, от князей смоленских. Почему князья Темносиние получили это прозвище? Не один ли повод служил причиной в обоих случаях, как у ветви князей смоленских, так и у брата Рюрикова? Но посмотрим далее: Плиний приводит синеволосых роксолан, живших на Поморье. Не станем еще доказывать здесь, что поморские роксолане суть Руссы, а обратим только внимание на то, что и Синеус мог быть так прозван по синим усам его. Что он не назван синебородым – это понятно, ибо варяги брили бороды и носили усы, и самый Рюрик изображается только с усами в наших генеалогических картинах, а равно и на золотом брактеате, хранящемся в копенгагенском музее. Что прозвища по цвету волос и других частей давались во всей Европе, а не только у одних славян, мы видим из того, что Гвид, граф Бульонский, назван был Белобородым, Фридрих I – Рыжею бородою, Гаральд III, датский король, – Синезубым (Blaatand), Генрих – Синей бородой.
Синими волосами называют вообще черные, с синим отливом.
Итак, Синеус есть эпитетное прозвище второго брата из призванных русских князей, на княжение в новогородскую область и означает не что иное, как Сине-усого.
Имя третьего брата Трувор должно быть не эпитетное; но что оно славянское, тому служат доказательством много других имен, заверное славянских, похожих на него своим строем и окончанием, а именно: Вигбир, сын Вулка, князя поморского (996), Думар, князь Черешпан (1114), Прибор, в Лобурге, Фогт у магдебургского архиепископа – славянин и идолопоклонник (1115), Самбор, князь восточной Помории (1170).
Теперь рассмотрим имя Оскольда. Оскольд ни роду, ни племени Руссов, сказано в летописи. И действительно, он должен быть литовец; ибо у литовцев множество имен с подобным окончанием, например: Рингольд – литовский великий князь; Ромпольд, Гастольд, Гедигольд – литовцы и главные деятели во время войны Руси с Литвой.
Об Дире мы пока еще ничего сказать не можем; но, может быть, дальнейшие исследования литовской истории дадут возможность приурочить и это имя к соплеменным ему литовским.
Последнее возражение скандинавоманов относится к добровольному избранию Рюрика. Они утверждают, что Рюрик завоевал Новогородскую область. Доказательства их основываются на голословном предположении, опровергаемом самой летописью. Но если допустить, что Рюрик завоевал Россию, как думают недоспелые критики, не сообразившие неравенство боя, то он должен бы был привести с собой не рослагенскую горсть народа, а все народонаселение тогдашней Скандинавии; да и тогда трудно бы было ему бороться с могучими еще Новогородцами в делах внешнего неприязненного влияния.
У них разлад был только внутренний, но самосохранение соединило лбы их для отражения внешних нападений, а между тем и история Швеции сохранила бы память о такой великой победе, между тем эта история не дает ни малейшего намека на такое событие – она молчит, как гроб вековой! А потому оставим и мы эту пустую, ничтожную и фантастическую придирку, не заслуживающую, по-настоящему, и опровержений, особенно же когда в разных местах несторовой летописи сказано: 1) Болгаре насильницы Словенам быша. 2) Обры насильницы Дулебам быша, 3) варяги (же) насельницы Новограда. Здесь ясно, что первые и вторые насиловали народы, т.е. победили их, а последние только поселились между Новогородцами как мирные сограждане.
Что меря и Чудь участвовали в призыве варягов, это нисколько не удивительно; эти племена слились еще задолго до того времени, по обстоятельствам торговым, в один общий союз с Новогородцами, и Новгород был центром их действий; а потому, если б они и могли отложиться от него, то считали для себя такое отложение невыгодным, ибо им надлежало бы тогда отказаться и от новогородской торговли. Примеры подобных соединений разноплеменных народов мы видим в торговых вольных областях греческих. Хотя историки говорят преимущественно об одних только военных действиях греков, однако же занятия их торговлей ясно проглядывают в описаниях всех областей. Да и нельзя бы было без торговли так скоро богатеть им, особенно же частным лицам стяжать такие огромные богатства.
Что избрано было три князя – это естественно и соответствовало господствовавшей тогда удельной системе.
Итак, вывод наш состоит в том, что варяги составляли касту, а не народ; что в этой касте участвовали различные народы; что варяги составляли вначале охранное войско торговых судов на морях и реках, а впоследствии и сами занимались торговлею; что излишние варяги нанимались к разным владельцам в качестве телохранителей или вспомогательных войск; что Ганза вытеснила варягов из их круга действий, и что с усилением Ганзы варяжничество кончилось и имя варягов исчезло в истории. Далее: что название «варяг» есть славянское, что варяги-Руссы были славяне; что они сидели в Поморье, между Фриш–Гафом и Куриш-Гафом, что все это пространство называлось Русью, что и до призвания варягов- Руссов в Новогородской области сидели Руссы, которые также участвовали с прочими в призвании варягов-Руссов. Что имеЬа Рюрик, Синеус и Трувор чисто славянские; что Оскольд – имя литовское и, наконец, что Тимковский вместо исправления лаврентьевского списка Нестеровой летописи ввел в нее своими поправками ошибочные понятия, введшие многих в заблуждение, служившее к поддержанию до настоящего времени ложного учения скандинавоманов, и, наконец, что уже пора историкам славянского мира идти по чистому пути летописей и оставить голословные опровержения скандинавоманов, пока сами обратятся на путь истинный и признают молча или торжественно свое заблуждение.
