авнымъ-давно жилъ былъ царь. У него было нѣсколько дочерей; всѣ онѣ были красавицы, но младшая была лучше всѣхъ. Она была такъ хороша, что даже солнышко и то любовалось на нее.
Недалеко отъ царскаго дворца былъ большой дремучiй лѣсъ, а въ лѣсу подъ старой липой былъ колодецъ. Въ жаркiе дни царевна приходила сюда и садилась у прохладнаго колодца. Когда ей становилось скучно, она начинала играть своимъ золотымъ мячикомъ, подбрасывала и ловила его. Однажды царевна не успѣла поймать мячика, онъ упалъ на землю и скатился въ колодецъ; а колодецъ былъ глубокiй-преглубокiй, такъ что и дна не видать. Поглядела царевна, увидала, что мячика не достать, и принялась плакать.
Долго плакала она; вдругъ слышитъ кто-то говоритъ:
— Что съ тобой, царевна, о чемъ ты такъ горько плачешь?
Оглянулась царевна и видитъ: изъ воды высунулась толстая, противная лягушка.
— Ахъ, это ты, квакушка, — сказала царевна. — Я плачу оттого, что мой золотой мячикъ упалъ въ воду.
— Не плачь, царевна, — сказала лягушка, — я могу помочь твоему горю. Но что ты дашь мнѣ, если я достану твою игрушку.
— Все, что хочешь, милая лягушка, — отвѣчала царевна: — мои платья, жемчугъ, драгоцѣнные камни и даже мою золотую корону.
— Не нужны мнѣ ни твои платья, ни жемчугъ, ни драгоцѣнные камни, ни твоя золотая корона, — говоритъ лягушка. — А вотъ, если ты обѣщаешь полюбить меня, сдѣлать своей подругой, позволишь сидѣть мнѣ за столомъ рядомъ съ тобой, ѣсть съ твоей золотой тарелочки, пить изъ твоего стаканчика и спать въ твоей постелькѣ, я нырну въ колодецъ и достану твой золотой мячикъ.
— Хорошо, хорошо, — воскликнула царевна, — я на все согласна, достань только мой мячикъ. — Про себя же подумала — пусть себѣ болтаетъ глупая лягушка, развѣ она можетъ быть моей подругой. Ея дѣло сидѣть въ водѣ и квакать.
Лягушка между тѣмъ нырнула и черезъ минуту показалась снова, держа во рту мячикъ, который и бросила на траву. Царевна очень обрадовалась, схватила свою любимую игрушку и побѣжала домой.
— Подожди, подожди, — закричала лягушка, — возьми меня съ собой, я не могу бѣгать такъ быстро, какъ ты.
Но царевна ее не слушала, убѣжала домой и скоро совсѣмъ забыла о бедной лягушкѣ, которой пришлось остаться въ колодцѣ.
На другой день, когда царевна вмѣстѣ съ царемъ и всѣми придворными сидѣла за столомъ и ѣла съ своей золотой тарелочки, вдругъ кто-то постучалъ въ дверь и крикнулъ: «младшая царевна, отвори мнѣ». Царевна тотчасъ же побѣжала отворять, но, увидѣвъ лягушку, испугалась, быстро захлопнула дверь и снова сѣла за столъ. Царь замѣтилъ это и спросилъ:
— Что съ тобой, дитя мое? Ужъ не стоить ли за дверью великанъ, который хочетъ тебя увезти?
— Ахъ нѣтъ, это не великанъ, а противная лягушка.
— Что же нужно отъ тебя лягушкѣ?
— Ахъ, милый батюшка, вчера я сидѣла въ лѣсу у колодца и играла, вдругъ мой золотой мячикъ упалъ въ воду. Я заплакала. Тогда изъ колодца вынырнула лягушка и сказала, что достанетъ мой мячикъ, если я обѣщаю сдѣлать ее своей подругой. Я обѣщала ей, но только не думала, что лягушка можетъ выйти изъ своего колодца. А теперь она пришла и ждетъ, чтобы я ее впустила.
Въ это время лягушка снова постучалась въ дверь и закричала:
— Отвори же мнѣ, младшая царевна, развѣ ты забыла свое вчерашнее обѣщанiе.
— Ты должна исполнить свое обѣщанiе, — сказалъ царь, — поди же и впусти ее.
Царевна отперла дверь, лягушка прыгнула въ комнату и поскакала за ней къ ея стулу, остановилась около него и сказала:
— Посади меня къ себѣ на стулъ.
Не хотелось царевнѣ брать ее, но дѣлать нечего — отецъ приказалъ.
Со стула лягушка вспрыгнула на столъ и сказала:
— Ну теперь подвинь ко мнѣ поближе свою золотую тарелочку, будемъ кушать вмѣстѣ.
Царевна нехотя исполнила и это. Лягушка ѣла съ большимъ аппетитомъ, а царевнѣ кусокъ не шелъ въ горло. Наконецъ, лягушка сказала:
— Ну, теперь я сыта и хочу спать. Снеси меня въ свою комнату и положи меня на свою мягкую постельку.
Тутъ царевна расплакалась. Она боялась холодной лягушки и не хотѣла класть ее въ свою хорошенькую, чистенькую постельку. Но царь разсердился и сказалъ:
— Кто помогъ тебѣ въ бѣдѣ, того ты должна любить и уважать.
Дѣлать нечего, взяла царевна лягушку двумя пальцами, отнесла къ себѣ и положила въ уголъ.
А когда царевна улеглась на свою постельку, лягушка подползла и сказала:
— Я устала и хочу спать такъ же спокойно, какъ и ты, положи меня къ себѣ на постельку, не то я пожалуюсь твоему отцу.
Царевна, наконецъ, совсѣмъ разсердилась, схватила лягушку и хвать ее объ стѣну! Но, ударившись объ стѣну, лягушка превратилась въ прекраснаго царевича съ ясными глазами. Тутъ онъ разсказалъ ей, что злая колдунья превратила его въ лягушку и только одна царевна могла его освободить.
Вскорѣ отпраздновали ихъ свадьбу.
На другой день послѣ свадьбы на царскiй дворъ въѣхала карета, запряженная восьмью бѣлыми конями, со страусовыми перьями на головахъ и въ золотой упряжи. На запяткахъ стоялъ слуга молодого царевича, вѣрный Генрихъ. Когда царевичъ быль обращенъ въ лягушку, Генрихъ такъ былъ опечаленъ, что сковалъ себѣ сердце тремя жѣлезными обручами, чтобы оно не разорвалось на части отъ горя. Теперь онъ прiѣхалъ, чтобы отвезти царевича въ его царство. Вѣрный Генрихъ усадилъ царевича съ царевной въ карету, самъ сталъ на запятки.
Когда карета немного отъѣхала, царевичъ услыхалъ какой-то трескъ, онъ обернулся и спросилъ:
— Генрихъ, что это, ужъ не карета ли сломалась?
— Нѣтъ, государь, — отвѣчалъ Генрихъ, — это лопнулъ обручъ, сковывавшiй мое сердце, когда вы были лягушкой.
Еще два раза раздавался трескъ во время путешествiя, и царевичъ каждый разъ думалъ, что разваливается карета, но это лопались обручи на сердцѣ вѣрнаго Генриха отъ радости, что царевичъ сталъ человѣкомъ и женился на красавицѣ царевнѣ.
