— Теперь все кончено, — шепнул Генрих про себя. — Первый раз в жизни я не могу понять намерения капитана. Теперь фризы скоро покончат с нами.
Вдруг раздался пронзительный свист Штертебекера. Затем он бросил свисток, вынул саблю и взял ее в зубы.
В одно мгновение люки раскрылись, и виталийцы хлынули на палубу.
— За мной! — загремел Штертебекер. — Теперь мы покажем фризам зубы виталийцев!
Пираты на мгновение остановились в изумлении, когда они увидели, как Штертебекер начал ползать по большой мачте.
Теперь они поняли намерение капитана. Он пожертвовал большим кораблем, который все равно ни на что не годился; большая мачта корабля должна служить ему штурмовой лестницей.
Виталийцы моментально последовали за ним, они должны подняться на башню, прежде чем фризы придут в себя от изумления.
Штертебекер служил им примером. Он пошел впереди всех, Генрих сейчас же за ним, затем следовали виталийцы, ползавшие с кошачьей ловкостью.
Теперь Штертебекер поравнялся с зубцами башни, нижние нагнули мачту ближе к стене; Штертебекер отпустил мачту и прыгнул на зубцы башни, с саблей в руке.
(См. рис. на обложке).
Теперь фризы тоже очнулись от своего мгновенного поражения.
Наверху появлялись все новые люди, вооруженные саблями, кинжалами и топорами.
Началась ужасная суматоха.
Там стоял яростный Гиско. С громадной саблей в руке он бросился на встречу молодому герою.
Но король виталийцев уклонился от удара, отпарировав его своей саблей.
Сверкнула молния, атаман фризов отскочил назад с раненой рукой.
Со всех сторон фризы яростно бросались на Штертебекера. Кинжалы устремлялись к его груди, топоры поднимались над его головой, но все это не трогало героя.
Там, куда он ступил ногой, он уже твердо стоял. Он сжимал обеими руками свою саблю и с губительной яростью описывал ей полукруг, все уничтожая на своем пути.
Налево слышался глухой треск топора Генриха, следовавшего по пятам капитана, направо отчаянно сражались. Штертебекер прочистил дорогу, и теперь поднимались все новые и новые виталийцы, пока на зубцах не очутились обе сотни храбрых бойцов.
Гиско уже куда-то исчез, он, как видно, был хранен только языком. Легкая рана, полученная им от Штертебекера, заставила его обратиться в бегство.
Без руководителя войско теряется. Это здесь тоже обнаружилось, хотя фризы во много раз превосходили противников количеством. Ничто в свете не могло удержать Штертебекера. Он всюду бывал и не давал разрозненным противникам собраться вместе.
Наконец он добрался к выходу башни, фризы уже начали отступать, но, как видно, они твердо решились выбрать другое, более удобное место для защиты.
Но Штертебекер не давал им для этого времени. Он ее своими добровольцами следовал за ними по пятам, безостановочно поражая их даже на башенной лестнице.
Наконец они были обращены в бегство. Все, друзья и враги, полетели вниз в крепость. По временам фризы пытались остановиться, но это им не удавалось, несмотря на свою многочисленность.
Напрасно пытались канониры фризов повернуть свои орудия и направить их на людей Штертебекера.
Все было напрасно, им не удавалось привести свои намерения в исполнение. Попытки их пресекались прежде, чем он успевали сделать что-нибудь.
Так борьба растянулась по всей крепости.
Дикая беготня продолжалась по стенам, длинным коридорам и каменным комнатам. Путь виталийцев oобoзначался кровью и трупами, и везде Штертебекер был первым.
Где он появился, фризы отступали и бросались бежать без оглядки, как будто бы сам чорт гнался за ними.
Их лучшие бойцы были убиты, остальные упали духом, потеряв своего руководителя. Напрасно они громко звали Гиско, гордого, кичливого на словах атамана фризов. Он не показывался, он, вероятно, где-нибудь спрятался, думая только о своей собственной шкуре.
Фризы не думали просить пощады. Они знали, что не могут ждать снисхождения от разъяренных виталийцев.
Они отчаянно продолжали защищаться и пытались опять собираться в разных комнатах.
Но все это было напрасно. Виталийцы не дали им времени построить какую-либо баррикаду. Они ворвались за ними во внутренние комнаты крепости, где резня продолжалась и повсюду текли потоки крови…
На «Буревестнике» и втором гамбургском корабле озабоченно следили за движениями Штертебекера. Все думали уже, что Штертебекер погиб, при виде, как большой корабль стоял на мели.
Но затем они видели, как люди поднялись по мачте; они видели боевую суматоху на вершине башни и слышали боевые звуки, доносившиеся сюда ветром.
Оставшиеся виталийцы стояли как на угольях, но они не смели двигнуть корабль из места. Штертебекер строго приказал не двинуться.
Никто не должен был проехать мимо скал и только пользоваться фарватером. Но никто еще не знал, как борьба кончится.
Одно было несомненно: что Штертебекер, благодаря своему гениальному искусству, достиг крепости. Несомненно было, что там разыгралась ужасная борьба, которая, может быть, окончится гибелью пиратов.
Наконец, борьба, как видно, перешла в самую крепость. Шум понемногу доносился все слабее, пока совсем не затих.
В захватывающем ожидании стояли они на кораблях. Никто не говорил ни слова. Слышался дикий вой Плуто, запертой в каюте, как бы чувствующей что ее любимый хозяин находится в опасности.
И вдруг единственный крик восторга; все шапки полетели вверх. Виталийцы прыгали и плясали, как ошалелые. На крепости, на высоких зубцах башни, развевалось кроваво-красное знамя с бронированным кулаком посередине, боевое знамя Клауса Штертебекера. Крепость взята.
Пираты больше не могли удержаться. Они направили корабль к устью Эмса. Осторожно они плыли по узкому каналу к скалистой крепости.
Опять поднялись громовые крики восторга, когда они увидели любимого капитана.
— Сюда! — кричал он в рупор. — Но внутренней стороне устья есть место, где корабли могут проходить. Защитники крепости побеждены! Только атамана их, изменника Гиско, мы еще не нашли. Но он не уйдет от нас. Выпустите Плуто, он поможет нам искать спрятавшегося.
Корабли поплыли по внутреннему рейду и остановились у самой стены крепости. Здесь было место, где два корабля могли остановиться в глубокой воде на якоре.
Теперь послышались оглушительные крики восторга из другой стороны, от голодающих виталийцев. Они тоже заметили красное знамя, развевающееся на крепости.
«Буревестник» первый приплыл к месту остановки. И теперь раскрыли там, между стеной и скалой, железные, до сих пор крепко запертые ворота.
Несколько виталийцев бросились раскрыть капитанскую каюту и освободить Плуто. Она выскочила, как тигр из клетки, и перепрыгнула через стоявших у двери людей.
— Плуто! Плуто! — раздался голос Штертебекера с вершины скалы.
Собака радостно завыла, прыгнула на скалы и исчезла в железных воротах. Скоро она нашла своего хозяина и прыгнула к нему. Она выла от восторга и лизала ему руки.
— Я уже понимаю тебя, мое хорошее животное, — говорил молодой герой. — Ты по своему делаешь мне упреки, что я тебя оставил, но нельзя было иначе. Теперь ты можешь еще оказать мне услугу. Идем, Плуто, ищи!
Штертебекер подставил найденную в крепости фуражку Гиско. Плуто обнюхивала, визжала и бросилась искать.
Генрик побежал за Плуто, обыскивавшей все уголки крепости. Вдруг послышался глухой собачий вой.
— Она нашла его! Она нашла его! — крикнул Генрик.
Юноша бросился к большой трубе, не замеченной раньше, вследствие темноты. Он схватил за одну ногу, и Плуто яростно вцепилась в другую.
— Выходи, негодяй! — крикнул Генрих, напрягая все силы. — Плуто молодец. Выходи, негодяй! О, капитан, это он, это коварный изменник!
Это действительно был Гиско, бежавший сюда из трусости, от боя, но теперь он в отчаянии пытался защищаться. В одно мгновение он был обезоружен и приведен пред Штертебекером, встретившим своего храброго врага с гневной улыбкой.
— Ты вызвал меня подняться на крепость, ты осыпал меня издевательствами, — начал он. — Ну вот я. Я хозяин твоей непобедимой крепости. Против нас виталийцев, ничто не может устоять!
Гиско зеленел от бессильной ярости и умолял о пощаде.
— Напрасны твои старания, — ответил Штертебекер. — Тебя постигнет участь изменника, твое поведение было позорно, и твой конец будет тоже позорный. Повесьте его за высокой мачте большого корабля, оставленного на песчаной мели. Когда волны разобьют этот корабль, они унесут труп изменника.
Приказание Штертебекера было сейчас же исполнено, невзирая на его мольбы и плач.
Штертебекер гордо стоял теперь на вершине башни и смотрел на спасенных виталийцев, корабли которых быстро приближались теперь, приветствуя героя-освободителя громким криком восторга.