Отделавшись от своего сообщника, Нед поспешил отправиться в Англию, где он не замедлил встретиться с Джемсом Виллинсом.
Нед сообщил Джемсу свой план, сознался, что убил Седьмого–номера и наконец уговорился с ним как лучше вести дело, чтобы извлечь из него как можно более пользы.
Сначала Джемс отказывался выдать настоящее имя, которое носила теперь его сестра.
Действительно, Джемс, не имевший никакого доказательства, на котором–бы он мог основать свои требования довольствоваться небольшой суммой, ежемесячно присылаемой ему сестрой.
Увидев бумаги, украденныя Недом у Бланше, он понял, что с ними можно было сделать многое, тогда он потребовал, чтобы взамен имени сестры Нед передал ему драгоценныя бумаги. Американец согласился, но это требование должно было стоить жизни Джемсу Гардтону.
Читатель, вероятно уже угадал, что Мэри Бланше была никто иная как графиня Мариен де-Листаль.
Оба сообщника оставили Ливерпуль, чтобы ехать в Париж.
Вовремя переезда, Нед убедил своего спутника, что для них обоих лучше было не выходить на станции, но выскочить из вагона, когда они будут подезжать к Амиену. Надо было, чтобы их не заметили. Джемс согласился на это.
В то время, как другие путешественники спали, Нед открыл дверь вагона, Джемс вышел первый и стоял на ступеньке, в эту самую минуту Нед ударил его ножем между плеч, затем схватив ремень на котором висела сумка, заключавшая все драгоценные документы, он столкнул несчастнаго вперед.
Джемс упал на рельсы, мы видели, что колеса раздробили ему ноги. Смерть была мгновенна. После этого Нед выскочил в свою очередь и скрылся через поле….
В нищем, о котором мы говорили в начале разсказа, он нашел послушное орудие для своих целей и послал письмо к графине Листаль.
В письме он извещал ее, что один человек владел всеми нужными бумагами, для того, чтобы доказать не двоемужство графини, потому что Джемс не открывал ей о существовании Пьера Бланше, котораго она считала казненным, но ея первое замужество за преступником. "Только, прибавлял он, если графиня желает приехать в Лондон, то с ней готовы сойтись в условиях."
Читатели не забыли ужаснаго впечатления, которое произвело на графиню это письмо. Кроме того, она узнала своего брата в жертве Амиенскаго убийства. В ту минуту, когда она могла–бы предположить, что никто не знает ея тайны, перед нею поднялось новое привидение.
Колебаться было невозможно. Ждать опасности было хуже, чем идти ей на встречу. Графиня Листаль повиновалась выраженному в письме желанию. Но она была в таком волнении, что чуть не изменила себе в письме, оставленном мужу, в котором она извещала его о своем отезде.
Нед был сговорчив.
Он открыл графине о существовании Пьера Бланше, затем разсказал, как он отделался от него.
— Вот чего я желаю, прибавил он. Посмотрите на меня хорошенько. Завтра, если вы желаете, я сделаюсь светским человеком. Я знаю, что у графа Листаль есть дочь: пусть он отдаст ее за меня замуж и я возвращу вам эти ужасныя доказательства….
Мариен согласилась.
Какое ей было дело до того, что надо принести в жертву Берту, только–бы она, Мариен, была спасена!… Чтобы удовлетворить своему безпредельному честолюбию, она изменила своему первому мужу и даже способствовала его осуждению…. Теперь, сделавшись богатой и уважаемой, неужели она отступит перед новым, нравственным преступлением, необходимым для сохранения приобретеннаго ею положения?…
Таким–то образом мнимый Джорж Вильсон был представлен графинею мужу, как старинный друг и затем чуть было не сделался мужем Берты. Мы уже обяснили, каким образом состояние здоровья графа явилось на помощь ея планам….
— Слушайте, сказал Нед Фразер Морису, который с изумлением слушал разсказ о таком множестве преступлений, я большой негодяй…. я умираю…. и это вполне справедливо. Но вы должны понять, что есть виновная, наказание которой необходимо…. Эта женщина убила меня…. я умираю от ея руки…. а знаете–ли вы, почему я вздрогнул в ту минуту, как вы целились в меня…. там, в Винсенском лесу?… Потому что я увидел…. о! клянусь вам, что это была не галлюцинация…. я увидел Седьмаго–номера…. да, Пьера Бланше. Живаго…. в Париже…. около нас…. О! еслибы у меня были силы, тоястал–бы искать и нашед–бы…. Он не умер! Почему? Какой случай спас его?… Я не могу понять этого…. Вы должны приняться за розыски…. найдите его…. Он не знает имени своей жены, я в этом уверен…. но клянусь вам, что он найдет ее….
Нед говорил около часа. С каждой минуты голос Неда делался все слабее и слабее.
Кончив свой разсказ, он отбросился назад. Все было кончено. Умирая, он улыбался, так как понимал, что будет отмщен….
Морис вышел из комнаты умирающаго совершенно разстроенным. Конечно, он всегда чувствовал сильное недоверие к графине Листаль, но мог–ли он предположить, чтобы она действительно была на столько преступна, как он это узнал из разсказа умирающаго?…
Мысли его путались.
И так, в семейство Листаля, который сам был воплощенное благородство, а его дочь ангел невинности и дочерней любви, в это семейство попала женщина, соединявшая в себе все пороки и бывшая на столько преступной!
И между тем, каким образом изгнать и наказать эту презренную не наложив неизгладимаго пятна на честь всего семейства? Не должны–ли были эти открытия нанести графу смертельный удар. Перенесет–ли он, что его имя будет брошено на жертву любопытству и общественному негодованию?
Вместе с тем, возможно–ли было позволять этой женщине продолжать грязнить своим присутствием это честное семейство.
Нельзя–ли было бояться, что эта испорченная натура не остановится перед каким–нибудь новым преступлением? Кто знает, были–ли граф и его дочь в безопасности около этой ужасной женщины?
Морис спрашивал себя одну минуту, не была–ли болезнь графа последствием какого–нибудь покушения на его жизнь, отравления?… не имела–ли Мариен какого–нибудь интереса возвратить свою свободу…. наконец, не была–ли Берта стеснительной для графини….
Нельзя было терять ни минуты; надо было действовать.
Морис послал за Фермом.
— Сударь, сказал он ему, я вам дал слово, вы знаете, что я вам обещал?…
Ферм поклонился.
— Я исполню мое обещание…. и с сегодняшняго же дня, я могу вам обещать, что вы возвратитесь в Префектуру высоко держа голову…. Но ваша задача еще не окончена….
— Я также дал вам слово, сказал в свою очередь Ферм, я весь в вашем распоряжении….
Тогда Морис обяснил отставному агенту, не входя в безполезныя подробности, что в Париж прибыл беглый каторжник, по имени Пьер Бланше, по прозванию Седьмой–номер и что было необходимо, во чтобы то ни стало, открыть его убежище.
— Только, прибавил Морис, не надо, чтобы об этом узнала полиция, а главное дело, избегайте всего, что могло–бы повести за собой его арест.
Ферм тотчас–же принялся за дело; он обыскал все притоны Парижа, обошел все места, где прячутся находящиеся не в ладах с правосудием, но все его розыски и старания были напрасны. Дом старика Сэнкуа был из тех, о которых в таких случаях не думают.
Прошло две недели.
Каждое утро, Ферм, повинуясь принятому им обыкновению, являлся с донесением к Морису и сообщал ему о всех своих безплодных и неудачных попытках.
Однажды утром, бывший полицейский позвонил, по обыкновению, у дверей Мориса.
Он шел, опустя голову, держался согнувшись, на его лице было выражение страшнаго огорчения.
— Ничего новаго? спросил Морис.
— Увы! вздохнул Ферм.
— Не надо отчаиваться; терпение, мы достигнем цели….
— Но, перебил жалобным тоном отставной агент, самое печальное заключается в том, что нам невозможно долее терпеть.
— Обяснитесь!…
— Седьмой–номер найден….
— Наконец–то! вскричал Морис.
— Найден, да…. но не нами, не мною….
— А кем–же?
— Полицией…. Он сам бросился в волчью пасть….
Морис не мог удержаться от восклицания. Он был удивлен и огорчен.
Тогда Ферм разсказал, как беглый каторжник сделал двойное покушение, на воровство и убийство, у человека, который дал ему убежище; затем, как он был немедленно пойман и отведен в полицию, где сам сознался.
— О! его дело долго не протянется, прибавил Ферм, в виде заключения. Его будут судить, по всей вероятности, не более как через месяц. Это хорошая поимка, закончил он, облизываясь, как лакомка, при виде вкуснаго куска, котораго ему не дали….
Морис был страшно огорчен.
Седьмой–номер, Пьер Бланше, первый муж графини Листаль, будет судим как вор и убийца! Это был позор имени Листаля, это была смерть для графа.
Ясное дело, что такой человек не остановится ни перед чем, чтобы довести свое мщение до конца. Что ему за дело до семейства, котораго он не знает? Он будет видеть только Мэри Виллинс, сделавшуюся графиней Мариэн Листаль.
Вдруг Морис вспомнил. Нед сказал, что Седьмой–номер не знал имени своей жены. Может быть, он еще не открыл его. Арест каторжника мог в этом случае быть спасением.
Спасение! Морис чувствовал, что он нечувствительно сделался как–бы сообщником графини. Она вполне поняла его. Любовь, которую Морис чувствовал к Берте, его сыновняя привязанность к графу де-Листаль, были сильнее, чем отвращение, внушенное ему преступницей. У него была только одна мысль, одно желание: спасти тех, кого он любил, спасти их от отчаяния, от безчестия.
Морис погрузился в свои размышления.
Ферм, крайне огорченный испытанным поражением, молча ждал.
— Судьба против нас, сказал наконец Moрис. Я должен исправить зло, которое она нам сделала. Что касается до вас, Ферм, то я живейше благодарен вам, за все, что вы старались сделать, чтобы оказать мне услугу. Через неделю я сам сведу вас к префекту и вы получите полное удовлетворение.
— Ну, сказал молодой человек, оставшись один, теперь я не должен терять ни минуты.