Жил да был…
Король?… Ну, нет, — ошиблись. Жило да было полено, самое обыкновенное полено для топки печей в зимнюю пору, и, уже не знаю как, попало оно в мастерскую столяра Антона, по прозвищу Вишня.
Звали Антона так потому, что нос у него был красный с сизым налетом, совсем, как спелая вишня.
Увидав полено, Антон ужасно обрадовался и сказал, потирая руки:
— Вот штука хороша. Сейчас смастерю из него ножку, починю стол.
Сказано — сделано. Антон взял рубанок и начал было строгать. Но вдруг в ужасе отскочил: тоненький, тоненький голосок пропищал:
— Ой! Потише, пожалуйста!
Выпучив глаза, Вишня стал оглядывать мастерскую. Нет никого. Заглянул под скамейку, и там никого, открыл шкап, — никого, посмотрел в корзине со стружками, — тоже никого. Высунул нос за дверь, — ни души и на улице.
Что такое? Вот так штука!
Подождал, подождал, засмеялся и почесал в затылке.
— Значит, это мне просто приметалось.
Опять взял рубанок и струганул, как следует…
— Ой! больно! — заплакал тот же таинственный голосок.
На этот раз Вишня сильно испугался. Глаза у него вылезли на лоб, язык повис до подбородка. Наконец, он чуть-чуть пришел в себя и проворчал, все еще дрожа со страха:
— Ну, если это кто-нибудь выдумал подшутить надо мной, тогда берегись. Эгэ!
Схватил полено и изо всей силы начал колотить им об пол. Потом прислушался, плачут ли опять. Подождал две минуты, пять минут, десять минут, — ничего не слыхать.
— Понял, — сказал он, ероша на голове парик, — это мне опять померещилось. Ну, Антон Вишня, за работу.
Чтобы прогнать жуть, он стал мурлыкать под нос песенку. Постругал, постругал. Вот и ножка готова! Вишня стал было ее полировать, но вдруг тот же таинственный голосок пискнул насмешливо:
— Ой, ой, не щиплитесь, пожалуйста.
Тут Вишня упал на пол, как подкошенный, и нос у него от страха стал совсем синий.