— Я так давно не играла, что мне даже страшновато начинать, — сказала Валентина, подходя к Андрею. — А завтра у нас вечер, на котором будут выступать поэты. Вы придёте?
— Конечно, — серьёзно сказал Андрей.
Он не попытался даже взять её под руку, выйдя с ней из клуба; он почти не смотрел на неё, но чувствовал каждое её движение, и ему было приятно, что она идёт около него просто, не пытаясь обратить на себя внимание.
— Вы очень изменились за последнее время, — сказала она, прерывая это лёгкое для обоих молчание. — Вы стали каким-то неземным.
— То есть как это? — спросил Андрей и тихо рассмеялся.
— Да, так, — протянула она очень серьёзно, искоса рассматривая его и покусывая листик, сорванный ею с кустарника. — Вы как будто свалились только что с другой планеты... с Марса, может быть. У вас какой-то далёкий и печальный взгляд. Правда! Будто все кажутся вам бесплотными тенями, как во сне, как в лесу в лунную мглистую ночь.
— Почти правда, — сказал Андрей уже весело. — Смотрю на вас... но даже и тени вашей не вижу: где ваша тень, Валентина Ивановна?
— Моя? Ах, да!.. Мы поссорились немножко, — сказала она. — Из-за вас поссорились.
Андрей удивился и покраснел:
— Из-за меня?
— Да. Из-за вас. Вернее, из-за вашей работы. Я же видела вас там, на горах, среди ваших людей (какой у вас там народ чудесный!) и сразу поняла... У вас в одну какую-нибудь яму вложено больше мечты, чем у Ветлугина во всю его деятельность. Если бы он действительно умел мечтать, как он часто говорит, он никогда не пошёл бы... не согласился бы на прекращение такой увлекательной работы. Он дал бы вам возможность довести её до конца!
— Решение этого вопроса зависит не только от него... — медленно, с запинкой произнёс Андрей с чувством благодарности и грусти: она, единственный человек здесь, на Светлом, поддержавший его, ничего не понимала в горных работах.
Но это наивное одобрение, эти слова сочувствия, исполненного не жалости, как у Анны, а негодования за него и веры в него, тронули Андрея.
— Мечта, конечно, необходима, — ласково усмехаясь, продолжал он после короткого молчания. — Но я же не просто фантазирую, а ищу на основании науки и опыта. Поэтому-то и обидно и тяжело! Мне не верят потому, что я много затратил на разведку этой горы и всё ещё ничего не нашёл. Чорт возьми! — вскричал он с увлечением, и страстным и горестным. — Если бы вы знали, какие огромные средства отпускались страной на наши разведочные работы! Вся беда в том, что нашлись подлецы, сумевшие втереть очки, будто бы наше предприятие обеспечено разведанными запасами. На десятки лет будто бы обеспечено. Они поднимали шум вокруг старательных поисков. Любовались стариками-старателями и потихоньку душили нас, кадровых разведчиков, сокращая из года в год плановые разведки.
— Почему же это не исправят теперь?
— Потому, что, во-первых, такие дела скоро не делаются, во-вторых, есть ещё среди наших работников трусливые и нерешительные люди, и мы всё ещё деликатничаем там, где не нужно.
— Мне кажется, вы лично деликатностью вообще не страдаете! — заметила Валентина к слову.
— Вы находите? — серьёзно спросил Андрей и остановился, впервые за время разговора взглянув ей в глаза.
— А вы нет? — невинно спросила она в свою очередь, и оба неожиданно громко расхохотались.