Он держался с необыкновенным достоинством, этот рыжеватый худенький паренек с темными от пыли босыми ногами. Даже веснушки на его лице приобретали какой-то воинственный медный оттенок, когда он отдавал пионерский салют командиру.
Отрекомендовался он внушительно и лаконично:
— Алексей Андреич. — Потом, значительно кашлянув, добавил тише: — Занимаемся переправой.
В командирском шалаше, за чаем и жареной картошкой, он стал более снисходительным и разговорился.
Вот уже одиннадцать дней, как он, Алексей, житель поселка Н., стал командиром ребячьей команды и заведующим переправой.
Их восемь человек. Самому старшему четырнадцать лет, самому младшему — девять. У них имеется самодельный плот. На нем уже переправили трех раненых бойцов.
Палочкой он пробовал начертить расположение немцев в лесу. А когда командир спросил, какие у фашистов огневые силы, Алексей вынул из кармана горсть черных и белых камешков и разложил их. Белые камешки означали пулеметы, черные — пушки. Число броневиков было обозначено узелками на веревочке.
— А мать и отец у тебя есть? — спросил командир.
Алексей обидчиво надулся, потом гордо сказал:
— Я вас про ваши семейные дела не спрашиваю. Я к вам для дела пришел. Винтовки вам надо хорошие?
— Пригодятся, — сказал командир.
Алексей встал и строго сказал:
— Вечером к переправе бойцов пришлите.
Вечером на указанном месте бойцы нашли восемьдесят мокрых винтовок.
На следующий день, утром, Алексей явился к командиру — еще более надменный и важный. Нетерпеливо выслушав слова благодарности, он сказал пренебрежительно:
— Винтовки у немцев таскать, когда они пьяные, всякий может. Вот пушку притащить — это интересно.
— А можно? — спросил командир.
— Если с умом взяться.
И тут паренек не выдержал своей роли невозмутимого заведующего переправой. Жестикулируя, размахивая руками, он изобразил, как немцы пытались вытащить увязшую в тине пушку, как офицер хлестал солдат плетью.
Ночью ребята переправили семерых бойцов на тот берег на своем плоту. И на рассвете покрытая илом 45-миллиметровая пушка и 82-миллиметровый миномет находились уже в нашем расположении.
Ребята, уморившись за ночь, спали в шалаше командира.
Части нужно было уходить на новые позиции. Командир бродил возле шалаша, все не решаясь будить ребят. Наконец он решился. Дотронувшись до плеча Алексея, он сказал тихо:
— Алеша, я с тобой проститься хочу. Уходим мы. Что тебе на память оставить?
Алексей улыбнулся и, жадно осмотрев с ног до головы командира, остановил свой взгляд на нагане.
Командир молча отстегнул револьвер и подал мальчику.
Алеша взял наган в руки; лицо его сияло. Он умело вынул из барабана патроны, пощелкал курком, но потом вдруг вздохнул печально и протяжно, протянул револьвер командиру и сказал:
— Возьмите, мне нельзя его при себе иметь. Немцы обыщут и догадаются, что я разведчик. Тогда и других ребят найдут и расстреляют.
И он вернул наган командиру.
Они молча попрощались, крепко пожав друг другу руки.
Сегодня после боя, после разгрома сводного фашистского батальона с приданными танками и двумя взводами мотоциклистов, командир, составляя список бойцов к правительственным наградам, первым в том списке поставил имя пионера Алексея, заведующего Н-ской переправой, представленного к ордену Красной Звезды.
1941