А весна уже и здесь, близ Ледовитого океана, идет неуклонно и настойчиво. Солнце круглые сутки. На припеке тает.
К началу апреля прекратились северные сияния — слишком, много солнца и почти нет темноты.
12 апреля прилетели снегири. Их писк на чердаке уже ясно говорит, что весна не за горами.
Их опередили только белые куропатки, прилетевшие 5 апреля.
Но так как снегири в роде воробьев держатся близ хаты, то они как-то больше чувствуются и сильнее напоминают о близости весны. 17 апреля прилетели полярные ястреба, по-ненецки „геер“ — большая хищная птица, исключительно полярная. 20 апреля — прилет чаек. А на следующий день 21 мы услышали в выси лет гусей — их крик.
Гуси летят косяками по 30—40 штук, держатся высоко-высоко и приветствуют ямальскую землю громким гоготом.
Вслед за гусями низко и тяжко летят утки. За ними разных пород гаги, гагары и прочая водяная дичь. Раз они прилетели — значит, близко вода.
Она пока капает с крыш, идет в туманах и дождях. Бураны с морозом уже редкость. Снег больше мокрый, вперемежку с дождем. Наносы и горы вокруг хаты заметно тают и уменьшаются на глазах.
В быту нашем также события, иные заранее известны и рассчитаны, другие неожиданны.
Родила жена рабочего. Это, конечно, предвидено. Но родила человека в 2 фунта весом чуть живого — это сюрприз. Прожил 2 дня и положил начало русскому кладбищу на Ямале. Ему поставили памятник пока из снега, украшенный и возглавленный прекрасной яркой звездой.
Весной вместо снега сложим мавзолей из мха и дерна, все с той же звездой.
С 16 апреля вновь затопили товарную хлебную печь. Дорофеева вернулась со второй фактории и выпекает 4 печи в сутки — в общей сложности свыше 25 пудов хлеба.
Для туземцев хлеб в настоящее время играет большую роль Они запасаются по 20—30—40 пудов на каждый чум, так как уходят от фактории далеко на летние промысла. Летом передвижение по тундре на нартах тяжело.
Если бы печь выпекла не 25, а 50 пудов, весь хлеб разошелся бы без остатка. Спрос огромный.
На топливо отрыли бревна, спилили концы маток на чердаке, посбирали доски, жерди, разбросанные по двору.
Разобрали два фундаментальных простенка, делавших в сенях кладовую.
Каждая найденная щепка идет в ход.
И все с большой настойчивостью мысль тянется к торфу. Вопрос о разработке торфяных пластов во что бы ни стало надо поставить на очередь.
Разрешение топливного кризиса в высокой степени упростит жизнь фактории, создаст совершенно новый товарный фонд, оборотное значение которого нам трудно пока-что даже учесть.
Разработка торфа и выделка товарных брикетов весьма крупное дело для Ямала.
Наш дом насквозь промок. С крыш капает, висят сосульки. С потолка в комнату ручьями течет. Я три дня к ряду проработал на чердаке, убирая снег. Хуже всего, что мох, смешанный с песком и устилающий чердак для тепла, смерзся и, оттаивая, также дает сырость и воду.
На дворе протянуты веревки. На них развешены оленьи шкуры, лапы, лбы. Все сушится на солнце.
По временам вдруг налетает туман, дождь или мокрый снег. Развешенный мех нам некуда убирать. Он мокнет, а после мы его опять и опять сушим.
Обсушиваем помещение склада. Оно все в дырках и щелях. Снегу за зиму набилось полно. Теперь мы его выбрасываем, обметаем тюки, ящики, мешки с товарами.
Мука отсырела, тоже сахар, папиросы и т. п. Их трудно и негде просушить.
Приходится как-то комбинировать, чтобы дать доступ ветру к товарам.
Вообще при нашей тесноте и плохом оборудовании складского помещения крайне трудно уберечь товары. Здесь крупная наша забота.
А весна шагает через все препятствия. Солнце в массу отверстий сквозь крышу бьет лучами по самым тайным закоулкам склада. Мыши возятся под мешками. Они — подлинный бич кладовых. Нет мешка не прогрызенного ими. Нет продукта, в котором не было бы примеси мышиного помета. Даже такие вещи, как куртки, ватные брюки, полушубки — попорчены этими вреднейшими грызунами.
Хотя вещи подвешены на крючьях и балках к потолку, но это не спасает.
Мышь — замечательный акробат.
Так весна и близость сдачи фактории другому штату родит хлопоты и заботы. Надо чистить мукой песцовые шкурки Замачивать в озерах и отмывать присохшую муку с порожних мешков. Перебирать и сушить на чердаке птичье перо, которого собралось свыше 500 кило.
Сырье и пушнину мало купить — надо суметь еще сохранить их, привести в экспортно-товарный вид.
Каждая категория товара чистится, приводится в порядок и сохраняется по особому рецепту, который надо знать.
Эти способы хорошо известны заведующему Удегову, а мы учимся у него. Впрочем, наука несложная, дается легко. Я воображаю, сколько товара мы перепортили бы, будь вместо Удегова Вахмистров, абсолютно не знавший дела.
Вообще же весна принесла с собой много непредвиденной работы и хлопот. Все дни заняты.
Но это хорошо. Это здорово — поработать на солнце, подышать широкой грудью ямальским воздухом.
В весенней солнечной работе столько радости и бодрости, что, кажется, не ушел бы со двора.
Очень хорошо — особенно после зимы.
Как и следовало ожидать, результаты оленезаготовок, сделанных Ануфриевым, не удовлетворили хозяйственников района. Он вернулся из Нового порта с наказом во что бы ни стало довести контрактацию до планового конца, хотя задание плана несколько снизили: 5000 голов.
О Шахове и Кабанове Ануфриев привез известия, что им грозит суд за невыполнение плана оленезаготовок.
Видимо, райком с этим делом отнюдь не склонен шутить.
Уже к июню контрактация в основном была закончена, цифра дошла до 5000.
Остается лишь во-время собрать законтрактованные стада.
К этому приняты меры.
Из Нового порта прибыл пастух Никола Лямду, хорошо говорящий по-русски — комсомолец.
У него трое помощников. Они уже собрали до 600 голов. В октябре стадо должно увеличиться до 5000.
Самым характерным в работе Ануфриева это, конечно, цифры. Из 170 чумов, подлежащих контрактации, по его сведениям дали оленей только 44 чума, 126 ускользнули.
Конец апреля и начало мая ознаменовались рядом беспрерывных буранов, бурь, морозов. По туземному поверью это так и должно быть: в этот период идет отел важенок, который обязательно должен сопровождаться плохими погодами.
На факторию стали поступать пешки — мех утробных и новорожденных оленей.
Торговые операции вообще оживились. Помогла усиленная выпечка хлеба.
Наш производственный торговый план выполнен на 107,75 % Перед Комсеверпутем фактория оправдала себя и может, не краснея, ждать смены.
А весна уже пришла.
В июне солнце греет настолько, что земля прогревается за день на 1 / 4 аршина. Хотя все еще нередки мокрые бураны и ночные заморозки.
Странно наблюдать здешние ямальские погоды. Иными днями так тепло и радостно светит солнце, что как-то невольно веришь, будто Ямалу доступна такая же жизнь, как и по ту сторону полярного круга.
Но налетает циклон, бушует буря, свистит буран — и вновь все надежды на близкое лето улетучиваются.
Снег все же сходит, холмы и бугры обнажаются. Озера растаяли, вода ежедневно прибывает на губе — вдоль берегов-образовались „заберега“ кристально чистой воды.
И на ряду с этим в неделю обязательно 3—4 бурана и ненастья: идет снег вперемежку с дождем, ревет шторм, холодеет воздух до того, что без полушубка нет возможности, выйти на двор.
И еще странность казалось бы необ’яснимая: мы окружены со всех сторон водой и не можем добыть рыбы хотя бы только на стол. Дичью полны озера и тундра, а мы сидим и ждем, когда туземцы привезут оленье мясо или убитых уток — иначе нам нечего есть.
Охота и рыбная ловля поставлены из рук вон скверно, нет инструктажа.
Это особенно отзывается на мне — я болен цынгой и лежу пластом на койке, а между тем, от питания именно и зависит исход моей болезни.
Предложил рабочему Васе Соболеву по 3 рубля за утку, по 6 рублей за гуся. Цена по здешнему очень соблазнительная. Однако ничего не вышло. Он, правда, убил несколько штук дичи, но постоянно ходить на охоту не хочет.