Поднявшееся снова на небо солнце застало всех троих бодрствующими.
Изок и Ирина говорили без умолку, их дед молчал, и только радостная улыбка свидетельствовала о том великом счастье, которое он переживал в эти мгновения.
— Мы должны бежать все трое на родимый наш Днепр, — говорил восторженно Изок.
— Да, да! Мы бежим отсюда, — вторила Ирина, — там ждет нас отец… Но как это сделать?
— Найдем возможность… Улеб, отчего ты не вернулся на родину? Ведь, ты пользуешься свободой…
— Ты спрашиваешь меня об этом, дитя? Я готов тебе сказать это. Когда я жил здесь первое время, я был рабом. Цепи тяготили мое тело, а потом, когда меня освободили от них, я уже чувствовал себя настолько дряхлым и слабым, что побег мне и одному был не по силам…
— Ты был не один?
— Здесь умерла мать твоего отца… Кроме же нее, у меня была на руках, вот она, Ирина. Не мог же я бросить их и бежать один!… Да и как бежать, с кем? Варяги же, какие бывают здесь, меня не взяли, а пробраться одному — разве это было мыслимо?…
— И ты остался?…
— Да, ради жены и внучки.
— И изменил своим богам?…
— Не я им изменил, а они мне изменили. Бог же христиан помогал мне во многом. Я бывал в его храмах, и мое сердце было им тронуто. Я решил жить и умереть здесь, а потому и крестился. Она — тоже христианка.
— Но теперь, когда мы вернемся на родину, на наш Днепр, ты оставишь Бога христиан?
Старик печально, в знак отрицания, покачал своей седой головой.
— Нет! — произнес он.
— Но ты должен!
— Пусть! Но что мы будем говорить об этом!…
— Это правда! Скажи мне лучше, как вам жилось здесь?
— Не скажу, что плохо… Я даже думаю, что там во дворце мне кто-то покровительствует… Куропалат всегда добр ко мне, отдает мне почти все остатки с кухни императора, дарит мне одежду, потом живем мы здесь — нас никто не трогает. Мало этого, никто даже не заходит сюда. Мне покойно, и в этой тишине я даже не боюсь за мою Ирину.
— Но кто этот покровитель?
— Не знаю!…
День уже совсем начался, когда счастливцы почувствовали усталость и новый призыв ко сну. Разговоры прекратились.
Старый славянин заметил это.
— Усни, Изок, и ты Ирина! — сказал он.
— А ты?
— Я не могу…
— Тогда и мы не будем спать.
— Нет, нет!… Вам, особенно тебе, Изок, необходим отдых. Ирина, ты останешься здесь, а я укажу ему место, где он будет в полной безопасности. Сказав так, Лука увел юношу.
— Его никто не найдет, если даже придут сюда, — сказал он Ирине, возвратившись в хижину.
— О, Лука, скажи мне, мы уйдем отсюда? — спрашивала девушка.
— Что и сказать тебе — не знаю… Кто знает волю судьбы?
— Но мы должны уйти!
— Пусть вернется на Днепр Изок, он там найдет способ выручить нас, особенно если этого захочет Всеслав.
— Мой отец! Как сладко мне это слово!…
Лепеча так, Ирина заснула. Она не помнила, долго ли ей пришлось спать, только громкий шум, крик, бряцанье железа о железо разбудили ее. «Что там такое? Верно, пришли за Изоком», — подумала Ирина и выбежала из хижины.
Она не ошиблась. На поляне, перед хижиной, она увидала надменного вида патриция, громко спорившего с ее дедом. Около патриция стояло двое вооруженных воинов, ожидавших приказаний своего начальника.
— Ты должен был видеть его, — кричал патриций.
— Нет, благородный господин, здесь никого не было! — смиренно отвечал Лука.
— Лжешь!
— Я никого не видал…
— Следы показывают, что варвар скрылся здесь…
— Пусть благородный господин прикажет осмотреть все кругом, и, если он кого-нибудь найдет, я готов ответить жизнью!…
— Твоей жизнью! Кому она нужна, собака? Ну, смотри, я ухожу, мы уже все обшарили кругом, и, если ты только осмелился солгать, то берегись, горе тебе!
Говоривший обвел глазами вокруг, и взгляд его остановился на вышедшей из хижины Ирине.
— Это кто? — отрывисто спросил он.
— Моя внучка, благородный господин!
Патриций так и впился глазами в девушку.
Ирина смутилась под этим совершенно новым для нее взглядом, в котором так и отражалась — она инстинктом чистой неиспорченной души чувствовала это — какое-то неведомое для нее скверное чувство.
— Внучка, ты говоришь? Подойди сюда, красавица!… Вот цветок, который так пышно расцвел в нашем парке, и я не знал об этом. Как твое имя?
— Ирина!
— Чудное имя! Вот что, старик: я уже сказал, что я тебе не верю, но что же делать! Если ты и скрыл варвара где-нибудь, то, признаю это, скрыл ты его очень ловко… Ты упорствуешь и не хочешь мне выдать его, так вот что: я, чтобы сломить твое упорство и заставить тебя быть искренним, беру эту девушку заложницей!
— Нет, нет, — закричал Лука, — ты не посмеешь этого!…
— Отчего?
— Она — моя внучка!
— Ну, так что же?
— Я не отдам тебе ее…
— Посмотрим, как ты это сделаешь… Эй, вы!… Взять ее!…
— А старика? — спросил один из солдат.
— Оставьте эту падаль!
Ирина отчаянно отбивалась от солдат. Лука кинулся к ней на помощь. Он с ожесточением вцепился в одного из воинов, но тот, чтобы избавиться от него, ударил его мечом…
Лука покатился с рассеченной надвое головой…
Дикий крик Ирины, видевшей это злодеяние, огласил парк. Ей в ответ раздался другой крик.
Это Изок, вырвав с корнем молодое деревцо, кинулся на помощь сестре. — Вот он, вот, держите! — закричал патриций, кидаясь сам в сторону и укрываясь за ближайшим деревом.
Изок бешеным ударом свалил с ног солдата, державшего Ирину, другой отскочил сам, но в это мгновенье привлеченные криками другие воины из отряда появились на поляне.
После недолгой борьбы Изок был схвачен и крепко опутан веревками.
Ирину пришлось тоже связать…
Поляна скоро опустела…
Лука, уже мертвый и похолодевший, остался на том месте, где упал.