Необъятной водной пустыней раскинулся среди своих низких берегов старый Ильмень. С средины его зоркий глаз еще кое-как заметит далеко-далеко на горизонте тоненькую черточку – берег, но с одного края на другой ничего не видно. Плещут только мутные валы с зеленоватыми гребешками, и постоянно плещут – бурливее Ильменя и озера, пожалуй, нет.
Так, по крайней мере, думали в то время.
Действительно, морем казался местным славянам их старый Ильмень – он ведь и тогда был таким же старым, как и сама земля. Залег он в низкие свои берега, среди лесов дремучих, залег и бурлит день и ночь, пока суровый мороз не наложит на него свои ледяные оковы. И тогда он, особенно ближе к весне, нет-нет, да и разбушуется. Недаром не одни только реки да речонки в него свои воды несут, есть и подземные ключи, что славное озеро славянское питают. Напоят они его своей водой досыта, почует старик свою силу, встрепенется, взломает лед; но хитер и силен мороз, не дает до весны разгуляться ему, снова сокрушит его порыв могучий и уложит силу молодецкую под покров ледяной.
А как подойдет весна-красна – ну, тут уже никому не справиться с Ильменем-молодцом. Разбушуется он, разбурлится, переломает лед рыхлый и снова, как феникс из пепла, встанет грозный, величавый, могучий.
Страшен Ильмень в бурю.
Нет почти у него высоких берегов. Нечему защитить его от порыва ветра. Весь он, как на ладони. Ветру – гуляй не хочу.
И ветер гуляет.
Налетит – разом зеленоватыми гребешками вся поверхность Ильменя покроется, валы, один другого выше, так и вздымаются и брызжут пеной, со дна же песок, трава так и поднимаются, потому что не глубок Ильмень и волны легко песок на поверхность выносят.
Горе неопытному пловцу, что в бурю рискнет на озеро выйти. Не миновать ему гибели. Где же слабому человеку с разъяренной стихией справиться! Закрутят его валы грозные, опрокинут утлое суденышко, захлещут его водой – нет спасения.
Вот и теперь нависли над Ильменем тучи черные, грозовые, низко совсем плывут они по поднебесью.
День они затуманили, солнце скрыли. Однако все кругом тихо, зловеще тихо. Даже Ильмень сам затаился, как будто готовится к нападению грозного, могучего врага, с которым вот-вот в бой вступить придется. Только все больше и больше зеленоватых гребешков на его поверхности взбивается.
Зеленеет старик от злости, что ли?
Но что это за едва заметная точка среди озера чернеется?
Ведь она как будто даже движется? Уж не челнок ли какой спешит к берегу до бури добраться?
Так и есть – челнок. Двое смельчаков на нем. Это Вадим и варяг Избор.
Их челнок, на котором они осмелились выйти в озеро, был самой первобытной конструкции – просто выдолбленный и обожженный потом ствол гигантского дуба. Однако это неуклюжее судно все-таки легко скользило по поверхности все еще зловеще-спокойного Ильменя. Оба пловца с тревогой посматривали на покрывавшееся тучами небо.
– Не уйти до бури, – произнес, наконец, один из них, сидевший на корме челнока. – Сейчас поднимется ветер.
– Почем знать, Вадим, – отозвался другой, – теперь и до берега недалеко, как-нибудь да доберемся.
– Нет, Избор, смотри.
Как раз в эту минуту налетел шквал. Ильмень как будто только этого и ждал. Сразу загуляли по нему валы, догоняя друг друга. Сильный порыв ветра рассеял было тучи, но потом они снова сомкнулись – и стало над озером еще мрачнее и темнее.
– Держись! – крикнул опять Вадим.
Новый шквал, за ним другой, третий. И вдруг со всей своей страшной силой заревела буря.
Один другого выше вздымаются валы. Челнок то с быстротой молнии взлетает на самый гребень их, то опять опускается в водную бездну. Нечего и думать о сопротивлении разбушевавшейся водной стихии, у погибающих и не мелькала даже мысль о спасении, они только старались отдалить страшную минуту, нисколько не сомневаясь, что сама по себе она близка и неизбежна.
Несмотря на весь ужас положения, злобно по-прежнему глядит на Избора старейшинский сын. Его черные глаза так и мечут молнии.
Он как будто позабыл о грозившей опасности и только и думает, что о своем враге. Вспоминается ему предсказание Мала.
– Князь Вадим, – прервало размышления молодого человека радостное восклицание Избора, – гляди, берег близко!
– Где? – быстро поднялся с сиденья на корме Вадим. Действительно, совсем близко от них, за валунами, виднелся окутанный туманом берег. Слышен были даже шум деревьев в дубраве.
– Слава Перуну! – воскликнул снова Избор и вдруг громко, тревожно закричал: – Держи челнок!
Не успел Вадим осознать всей грозившей им опасности, как громадный вал, что легкое перышко, поднял челнок сбоку, ударил в его борт, и вслед за тем среди рева бури раздались два отчаянных крика.
Опрокинутый челнок понесся к берегу.
Он был пуст.