Двести сорок четвертое ежемесячное собрание клуба «Наука и Прогресс»
— Я утверждаю, что это невозможно!
— Это доказывает ваше полное невежество, господин секретарь.
— Прошу вас…
— Прежде всего, я прошу вас доказать, что мой проект неосуществим.
— О, это очень легко! Насколько я помню, вы говорили, что труба должна иметь 200 сажен в диаметре?
— Именно.
— Ну, а я думаю, что она должна быть по крайней мере в 7 ½ раз больше, то есть поперечником в три версты. А построить такую трубу невозможно. С этим согласитесь, я полагаю, и вы сами, г. Щербаков.
— Вполне… продолжайте.
— Я основываю свой вывод на том, что дождевые и грозовые облака держатся именно на такой высоте, и следовательно, чтобы управлять ими, нужна труба соответствующего размера.
— Ваши аргументы, возразил автор проекта своему оппоненту, — очень не доказательны: во-первых, облака, о которых идет речь, держатся гораздо ниже, а во-вторых, изменение направления ветра в нижних частях атмосферы должно чрезвычайно сильно повлиять на вышележащие слои воздуха!
— Вы говорите абсурд! Каким образом…
— Господин секретарь, вы очевидно не обладаете самыми элементарными познаниями по физике и метеорологии. Вы…
— На подобные заявления не нахожу нужным отвечать и продолжаю говорить, что…
Тут спорящих перебили крики взволнованного собрания, из которых можно было понять, что часть присутствовавших приняла сторону Щербакова, другая — его противника, секретаря. Шум становился все сильнее и сильнее, так что председатель начал громко звонить и только таким образом добился относительной тишины, пользуясь которой он объявил прения законченными. Так как каждая сторона осталась при своем мнении, вопрос был передан на баллотировку.
Однако почтенное собрание, очевидно, придерживалось особого взгляда на порядок заседания, и лишь только замолчал председатель; снова поднялись споры и перебранка между противными партиями.
— Г-н секретарь, вероятно, плохо выспался! — кричал один.
— Гениальный изобретатель невозможной трубы бредит! — раздавалось с другой стороны.
Сами же оппоненты продолжали в это время выкрикивать друг другу массу всевозможных неприятностей.
Пререкания между Щербаковым, членом клуба «Наука и Прогресс», и секретарем его, князем Гольцовым, возникли из-за проекта гигантской трубы, которую первый предлагал построить; она должна была изменять, по желанию, направление ветра и таким образом регулировать погоду. Как ни странен этот план, он вовсе не составлял исключения в многолетней деятельности клуба.
Клуб был основан в Петербурге в 18… году графом Аракчеевым, его бессменным председателем. Сначала члены его составляли скромную группу из десяти человек; но затем число их быстро возросло и ко времени описываемых событий, то есть к 1-му декабря 19… года, достигло уже 250. Сюда входили преимущественно люди со средствами и главное — выдающиеся ученые и техники. Клуб «Наука и Прогресс» поставил себе целью всеми средствами способствовать движению науки вперед и для этого он содержал несколько собственных обсерваторий, метеорологических станций и т. п. Но славу его составляли некоторые разработанные и приведенные в исполнение проекты. Они были всегда основаны на новейших данных науки и инженерного искусства, хотя часто весьма фантастичны, даже неосуществимы. Не смущаясь неудачами, ежемесячные собрания клуба принимали все новые проекты, не жалея ни средств, ни энергии.
Вот несколько главнейших из многочисленных предприятий клуба «Наука и Прогресс»:
Вскоре после его основания была построена огромная обсерватория, главный купол которой превосходил высотой Эйфелеву башню. Инициатором проекта и руководителем работ явился выдающийся инженер, вице-председатель клуба, Павел Петрович Стремоухов. К несчастью, когда на башню подняли новый рефрактор, пред которым все существующие показались бы карликами, постройка не выдержала веса колоссального оптического инструмента, рухнула и погребла под своими развалинами это восьмое чудо света. По какой-то изумительной случайности никто из присутствовавших при работах не пострадал.
На описанное предприятие была затрачена большая сумма денег, взятая частью из кассы богатого клуба, частью собранная по подписке. Автор проекта не упал духом и хотел починить обсерваторию, а астрономическую трубу заказать вновь; не прочь были от этого и его товарищи по клубу; но своих средств оказалось мало, а вторая подписка дала всего 132 руб. 50 коп., сумму, очевидно, совершенно недостаточную. Так окончилось первое предприятие клуба «Наука и Прогресс».
После этого в деятельности его наступило затишье. Правда, на ежемесячные собрания представлялось много проектов, но все они отвергались, потому что были совершенно неосуществимы, а члены клуба стали осторожнее после неудачного опыта.
Лишь через два года один из трех секретарей, князь Гольцов (о нем уже шла речь выше), предложил интересный план: построить огромный паровой котел, сила которого должна была приводить в действие машины 26-и фабрик, мельниц и пр.
Мы не будем останавливаться на технической стороне этого проекта, чрезвычайно сложного и оригинального, скажем только, что автору его удалось уничтожить сфероидальное состояние воды, являющееся большой помехой при получении высоких давлений. Составили акционерную компанию, выпустили на миллион рублей акций и, хотя и с трудом, но распродали их. Когда денежный вопрос был, таким образом, разрешен, работа закипела. Гольцов проявлял чудеса энергии: то он мчался за границу заказывать или принимать различные части своего котла, то хлопотал у фабрикантов о согласии на соединение их заводов с будущим источником рабочей силы, то полемизировал в газетах с противниками задуманного им дела — словом, трудился, не покладая рук.
Зато он и добился полного успеха: через 1 ½ года работы были закончены. В огромных печах запылали целые горы каменного угля, вода в котле закипела и обратилась в пары, приводя в движение названное число фабрик. Такое сконцентрирование энергии многих машин в одном месте давало большую экономию топлива и труда.
В течение нескольких месяцев акционерная компания процветала. Но и тут как будто злой рок преследовал предприятия клуба; произошло ужасное несчастье: котел лопнул, не выдержав колоссального давления. Масса рабочих, находившихся около, была убита; кроме того, от осколков, разлетевшихся на значительное расстояние от места взрыва, пострадало 23 солдата маневрировавшего поблизости полка. Грохот был так силен, что его слышали не только в Петербурге, но и во всех пригородах на 60 верст вокруг. Какова была причина катастрофы, осталось невыясненным: одни предполагали недосмотр механика, превысившего предельное давление, другие приписывали ее тому, что даже великолепная сталь, которую употребили на постройку, не могла выдержать усиленной работы и быстро сносилась. Как бы то ни было, детище Гольцова погибло, унося с собой много человеческих жизней и разорив акционеров.
Кроме подобных предприятий, клуб организовал много экспедиций в самые различные области земного шара, от экватора до полюсов.
Самой значительной из них была экспедиция к северному полюсу, снаряженная под руководством члена клуба Северского, известного знатока полярных стран. Не пожалели ни денег, ни труда, и успех казался обеспеченным. В распоряжении путешественников находился великолепный ледокол «Северная Звезда» и при нем два вспомогательных судна. В случае, если бы кораблям не удалось добраться до цели, оставались другие средства передвижения, которыми экспедиция была обильно снабжена: крепкие, хорошо тренированные сибирские собаки-лайки, три автомобиля с сильными машинами и особыми колесами, приспособленными для движения по льду и снегу, материал для постройки двух воздушных шаров и для наполнения их водородом, наконец, несколько бензиновых и паровых лодок. Само собой разумеется, не был забыт и провиант, которым запаслись на восемь лет, — срок более, чем достаточный. Экипаж эскадры состоял из 600 человек опытных моряков, сынов сурового севера: русских, шведов и норвежцев. Не по морю, так по льду, не по льду, так по воздуху, во что бы то ни стало достигнуть таинственного полюса и водрузить на нем русское знамя! — таков был девиз отважных исследователей.
Экспедиция вышла в конце апреля 189… года из Либавы и направилась к берегам Швеции. Везде ее ожидали радушные встречи и посильная помощь. В мае сказали последнее прости цивилизованному миру в лице самого северного в свете города, Гаммерфеста, и пошли прямо к далекой цели в страну мрака и холода.
Путешественники в течение первого лета не успели проникнуть в очень высокие широты и зазимовали во льдах близ 80-ой параллели. Решили, принимая во внимание большое расстояние до полюса (свыше 1000 вер.), не покидать корабля. На следующее лето суда подвинулись на целых 5 градусов и, таким образом, осталось всего 525 верст до цели, но тут экспедицию постигло страшное несчастье: во время сильнейшей бури эскадра была окружена огромными ледяными горами. Два корабля, в том числе «Северная Звезда», обратились в щепы, и только незначительная часть их экипажа спаслась на оставшийся вспомогательный пароход. Этот последний однако также сильно пострадал: он потерял руль и винт и получил две пробоины. Ураган с головокружительной быстротой мчал искалеченное судно к югу, и лишь самоотверженные труды капитана и матросов спасли его от гибели. Все наблюдения и коллекции, собранные во время путешествия, безвозвратно погибли, так как находились на «Северной Звезде».
Неудача этой великолепно оборудованной экспедиции произвела удручающее впечатление и показала, как труден и опасен путь к полюсу, математической точке — которая столько веков манила к себе человечество и после того, как уже была достигнута, не перестает его манить к себе по-прежнему.
Сказанное достаточно характеризует деятельность славного клуба «Наука и Прогресс», и мы не будем приводить утомительного перечня и описания других многочисленных, более мелких проектов и сооружений. Таковы водяные автомобили братьев Вассерманн, людей, несомненно, ученых, но недостаточно уравновешенных; стреляющие жидким воздухом орудия артиллериста Пушкина и т. д., и т. д.
Несмотря на частые неудачи, деятельность клуба не была бесплодной, так как, с одной стороны, ему удалось осуществить несколько полезных проектов и изобретений, например, значительно усовершенствовать клапаны паровых котлов большого давления, утилизировать для практических целей тепловую энергию солнца и пр., с другой — даже неудачные начинания давали богатый материал и опыт для будущего. Поэтому имя клуба «Наука и Прогресс» пользовалось полным уважением ученого и технического мира.
Историю клуба можно было восстановить в общих чертах при осмотре зала заседаний, где происходило столько бурных сцен. Он представлял, особенно во время собраний, интересное и оригинальное зрелище. Переднюю часть занимало возвышение, на котором помещались кресла председателя, вице-председателя и очередного секретаря, а также кафедра для ораторов. Остальное пространство занимали 280 кресел членов клуба, почетных посетителей и корреспондентов больших русских и иностранных газет. Последние места никогда не пустовали, и это показывает, какой интерес возбуждали собрания «прогрессистов» (так для краткости называли членов клуба «Н. и П.») за границей и даже в нашем инертном обществе. Портреты знаменитых ученых и вообще выдающихся людей всего мира и несколько фотографий, напоминавших о различных сооружениях клуба, украшали стены зала. За председательской трибуной стояли четыре шкапа. В одном из них сохранялся устав клуба, протоколы заседаний, описание предприятий и другие, не менее важные документы; во втором — осколки парового котла Гольцова; в третьем — осколки гигантского рефрактора и прочих инструментов рухнувшей обсерватории; в последнем — модели и остатки других сооружений. Над этими достопримечательностями был на стене нарисован одним из талантливейших русских художников герб клуба; его освещали электрические лампочки, что давало возможность рассмотреть его даже с противоположного конца залы. Герб изображал закрытую книгу, на корешке которой стояло: «Наука и Прогресс», а на переплете были изображены электрическая и паровая машины, телескоп и микроскоп, как главнейшие двигатели современной науки и техники.
Однако, в описываемый вечер члены собрания не любовались красивым убранством залы; нет, они были заняты более серьезным делом, а именно, всеми силами старались перекричать друг друга.
Полную противоположность с этим бурным обществом составлял занимавший председательское кресло граф Аракчеев. Мать его была англичанкой, что, может быть, и послужило причиной хладнокровия графа, позволявшего ему беспристрастно и искусно вести собрания, а это было вовсе нелегко при горячности членов клуба. Аракчеев страстно любил науку, а особенно величественную астрономию, на служение которой отдавал все свое время. Среди товарищей он, несомненно, являлся самым выдающимся астрономом, хотя их значилось около двадцати в списках клуба. Несмотря на преклонный возраст, граф принимал деятельное участие в разработке проектов, а огромное состояние давало ему возможность поддерживать их материально. Он пользовался любовью и уважением не только в своем кружке, но и во всем Петербурге. Этим вполне объясняется, что в течение многолетнего существования клуба, Аракчеева постоянно выбирали председателем.
Однако, несмотря на всю свою опытность, на этот раз ему не так-то легко было водворить порядок, и эксцентричное собрание долго еще шумело. Но всему приходит конец. На очереди была баллотировка предложения Щербакова. Процедура продолжалась не долго. Проект трубы оказался отвергнутым, что, конечно, вызвало бы новую бурю и беспорядок, если бы в то же время внимание собрания не было отвлечено в другую сторону. Еще во время баллотировки к председателю подошел лакей и, подавая визитную карточку, что-то сказал. Этим воспользовался Аракчеев, чтобы не допустить возобновления споров и шума, и тотчас после объявления результата баллотировки доложил собранию, что Валентин Александрович Имеретинский (его не знал никто из присутствующих) просит на полчаса внимания господ членов клуба. Хотя никто не имел решительно ничего против того, чтобы выслушать незнакомца, все же возник спор, вследствие любви некоторых прогрессистов к пререканиям. Они подняли принципиальный вопрос: имеет ли право посторонний говорить на собраниях? Справились в уставе и под соответствующей рубрикой нашли следующее:
Пункт 8. Кроме лиц, означенных в пункте 7-ом статьи 2-ой (корреспонденты и почетные члены), никто, не состоящий в числе действительных членов клуба «Н. и П.», не имеет права присутствовать, говорить или предлагать проекты на очередных или экстренных собраниях иначе, как по рекомендации не менее, чем десяти членов клуба.
Партия, поднявшая вопрос, уже готова была торжествовать победу, но неожиданно пятнадцать противников такого строгого следования букве правил заявили, что они рекомендуют г-на Имеретинского. Любителям споров пришлось сдаться. Разговоры замолкли, и в зале наступила необычная тишина: очевидно, было возбуждено всеобщее любопытство. Через некоторое время вошел неожиданный посетитель и, раскланявшись с председателем, прямо прошел на ораторскую кафедру; отсюда он представился собранию в качестве скромного работника на поприще естествознания и специально физики и поблагодарил за лестное доверие, выказанное клубом, согласившимся его выслушать. Затем он остановился, желая побороть невольное волнение, прежде чем приступить к изложению того, что его сюда привело.
Имеретинский был очень высокого роста и довольно худощав. Он носил небольшую бороду и коротко остриженные волосы, оставлявшие открытым высокий лоб — признак недюжинного ума. Крупные, неправильные черты его лица имели отпечаток большой душевной энергии, а вдумчивые глаза, в которых, казалось, жил целый мир своеобразных мыслей, и складка на лбу придавали ему выразительность. Подобное лицо не может быть названо красивым, но оно интересно и привлекательно. Таково было впечатление, произведенное Имеретинским на членов клуба.