Ты, как всегда, домой придешь часа в два ночи
И, двери заперев, зажжешь усталый свет.
Пустая комната, где мрак, как время прочный,
Условился с тобой встречать рассвет.
Неспешно закурив, опустишься ты в кресло,
Взглянув на полчище любимых книг.
Назавтра, в одиночестве воскресном,
Задумчиво ты возвратишься к ним.
Из темных рам — условность ли ночная? —
Со стен глядят поля и облака.
Пустой стакан тоски не замечает,
Пустая комната громадна и тиха.
Сигнал о бедствии — ночном, непоправимом, —
В окне соседнем вспыхивает свет.
Не отвечай. Проходит молча мимо
Чужая боль. Излишен твой ответ.
В проклятой тишине (о, звуки, кто вы?)
Все круче ожидания спираль.
И вопросительно глядит готовый,
Привычно настороженный рояль.
Над чашкой черного недопитого кофе
Послушно ждешь (рассвета иль судьбы?),
Послушно слушаешь — все глуше шепот крови,
Все тише гул смиряемой борьбы.
И страсть твоя, не слушая ответа,
Все продолжает долгий монолог,
Многоречивее взволнованного ветра,
Красноречивее, чем мой немой упрек.
И до зари, в немом оцепененье,
Ты слушаешь, закрыв глаза рукой,
Молчащей музыки немое вдохновенье,
Молчащей страсти судорожный покой.