Еще звучит бессмысленно мажорный
Все тот же спет дневной, и темы те ж,
Но слышится, как ночь, сквозь тайный шорох,
Уж пробирается наощупь в темноте.
День уплывает, лишний лист опавший
В осеннем, ржавом, ветреном пруду.
Я говорю: как непохож на ваши
Волнения — вот этот сад в бреду.
Ты над раскрытой думаешь страницей,
Невольно медля, меря берега.
Как бледен лик, что пристально глядится
В неотразимость сумрачных зеркал.
Я понимаю: стала недотрогой,
Испугана, тебя бы поберечь,
Тебе бы отступиться от ожогов
И жара тяжкого невыносимых встреч.
Вот ту б постылую, постылую свободу
Безлюдия, чего бежала ты.
Я понимаю: все в тебе про отдых,
Про тишину и ясность правоты.
Но эта ночь, но этот сад и ветер,
Глухое бормотанье темноты…
Так только ветви могут ныть о свете.
Растет тяжелый мрак. И тема — ты.