Палящий зной. Но в комнате прохладно
Из-за заботливо закрытых ставней.
Кружась над солнечным пятном в углу,
С веселым шорохом играют мухи,
И в доброй, сытой, теплой тишине
Послеобеденный разлегся отдых.
Сестра, привычно умостившись в кресле,
Подремывает над своим вязаньем.
Я, как всегда, держу в руках газету —
Защиту от всего — от болтовни,
От мыслей, от усилия, от жизни.
Палящий зной. Но в комнате прохладно.
На лестнице послышались шаги.
Подняв глава от долгого вязанья,
Сестра прислушалась к стремительной походке
И медленно сказала: — Это Анна. —
Дверь быстро распахнулась, как от ветра,
И Анна показалась на пороге.
Так бабочка внезапно залетает
И, замерев на чашечке цветка,
Покачивается на длинном стебле,
Как будто бы нарочно для того,
Чтоб можно было ею любоваться
В внезапном удивленье. Так на сцену
Вдруг выбегает прима-балерина,
Чтоб странно колдовать и чаровать
Прелестной легкостью своих движений.
Легко войдя и быстро оглядев
Нас, разместившихся в уютных креслах,
Сказала Анна с тихим удивленьем:
— Вы все такие же. Как это странно.
Ведь вы ни в чем ничуть не изменились
С тех пор, как я была здесь в прошлый раз.
В ее глазах, раскрыто удивленных,
Вдруг вспыхнуло живое любопытство:
— Что делаете вы, чтоб не меняться?
Но, впрочем, сами вы тут пи при чем.
Вы просто фаршированные рыбы,
Наполненные чем-то посторонним.
Вы — честные консервы. Как-то раз
Случилось с вами что-нибудь такое,
Что до сих пор в мозгах у вас застряло,
Без толку, без значения, без смысла,
И вы твердите в тихом отупенье:
“А помнишь ли, как в первый год войны
Был урожай невиданный на груши?"
Ручей сверкает тысячами жизней:
Он и ручей, но он и отраженье
Крутого берега, клонящейся травы
И в вышине скользящих облаков.
Скажите, сколько тысяч лет вам?
И вообще когда-либо вы жили?
И хоть одно трепещущее слово,
Осмысленное радостью иль болью,
Срывалось ли с засохших ваших губ? —
И, не дождавшись нашего ответа —
Нам было как-то нечего сказать
На эту неожиданную резкость —
Она задумалась и, видимо, забыв
О нас, неспешно подошла к окну
И широко его вдруг распахнула.
Смех отлетел с подвижного лица,
И не было ее уж больше с нами.
Мы не сказали ничего, когда
Она, опять к нам тихо повернувшись,
Рассеянно, не видя, поглядела
И, не сказав ни слова больше нам,
Из комнаты неторопливо вышла.
Моя сестра (консервы старых сплетен
И покуиания экстравагантных шляп
Плюс длинный нос; язык еще длиннее)
И я (консервы скуки и бесцельной,
Тупой внимательности ко всему),
Мы подошли, как будто сговорясь,
К окну, еще распахнутому настежь,
И молча выглянули за него.
Там было только солнце. Ветер с моря
Играл листвой. По улице пустой
Крутилась пыль. И почему-то вдруг
Теперь я только обратил вниманье
На фантастические красные цветы,
Что яростно цвели среди засохшей клумбы.