— Трудно в России сделать что-нибудь, — часто с горечью говорил Докучаев.
Его смелые научные теории и практические планы постоянно сталкивались с препятствиями, порождавшимися капиталистической системой и недальновидной политикой царского правительства. Таково было общее положение русской науки в восьмидесятые-девяностые годы прошлого столетия. Друг и сподвижник Докучаева, великий русский ученый Д. И. Менделеев, стремившийся к промышленному и хозяйственному расцвету России, разработал ряд гениальных проектов: освоения Северного морского пути, индустриализации Урала, новых методов переработки нефти. В 1888 году Менделеев выдвинул идею подземной газификации каменного угля. Все эти смелые проекты, включая и подземную газификацию угля, стали претворяться в жизнь только после Великой Октябрьской социалистической революции.
Сейчас, когда советское государство выделяет огромные средства на развитие науки, строит сотни новых институтов, открывает новые академии наук, трудно даже себе представить те ничтожные суммы, которое отпускались царским правительством на научные общества. Эти научные общества, сыгравшие большую роль в развитии русской науки, почти не имели никакой финансовой поддержки со стороны царского правительства и существовали главным образом на добровольные взносы самих же ученых.
Передовые ученые — Менделеев, Тимирязев, Ковалевский — в то время подвергались систематическим преследованиям, изгонялись из университетов. Такие корифеи мировой науки, как Менделеев, Сеченов, Тимирязев, Докучаев, Столетов, не были академиками. Когда Менделеев, Сеченов, Столетов были выдвинуты в академики, их кандидатуры были провалены реакционным руководством императорской Академии наук. Но все это не остановило поступательного движения русской науки, которая развивалась, начиная с шестидесятых годов, под воздействием революционно-демократических идей великих русских просветителей. Неуклонное стремление сочетать научные искания с нуждами и чаяниями народных масс, непримиримая борьба с реакционными воззрениями во всех областях науки и общественной жизни — таковы были характерные черты поколения русских ученых, начавших свою деятельность в шестидесятые годы и, несмотря на все препятствия, продолжавших ее в последние десятилетия прошлого века. Вера в народ поддерживала передовых русских ученых в их тяжелой борьбе. Все крупнейшие научные открытия и достижения русские ученые стремились сразу же сделать достоянием народа: культурное развитие народа, по их мнению, должно было послужить его духовному и общественному раскрепощению.
Одним из наиболее ярких и убежденных пропагандистов науки был Докучаев. Все свое влияние, всю силу своего убеждения он направлял на пропаганду и популяризацию передовых научных идей среди широких слоев интеллигенции, среди народа. Не веря в способность и желание царского правительства осуществлять предложенные им меры для борьбы с неурожаем, с голодом, он находил необходимым обращаться прямо к народу, считая, что «естественно-историческое образование народа лежит в корне улучшения экономического быта страны». Это убеждение Докучаева разделялось его единомышленниками и учениками. Думая, что экономический быт России можно улучшить без:.коренной революционной перестройки, Докучаев ошибался, как и многие его современники — русские ученые, искренне желавшие счастья народу, но не знавшие единственно правильного пути для его достижения.
Еще во время нижегородской поездки Докучаев понимал, что если не принять специальных мер, естественно-историческое изучение Нижегородской губернии прекратится, как только экспедиция окончит свою работу. Этого нельзя было допустить. «Надо создать такой центр, на который могли бы опираться дальнейшие, более детальные исследования, который явился бы ядром краеведческого естественно-исторического изучения прилегающего к нему района и содействовал бы популяризации естественно-исторических знаний вообще». Докучаев убеждал и доказывал, что губерния должна иметь свой краеведческий естественно-исторический музей. Он не представлял себе музей кунсткамерой, демонстрирующей посетителям любопытные и редкостные экспонаты. Нет, музей должен быть практическим центром научной работы; здесь наряду с прочими должны разрабатываться вопросы «об истощенности почв, о быстроте при различных условиях (как естественных, так и искусственных) восстановления ими утраченных сил».
В. В. Докучаев и А. В. Советов с группой молодых почвоведов.
Докучаеву удалось убедить Нижегородское земство в необходимой организации такого музея, и на скудные средства, выделенные земством, Докучаев со своим учеником Н. Сибирцевым создал первый научный краеведческий музей. В качестве руководителя музея Докучаев оставил Н. Сибирцева. Двадцатипятилетний молодой человек, один из талантливейших учеников Докучаева, вдохновленный теми же идеями, что и его учитель, горячо взялся за работу. Музей привлек внимание жителей губернского города. Популярные лекции и беседы на естественно-исторические темы, регулярно проводимые Н. Сибирцевым, постоянно собирали обширную аудиторию/.
Такой же музей возник и в Полтаве. Докучаев со свойственной ему широтой взгляда мечтал о создании музеев — носителей «света и жизни» — во всех губернских центрах России. Для осуществления этой цели он разработал типовой устав музея с подробным изложением его целей и задач. Докучаев стремился привлечь к сбору и составлению коллекций для музеев широкие круги общества — сельских учителей, агрономов, гимназистов, студентов. При Петербургском обществе естествоиспытателей он создал специальную комиссию «по составлению программ и наставлений, для наблюдения и собирания коллекций по геологии, почвоведению, зоологии, ботанике и т. д.». Докучаев руководил составлением программ и написал «краткую программу для исследования почв», где дал яркое и доступное изложение основ новой науки и методов изучения почвенных образцов. Сборник приобрел широкую популярность; за короткий срок он выдержал несколько изданий.
В то время не было сложившихся кадров почвоведов, работников приходилось искать на смежных кафедрах университета, а для этого надо было заинтересовать молодежь новой наукой, дать начинающим исследователям возможность опубликовывать результаты своих первых наблюдений и анализов. Докучаев совместно с профессором Петербургского университета агрономом А. В. Советовым с 1885 года издавали «Материалы по изучению русских почв» — периодические сборники работ, написанных преимущественно молодежью, выпускниками университета, приобщавшимися таким путем к почвоведению. Так была создана первая официальная трибуна новой науки. До этого в России не издавалось ни одного журнала по почвоведению.
Докучаев не ограничивался популяризацией и пропагандой новой науки в родной стране. Следя за специальной иностранной литературой, он прекрасно знал, что русские почвоведы оставили далеко позади европейских коллег. Он говорил: «При пользовании иностранными источниками вообще нужно помнить, что понятие о почве как самостоятельном естественно-историческом теле и вытекающих отсюда задачах почвоведения — заслуга русских почвенников и что такая постановка дела еще не проникла в западноевропейскую литературу». Он испытывал чувство законной гордости за русскую науку, которая во многих областях шла впереди мировой науки.
В 1889 году совместно с учениками Докучаев подготовлял коллекцию почв для всемирной выставки в Париже. Своему ученику В. И. Вернадскому, находившемуся в то время во Франции, он поручил подготовить к открытию почвенный отдел в Русском павильоне. В письмах Докучаев подробно инструктировал Вернадского, как лучше разместить почвенные коллекции, какие заказать стеллажи, какими пояснительными текстами снабдить экспонаты. Вернадский точно выполнял все указания учителя, добиваясь, чтобы умелый показ успехов русского почвоведения отразил мировое значение русской школы почвоведов. Вернадский писал Докучаеву из Франции: «Как-то здесь, за границей, еще больше чувствуется важность того, чтобы лучше и больше оценивать русскую науку; развивается какое-то чувство и сознание национальной научной гордости». Знакомясь в павильоне с экспонатами обширной почвенной коллекции, снабженной исчерпывающим научным обзором, специально написанным Докучаевым, европейские ученые могли наглядно убедиться в успехах русской школы.
Докучаев писал Измаильскому: «Можете себе представить, дорогой Александр Алексеевич, сколько я успехов имел в нынешнюю зиму, правда, чрезвычайно трудную для меня, но и зато необыкновенно счастливую и, вероятно, весьма чреватую хорошими последствиями в почвенном отношении.
…Веду переговоры с Тулой, Рязанью и Виленским банком о почвенных исследованиях, заключил уже условие о полном естественно-историческом исследовании имений Нарышкина; наконец, почти вся чиновничья братья в Питере совершенно изменилась по отношению ко мне, не знаю, надолго ли… Во всяком случае всего этого слишком много для одной зимы, и я начинаю побаиваться, как бы не разбросаться; но, с другой стороны, не в интересах дела отказываться…
Куй железо, пока горячо!»
В 1893 году в Чикаго на Колумбийской всемирной выставке с коллекциями докучаевской школы познакомилась и Америка. Кроме изданного на английском языке научного обзора коллекций, посетители могли приобрести книгу Докучаева «The Russian Steppes» («Наши степи прежде и теперь»).
В. В. Докучаев — профессор Петербургского университета.
Силы науки росли, надо было их сплотить, объединить для совместной борьбы с косными традициями и реакционными взглядами, с многочисленными бюрократическими препонами, стоявшими на путях развития прогрессивной науки в царской России.
Средством для такого сплочения, для идейного и творческого общения ученых служили в числе других и периодические съезды русских естествоиспытателей и врачей. В истории русской науки особое место, занимает состоявшийся в конце 1889 — начале 1890 года VIII съезд естествоиспытателей и врачей. Немалую роль в организации этого съезда сыграл Докучаев.
К этому времени Докучаев пользовался широкой известностью в русском ученом мире. Он был одним из руководителей Петербургского общества естествоиспытателей, избравшего его в 1885 году на пост секретаря. Ученый возглавлял созданную по его настояниям Почвенную комиссию Вольного экономического общества. Неутомимый новатор постоянно выступал в этих обществах с докладами и сообщениями, а также нередко использовал трибуну съездов русских естествоиспытателей и врачей. Широкая популярность Докучаева привела к тому, что на него была возложена подготовка очередного, VIII съезда.
Докучаев отличался от многих ученых того времени тем, что он не только намечал и разрабатывал новые научные проблемы, но всегда продумывал и обеспечивал организационную сторону дела.
Для подготовки съезда был образован распорядительный комитет. Будучи секретарем этого комитета, Докучаев создал при нем рабочее бюро из молодых ассистентов, преподавателей университета и Военно-медицинской академии, а также «бюро для разработки постановлений» в составе Докучаева, Левинсон-Лессинга, Ферхмина, Земятченского. Таким образом, почвоведы, которым с новой наукой предстояло выступить на съезде впервые, проявили наибольшую активность в подготовке съезда.
Молодежь, направленная Докучаевым, блестяще справилась с подготовкой съезда. Василий Васильевич разрабатывал и отстаивал перед комитетом кардинальные вопросы объема и направления работ съезда и одновременно занимался хозяйственной стороной подготовки, вплоть до мелочей. Средств было мало, а надо было разместить делегатов в гостиницах и на частных квартирах, обеспечить их обедами, позаботиться об освещении и топливе, составить списки участников, разослать приглашения, подготовить помещения для общих собраний и работы секций, организовать печатание дневников и трудов съезда. Этот съезд должен был открыться в конце декабря. Докучаев непременно хотел опубликовать ко дню его открытия «Справочную книгу для делегатов», включавшую сведения о всех участниках съезда, программу работ, перечень докладов, а также краткий исторический очерк всех предыдущих съездов, наживная с первого, состоявшегося в 1867 году. Материалы для этого справочника поступали вплоть до самого дня открытия съезда, и Докучаев, чтобы обеспечить его своевременное появление в свет, день и ночь работал в типографии вместе со своими помощниками; там они провели и сочельник. Ночные заседания продолжались в течение всей работы съезда. Ночи напролет просиживал Докучаев над редактированием и правкой дневников съезда. Его верный помощник, служитель университетского минералогического кабинета Мокей Находкин безостановочно совершал рейсы в типографию и обратно, а наутро участники съезда получали пахнувшие свежей типографской краской дневники с изложением докладов.
Докучаев, ставший из секретаря распорядительного комитета секретарем съезда, руководил всеми его работами. Он добился большой принципиальной победы: обычно съезды русских естествоиспытателей и врачей носили несколько академический характер, — так называемые «прикладные» науки, за исключением медицины, на съезд не допускались. Преодолев сопротивление «академистов», ученый добился создания на съезде агрономической секции; успешные работы этой секции, привлекшие всеобщее внимание, прошли под знаком сплошного триумфа учителя и его учеников. Они сделали около половины всех докладов, заслушанных на секции. Докучаев выступил с блестящим сообщением «О главнейших результатах почвенных исследований России за последнее время». Сибирцев прочитал лекцию, в которой подвел итоги почвенным и естественно-историческим исследованиям, проведенным докучаевцами в Нижегородской губернии. П. Земятченский сообщил об основных почвенных типах. На агрономической секции были заслушаны агрохимические и агрономические доклады, но «основной тон» задавали почвоведы. А. Н. Энгельгардт, следивший за ходом съезда по дневникам, сердечно благодарил Докучаева за то, что он и его почвоведы «выручили» молодую агрономическую секцию, завоевавшую на съезде все права гражданства.
С большим интересом съезд прослушал доклад известного петербургского агронома В. И. Ковалевского — «Запросы современного сельского хозяйства к естествознанию». О почвоведении Ковалевский сказал: «Говоря об этой основе всего сельского хозяйства, я должен прежде всего назвать имя профессора Василия Васильевича Докучаева, с которым связаны главнейшие за десять лет успехи в области географического, естественно-исторического и отчасти экономического изучения русских почв. Новизна методов, обилие добытых фактов, оригинальность и важность выводов характеризуют его работы. Ему же принадлежит громадная заслуга — создание целой школы почвоведов». Это была первая широкая оценка русского почвоведения и роли в нем Докучаева с точки зрения сельского хозяйства, оценка, произнесенная с трибуны съезда.
Значение VIII съезда естествоиспытателей и врачей, разумеется, не исчерпывалось популяризацией работ агрономической секции. Как на общих собраниях съезда, так и на заседаниях всех десяти секций был сделан ряд прекрасных докладов по всем отраслям естествознания.
Крупнейший русский физик А. Столетов сделал доклад «Эфир и электричество», геолог А. Иностранцев — «Изменение земли как следствие ее происхождения», в котором изложил дальнейшее развитие теории происхождения земли Канта — Лапласа. Известный географ Д. Анучин в своем сообщении обосновал необходимость совместной работы географов, этнографов и представителей смежных наук. На съезде со всей очевидностью обнаружились преимущества комплексных работ докучаевцев по исследованию целых губерний. На секции физики с докладом «К теории летания» выступил создатель аэродинамики H. E. Жуковский.
На съезде принимали участие выдающиеся представители русской науки: Д. Менделеев, А. Бекетов, А. Карпинский, Н. Склифасовский, П. Костычев, Н. Зелинский и другие.
Особое внимание привлекла лекция Тимирязева — «Факторы органической эволюции», представлявшая яркую и страстную пропаганду идей Дарвина. В эти годы во всей мировой науке, в том числе и русской, шла ожесточенная борьба за утверждение идеи эволюции. Тимирязев использовал каждую трибуну для борьбы с метафизикой, которая занимала столь прочные позиции в русской Академии наук того времени, что академики даже получали премии за свои работы против дарвинизма. Публицист Н. Страхов и зоолог Н. Данилевский травили в печати Дарвина и всех его русских последователей и в первую очередь Тимирязева. Но ни один антидарвинист не решился выступить на съезде против Дарвина и Тимирязева. Докучаев, сторонник Дарвина и Тимирязева, намечая программу съезда, обратился к Тимирязеву с просьбой выступить на общем собрании съезда. Это была действенная помощь Докучаева эволюционному учению, которое он сам так мастерски пропагандировал в своих работах.
К. А. Тимирязев.
Русская наука до того времени не знала съездов подобного масштаба и значения. В работах съезда принимали участие 2 224 делегата. Оживление, подъем, рабочее настроение участников съезда были лучшей наградой Докучаеву за все труды, хлопоты и бессонные ночи, за то титаническое напряжение, которое потребовалось для организации и проведения смотра русской науки.
Делясь своими впечатлениями с Измаильским, Докучаев рассказывал ему о последствиях страшного напряжения, с которым приходилось работать во время съезда. «12 января, — писал Докучаев, — по совету врача я уехал в деревню, где не мог ни читать газет, ни писать писем, даже не мог телеграфировать, — до такой степени настала у меня апатия к печати и письму. Можете себе представить, я потерял всякий вкус к газетам! Успех съезда создал мне массу врагов, но зато, правда, и множество успехов».
Отличие VIII съезда русских естествоиспытателей и врачей от всех предыдущих заключалось прежде всего в победоносном утверждении эволюционных взглядов в области биологии, геологии, почвоведения. Пропаганда идеи комплексности в научных исследованиях, обоснование необходимости комплексного естественно-исторического исследования природы были логическим следствием утверждения естественно-исторического метода.
И, наконец, итогом съезда было торжество почвоведения — новой науки, впервые официально выступившей перед многолюдной аудиторией ученых.
На общем собрании съезда Докучаев выдвинул предложение о проведении всестороннего исследования столицы страны — Петербурга. Предложение Докучаева, как всегда, было тщательно разработано и характеризовало отношение Докучаева к объединению ученых сил, организации коллективных, комплексных научных работ. Докучаев добился поддержки своего предложения, и тут же на съезде видные представители всех отраслей знания вошли в созданную и возглавленную Докучаевым комиссию. Свыше восьмидесяти ученых приступили к ч подготовке исследования Петербурга и его окрестностей «в естественно-историческом, физико-географическом и сельскохозяйственном отношениях». Проект, разработанный Докучаевым, предусматривал широкую программу санитарных исследований. Докучаев хотел произвести подробное изучение столицы, для того чтобы на его основе можно было осуществить планомерную перестройку всех условий жизни населения города в соответствии с передовыми научными воззрениями. Одной из первых, по мнению Докучаева, практических задач, которую следовало осуществить, была борьба с наводнениями, причинявшими много бед столице. Но комплексное исследование Петербурга было явно не по силам царскому правительству. Несмотря на успешную подготовительную работу комиссии, собравшей большие научные материалы и выпустившей первый том «Трудов» объемом в тридцать печатных листов, правительство «не сочло возможным» отпустить средства на эту работу.
Эта же участь постигла и другие планы Докучаева, составлявшие предмет его многолетних трудов и ожесточенной полемики с противниками. Занимаясь подготовкой и проведением съезда, разрабатывая проект всестороннего изучения Петербурга, продолжая чтение университетского курса кристаллографии, Докучаев тем не менее главное внимание попрежнему уделял почвоведению. Основы науки были созданы. Общие положения и руководящие идеи определены. Наступало время детальной разработки, накопления и углубленного изучения собираемых материалов. Остро назрела необходимость в создании специального научного учреждения по почвоведению.
Докучаев еще в 1881 году предложил создать при Вольном экономическом обществе Почвенный музей с химико-агрономической лабораторией. Предложение не было принято. Но Докучаев не прекращал борьбы за создание серьезного центра новой науки. Он писал докладные записки, составлял проекты и в конце концов, через десять лет, в 1891 году, добился рассмотрения этого вопроса. Он предложил создать Государственный почвенный комитет или институт, справедливо считая, что всестороннее изучение почв есть дело государственного значения, особенно в такой земледельческой стране, какой была в то время Россия. Поскольку докучаевское почвоведение возникло в недрах геологии, а практические выводы из почвоведения были важнее всего для сельского хозяйства, обсуждение предложения Докучаева было поручено объединенному совещанию Геологического комитета и Ученого комитета Министерства государственных имуществ, ведавшего вопросами земледелия. И снова, как десять лет назад, новый, еще полнее разработанный проект Докучаева был провален, несмотря на энергичную поддержку председателя Геологического комитета академика Карпинского.
Еще десять лет назад противники Докучаева говорили, что «ни одна страна не знает подобных музеев», и на этом основании считали ненужной организацию краеведческих музеев в России. Говорили, что Почвенный музей — «учреждение беспочвенное», и издевались над доводами Докучаева, говоря, что они являются «весьма любопытным образчиком того, как трудно доказывать полезность дела мало полезного».
Десятилетие, прошедшее с тех пор, не изменило положения. Известную роль сыграло и то обстоятельство, что передовые русские ученые того времени В. В. Докучаев и П. А. Костычев по вопросу о создании Почвенного института придерживались разных точек зрения.
П. А. Костычев.
Костычев был крупнейшим авторитетом в вопросах русского сельского хозяйства и русской почвы. Он много сделал для борьбы с засухой, для изучения органического вещества почвы, агрономически обосновал значение зернистой структуры чернозема. В науку о черноземных почвах и их деградации под лесами Костычев вписал ряд классических страниц. Научные вопросы, которыми занимались Костычев и Докучаев (особенно проблема чернозема), тесно между собою переплетались.
Классическая книга Костычева «Почвы черноземной области России» содержала очень много ценных материалов, главным образом по вопросам происхождения, накопления и перемещения органических веществ в черноземной почве. Эти материалы впоследствии использовал в своих работах и Докучаев, занявшийся под воздействием критики Костычева углубленным изучением проблем плодородия почв и значения почвенной структуры.
Однако Костычев считал создание Почвенного института преждевременным и не поддержал Докучаева при обсуждении его проекта в Вольном экономическом обществе.
Оппоненты Докучаева утверждали, что «успехи земледелия не зависят от науки, в частности от почвоведения», и в подтверждение своих взглядов ссылались на Америку: «В Северо-Американских Штатах преследуются и достигаются большие чисто практические результаты, а уровень научных познаний земледельческого населения невысок». Докучаеву было чуждо это рабское следование иностранным образцам, которые в области почвоведения далеко не были достойны подражания. Он говорил, что почвоведы Западной Европы резко разделены «на довольно искусственные школы, из которых одна признает химизм почвы, другая физику, третья геологию». Никто не хочет изучать почву «как естественно-историческое тело», никто не хочет «исследовать все важнейшие свойства этих тел в их взаимной связи».
Возмущаясь частными ссылками своих оппонентов на пример Западной Европы, Докучаев говорил сто адресу одного из них: «Господин Теодорович указывает на то, что он не нашел в заграничной литературе никаких указаний на что-либо подобное предлагаемой мною мере и в этом склонен видеть возражение против последней. Но мне думается, что пора бы перестать нам при каждом шаге оглядываться на Западную Европу».
Широта взглядов, присущая Докучаеву, сказывалась в умении сочетать теоретические положения с практическими задачами сегодняшнего дня. Он не отвергал взглядов Костычева на необходимость разрешения проблем агрономического почвоведения. Вся практическая деятельность Докучаева сто организации опытных полей, лесничества, орошения доказывала глубокое, понимание Докучаевым этих мероприятий.
Докучаев умел опровергать своих оппонентов, но он не мог преодолеть запрет, налагаемый представителями власти. Высокопоставленные сановники, которым предстояло решать подобные споры, неизменно склонялись к точке зрения тех противников Докучаева, которые утверждали, что «успехи земледелия не зависят от науки».
Проект, на протяжении многих лет вынашиваемый Докучаевым, был провален. Почвоведение попрежнему не имело научной базы для своего развития.
Почвенный институт и многое другое, о чем мечтал Докучаев, претворились в жизнь только после Великой Октябрьской социалистической революции.