Надежда оставляет залив Лососей. — Описание мыса Анивы. — Географическое оного положение. — Плавание в заливе Терпения. — исследование залива Мордвинова. — Описание живущих у оного Аинов. — Продолжение рассматривания залива Терпения. — Гора Спенберг и Пик Бернизет. — Приход к крайней оконечности залива Терпения. — Стояние у оной на якоре. — Съезд на берег. — Примечания о сей части Сахалина. — Неверность означенного положения её на старых Голландских картах. — Отход Надежды из залива Терпения. — усмотрение рифа, окружающего Тюленей остров. — Неверность показанного его положения. — Великие льды у восточного берега Сахалина, понудившие нас оставить дальнейшее изведывание сего острова. — Отход в Камчатку. — Новой проход между Курильскими островами. — Открытие опасных больших надводных камней. — Опасное корабля положение. — Возвращение против желания в Охотское море. — Усмотрение мыса Лопатки. — Прибытие в порт Св. Петра и Павла. — Предохранительные меры к отвращению распространения оспы. — Ход хронометров.
1805 год. Май. 16–17.
В 6 часов утра пошли мы из залива Лососей при свежем SSO ветре. Отлив благоприятствовал нам к выходу при противном ветре. В 9 часов настал ветр SW и к полудню усилился столько, что мы принуждены были зарифить марсели. В исходе 4 го часа по полудни сделался ветр слабее, но погода была так пасмурна, что мы, находясь и в недальнем расстоянии от восточного берега залива Анивы, могли только различить горы лежащие у самого мыса. Означенного на картах под именем Пирамида камня вовсе мы не видели. В 8 часов вечера обошли мы мыс Аниву. Ночью лежали в дрейфе. На рассвете видели сей мыс на NOtN. Лишь только начали держать курс к оному, то наступил густой туман, принудивший нас опять в дрейф лечь, но туман продолжался только 1 1/2 часа; после чего пошли мы опять к берегу под всеми парусами. Мыс Анива сам по себе весьма приметен, но ряд высоких гор, простирающихся от него к северу, делает его еще отличительнейшим. Понижение земли между мысом и горами дает сему месту вид седла. Самой мыс есть каменный утес, имеющий на вершине великую впадину, мы обошли его в расстоянии от 5 до 8 миль, не приметив никакой около его опасности. Когда находился он от нас на N и NNO, тогда глубина была 75 сажен, грунт ил. Сей мыс лежит в широте 46°,2,20" и б долготе 216°,27,40".[145] Широта определена нами в два разные дня. Мая 4 го лежал он от нас не задолго пред полуднем на O, 17 го же почти на W. Долгота вычислена нами также со всею точностию. Ход наших хронометров, употребленных для сего изыскания, был столь исправен, как только желать можно. Таблицы поправления, сочиненные мною с Г. Горнером по прибытии в Камчатку, показывают ясно, что погрешность хронометров во все наше плавание из Японии в Камчатку была весьма маловажна. Оная составляла в сей день только 6 минут.
Едва только пришли мы на параллель сего мыса, вдруг лишились весьма благоприятствовавшего нам ветра; тогда настал штиль продолжавшийся целые сутки и прерываемый иногда слабым ветром от N. В полдень находился от нас мыс Анива на SW 81°; другой же, принятый мною с начала за мыс Тонин, (в несправедливости чего уверился я после) на NW 3°. Сей последний назван мною по имени Капитана Левенорна, Датского Капитан-Командора, известного своими Гидрографическими трудами. Западная сторона залива Терпения направляется до самого сего мыса NNO, и состоит из высоких лесками покрытых гор, у самого моря утесами окончевающихся. Сей берег не имеет ни каких заливов, кроме одного, подобного заливу де Лангль в Татарском канале, и другого севернее его лежащего, и которого мыс Левенорн составляет южную оконечность, определенную нами в широте 46°,23,10", 12 1/4 милями восточнее мыса Анивы, следовательно в долготе 216°,29,00". Он состоит из утесистого, выдавшагося каменного возвышения, отличающагося от всего прочего берега желтым своим цветом. Отсюда направляется берег несколько более к W, и состоит также, как и южный из цепи гор посредственной высоты, которые в сие время года местами покрыты были еще снегом. Киты и тюлени, коих покой никогда нарушаем здесь не был, играли около корабля нашего в великом множестве. В 7 часов вечера увидели мы большую лодку с 6 ью человеками, шедшую к нам от берега; но оная на половине пути остановилась и, вероятно не осмелясь идти ночью далее в море, назад возвратилась. Корабль наш находился от берега в 7 ми милях. Глубина в сем расстоянии была 65 сажен; грунт жидкий ил. Склонение магнитной стрелки при выходе из залива Анивы определено 1°,11 западн.; при входе же в залив Терпения 1°,43 восточное. Но одним только градусом севернее, нашли мы оное опять 1°,01 западное. Такое непостоянство должно приписано быть неизбежной неисправности компасов. Оное начиная от Нангасаки до восточной стороны мыса Терпения было, то 1°, и 2° восточное, то столько же градусов западное.
В полдень на другой день подул ветерок от SW, которым пошли мы на NWtN к оконечности, выдавшейся весьма далеко к востоку и составляющей крайней предел берега на NW. На сей оконечности показалась высокая, круглая гора с прилежащими ей с северной стороны другими высокими снегом покрытыми горами. Между сею оконечностию и круглою горою, казалось по приближении нашем, находится далеко в землю вдавшаяся губа, которую предприял я осмотреть следующим утром, почему и лежали мы всю ночь в дрейфе. В 4 часа по полуночи пошли к южной сей губы оконечности, которая посредственной высоты и покрыта сосновым лесом. При входе в губу показался плоской, острову совершенно подобной берег, составляющий северный её предел. В 7 часов приближились мы на пол-мили к южной оконечности, которая бесспорно есть мыс Тонин, так названный Голландцами. Глубина уменьшалась мало по малу от 60 до 18 ти саженей; грунт везде каменистый. В сие время увидели мы ряд больших надводных камней, простирающихся к северу от мыса Тонина. Все сие не позволяло полагать, чтобы в губе могло быть удобное место для якорного стоянья. Впрочем не невозможным быть казалось, чтоб далее в губе к S не нашлось лучшего грунта; почему удалившись от каменистого мыса Тонина на 1 1/2 мили, приказал я лечь в дрейф и послал Лейтенанта Головачева на вооруженном гребном судне узнать залив сей точнее, сами же лавировали в продолжении сего времени при входе оного. Имея сей мыс к N, во всяком расстоянии от оного находили мы грунт каменистый; но прошед от него к Осту, нашли там грунт ил. В 1 час по полудни Лейтенант Головачев возвратился и донес, что везде где только он ни бросал лот, попадался каменистый грунт. Однако можно думать что у низменного берега северо-восточной части залива, должно быть хорошее место для якорного стоянья, что и свойство дна против того места вне залива, где мы лавировали, предполагать заставляет. Лейтенант Головачев нашел во многих местах пресную воду, и изобилие дров на южной и северной стороне в долинах, также несколько домов, кои по большей части были пусты; кроме женщин и детей, видел он, от 6 до 7 мущин, которые приняли его весьма ласково и не оказали ни боязни, ни дикости. Как скоро вошел он в дом, в которой по выходе из шлюпки усильно его приглашали, тотчас один из мущин, казавшийся быть хозяином дома, бросился на колени и говорил с важным видом речь, продолжавшуюся более 10 минут. После разослали рогожу и просили садиться. Все они одеты были в платье из кож тюленьих, сверх коего имели другое из тонкой бумажной ткани, и все в великой чистоте и опрятности. Сии Аины казались ему одетыми гораздо лучше не только обитающих около северной оконечности Ессо, но и живущих у залива Анивы. Он приметил также, что сии Аины имеют вид, изъявляющий свободу и довольство, виною чего может быть независимост от Японцев. Виденная им женщина казалась ему красивее тех, коих мы видели на Ессо и в Аниве, по крайней мере лице её было гораздо белее, что приписывать должно чистоте жилищ и не столь тяжелым работам. Впрочем рост их и черты лица совершенно таковы же, как у жителей Анивских и залива Румянцова. Сходство слов, которые им были записаны, и Г. Резановым сличены со словами последних, доказывает, что язык их один и тот же. Главное их упражнение, кроме ловли рыбы, тюленей, сивучей, состоит в приготовлении ворвани и мехов, составляющих главнейшие товары торговли их с Японцами, с которыми, вероятно, имеют они сообщение сухим путем, потому что живут от Японской фактории, находящейся у Тамари, в 20 ти, от залива же Лососей в 35 милях. Домашния и хозяйственные вещи, коих имеют великое множество, все работы Японской даже и водяные сосуды лакированные. Залив сей, названный мною в честь Адмирала Мордвинова, одного из главных виновников сего путешествия, лежит под 46°,48 широты и 216°,46 долготы; мыс же Тонин или южная оного оконечность лежит в шир. 46°,50, дол. 216°,35,00".
В 2 часа по полудни, подняв гребное судно, поставили мы все паруса и пошли вдоль берега, имеющего направление в сем месте NtW. Выключая северную часть Мордвинова залива, где как уже упомянуто, берег низменной, весь остальный берег покрыт горами от коих выдается более возвышенный мыс, коего определенная нами широта есть: 47°,17,30" долгота 217°,4,30"; я назвал оный в честь Вице-Адмирала Синявина. От мыса сего берег понижается и уклоняется много к западу. Ряд высоких гор, простирающихся от SW к NO в одинаковом по видимому направлении с северным берегом, заставлял думать о возможности прохода. Желая в сем удостовериться, велел я держать курс к берегу. Хотя было и туманно, однако, приближившись на 5 миль, могли мы усмотреть ясно, что находится там только пространной, но не глубокой залив. Малая ширина его в верхней части, низменность берега и по обеим сторонам горы казались быть признаками устья не малой реки. Погода продолжалась еще пасмурная, ветр начал дуть крепкой от SO, почему мы в половине 8 го часа и поворотили на ONO. В сие время найдена глубина 40 саженей, грунт ил. Вместо того, чтобы по курсу, удалявшему нас от берега, глубине увеличиваться, оная на против того с начала уменьшалась и не прежде следующего утра, в 15 ти милях уже от берега, возрасла до 57 саженей. Крайнюю к SW из упомянутых мною гор, простирающихся поперек великой долины, почитаю я горою Спенберг, названною так Голландцами. Сия высокая, кругловатая гора лежит под 47°,35 широты и 217°,40 долготы; другая же крайняя из оных к NW в широте 47°,43. На Голландских картах открытий Г. Фриса, помещенных в Лаперузовом атласе под N 47, показана гора Спенберг в шир. 47°30. Остров Сахалин в параллели 47 1/2 градусов не шире 30 ти миль, а потому весьма вероятно, что высочайшая из сих гор, то есть гора Спенберг, есть та самая, которую Лаперуз мог видеть быв по западную сторону Сахалина, и назвал Пиком Бернизет. На карте его путешествия лаежит он в широте 47°,25, в долготе от Гринвича 217°,38,40", если принять исправление по таблицам Г. Дажелета. Разность в широте состоит в 8 минутах; в долготе же нет почти никакой.
Следующим утром при умеренном ветре и прояснившейся несколько погоде пошли мы опять к берегу. В 6 часов увидели гору Спенберг на SW, а выдавшуюся оконечность на NWtW, которая, по приближении нашем к ней на 5 миль, находилась от нас на NWtN" Сия оконечность, названная мысом Муловского,[146] лежит в широте 47°,57,45", долготе 217°,30,00". От сего места идет утесистой, каменной берег NtO и состоит из высоких гор, прерываемых долинами. Мы держали курс NtO в параллель берега, расстоянием от оного не более 5 миль; глубина была от 30 до 45 саженей, грунт густой ил. Во многих местах примечены нами вдавшиеся в каменистой берег небольшие заливы, в коих чаятельно должны находиться безопасные места для якорного стоянья. Если бы довольно свежий ветр не дул прямо на берег, то я не упустил бы случая обозреть с точностию залива, превосходившего другие своею величиною, усмотренного мною в широте 48°,10. Весь берег имеет вид гораздо приятнейший, нежели виденные нами с отбытия нашего из Японии. Белые утесистые берега со своими заливами, разнообразные, довольной высоты позади оных горы, покрытые прекраснейшею зеленью, и лесистые долины обратили особенное внимание наше на сию часть Сахалина, которая бесспорно имеет великия преимущества пред осмотренными нами после северными его берегами. После приметили мы далее во внутренности земли еще многие ряды гор, имеющих направление N и S. Самый задний ряд, долженствующий быть средним гор хребтом южной части Сахалина, превосходил высотою прочие и был покрыт весь снегом. Вершины высочайших гор скрывались в облаках. В 11 часов, не возмогши обойти северовосточную оконечность виденного нами берега, которую составляет продолжение гор направляющихся N и S, и оканчивающихся утесом, поворотили мы на другой галс. Сей ряд гор отличается тем, что в близи его нет ни каких возвышений, выключая что в расстоянии 12 или 15 миль видна была купа, составленная из 4 х гор одинаких. Между сими двумя горами берег низмен, кроме одного Пика посредственной высоты. Широту сего мыса определили мы 48°,21,00", а долготу 217°,15,00". Я назвал его мысом Далримпля, в честь славного Аглинского Гидрографа. При повороте лежал он от нас на NtO, а гора, малой высоты, но весьма приметная по плоской своей вершине и прямизне обоих своих боков, что дает ей вид усеченного конуса, на NNW. Последняя лежит в широте 48°,15,00".
Пролавировав остальную часть дня и всю ночь, нашли в следующее утро, что мы подались в перед весьма мало. Ветр, дувший беспрестанно от ONO, так стих, что едва можно было поворотить корабль. Погода настала пасмурная, снежные облака висели над всем горизонтом. Под вечер шел снег. Ртуть в термометре опустилась на точку замерзания.
В 4 часа по полудни мыс Далримпля лежал от нас прямо на W. От сего мыса берег идет прямо к N; мы держали к нему до самого вечера, во время же ночи лежали в дрейфе. В расстоянии 10 миль от берега глубина была 30 саженей. Конца залива Терпения не могли мы видеть, хотя по Голландским картам и находились уже в широте крайнего предела сего залива.
В 4 часа утра, поставив все паруса, поплыли к берегу, покрывавшемуся густым туманом. Высокой берег, выдающийся далеко в море, виденный вчерашний день и признанный островом, находился от нас на NNW. Сей мыс, от коего берег простирается к N с малым уклонением к W, лежит под 48°,52,30" широты и 216°,58,30" долготы. Я назвал его мысом Соймоновым по имени морского Офицера известного по первой его описи Каспийского моря в царствование ПЕТРА Великого.
В 10 часов усмотрели мы на NO берег, состоящий из высоких гор, покрытых снегом, и нам казалось наконец, что приближаемся к оконечности залива; глубина начала мало по малу уменьшаться. В полдень широта по наблюдению найдена сходно с счислимою, 48°,59,21"; долгота 216°,51; Мыс Соймонов лежал от нас тогда на SW 68°; северовосточной же, виденной берег на NO 50°. Глубина была 18 саженей, грунт зеленой ил. Во внутренности залива не усматривали мы никакого берега; почему я все еще ласкался надеждою к обретению здесь прохода, полагая, что Капитан Фрис не испытал пределов залива, в чем убедился я довольно, как неверностию определенной им широты, так и показанием на карте его глубины не меньше 32 саженей;[147] ибо мы во внутренности залива нашли оную до 6 сажен. Но сия надежда оказалась скоро тщетною, когда в 2 часа уже увидели мы на N низменной берег, поросший деревьями, и направлявшийся от NNW к ONO. Далее во внутренности видны были везде высокие, снегом покрытые горы, выключая одно только место, в коем низменность простиралась так далеко, пока могло досязать зрение. Продолжая идти на NNWS приближились мы к берегу на 5 миль, где найдена глубина 8 саженей, грунт ил. Множество древесных кореньев и меньшей солености вода, весившая двумя гранами менее воды залива Анивы, уверяли нас в близости впадающей здесь большой реки, которая хотя и показана на Голландских картах, но, вероятно, по одним изустным известиям. Желая определить устье реки с точностию, поплыли мы вокруг берегов залива, переменяя мало по малу курс от NNW до OtS. Предприятие наше было ненапрасное. Мы нашли два устья, из коих северное, обширнее другого, находилось от нас в 3 часа на NW 79°. Сию реку назвал я Невою. её устье, имеющее в ширине своей около одной мили, лежит под 49°,14,40" широты и 216°,58 долготы. После сего пошли мы курсом OtS, вдоль северного берега, дабы по достижении восточного в заливе предела, если не найдется у северовосточной его оконечности надежного якорного места, возвратиться назад к югу мимо восточного берега. Глубину находили от 7 1/2 до 9 саженей. В 7 часов вечера усмотрели сей восточной предел залива, от коего, казалось, приемлет берег направление свое к югу. В сие время сделался ветр так слаб, что мы принуждены были в 8 часов бросить якорь, на глубине 31 саженей, грунт ил. В 4 часа следующего утра подул ветер от юга; 23 я тотчас приказал вступить под паруса и держать курс к югу; но наставшее в 7 часов безветрие принудило нас опять стать на якорь в расстоянии от прежнего якорного нашего места около 3 миль; в сем пространстве находили мы глубину от 11 до 8 1/2 саженей, грунт то каменистой, то ил. Отсюда увидели мы, что северной берег в восточной части залива, весьма горист, а край берега возвышен и утесист; ближайший берег был от нас в расстоянии около 4 миль. Нигде не приметили мы признаков, чтобы сия часть Сахалина была обитаема. В надежде, что безветрие продолжится чрез весь день, послал я Капитан-Лейтенанта Ратманова для осмотрения восточнейшей части залива и самого берега. В 5 часов пополудни он возвратился, когда мы при сделавшемся NO ветре находились уже под парусами. Г-н Ратманов нашел реку, коей устье шириною 15 саженей, а глубиною 7 футов. Он поднимался по сей реке до 5 миль и нашел ее чрезвычайно рыбною, лесистые же берега оной, изобилующими дичью; жилищ нигде не приметил, а видел близ реки многие места, где прежде огни горели, наконец и трех Аинов, одетых в тюленьи кожи; он подавал им знаки, чтоб к нему приближились, но они усмотрев его, тотчас убежали. Он нашел, что поверхность земли покрыта была частию не совсем еще согнившими растениями от 5 до 6 футов, частию же жирным черноземом. Лес по большей части красной; деревья росту уродливого; черного лесу очень мало; снег лежал еще во многих местах; деревья начинали только распускаться. Глубина в заливе от якорного места корабля нашего к N, куда Г. Ратманов поехал, в начале уменьшается мало по малу от 9 ти до 4 х саженей, каковая найдена в расстоянии даже на полмили от берега. На восточной стороне не мог он найти нигде малого залива, где бы останавливаться можно было с безопасностию на якоре. Голландцы не нашли, кажется, в заливе сем также ни одного надежного якорного места, выключая находящагося между Тюленьим островом и восточною стороною залива Терпения, где однако глубина по их картам не менее 30 саженей. Широта второго якорного места найдена 49°,13,53", долгота 216°,11,30". Склонение магнитной стрелки, среднее из многих наблюдений, 0°,38 восточное.
Пасмурная погода, понижение с самого утра еще ртути в барометре, и попутный ветр к выходу из залива, побудили меня оставить свое намерение продолжать плавание далее к востоку для изведания восточной стороны залива до самого Тюленьего острова. Впрочем я не почитал великой важности сие исследование. Довольно как для Географии, так и для безопасности мореплавания, с точностию определить мыс Терпения и крайние пределы рифа, окружающего Тюлений остров, и можно оставить без исследования канал между сим островом и мысом; ибо я не думаю, чтобы почли нужным проходить когда либо сим каналом. Сверх того часть сия, где Фрис многократно останавливался на якорь, должна быть испытана и без того уже более, нежели другие части сего залива, следовательно и определена точнее прочих. Итак по соображении всех сих обстоятельств направил я путь свой к S.
По нашим наблюдениям лежит крайний, северный предел залива Терпения в широте 49°,19, по Голландским же картам в 49°19. Голландцы означают на картах своих еще залив на NO; но я уверен, что оной не существует вовсе, потому что мы могли видеть ясно направление берегов сего залива на O, OtS и S, следовательно оной не мог бы скрыться от нашего зрения. В продолжение трех дней, в которые плавали мы по сему заливу, сходствовала всегда верно определяемая широта наблюдениями с счислимою. Сие доказывает, что перемена прилива, и отлива произходит здесь весьма правильно.
Ночь была мрачная и бурная; для того, признавая не верным показание на картах положения Тюленьего острова и находящихся около его рифов, приказал под зарифельными марселями держать курс SSW. Глубина увеличивавшаяся с 9 часов правильно от 9 до 27 саженей, начала после уменьшаться. Сие побудило меня думать, что курс наш ведет восточнее Тюленьего острова, и так переменив около полуночи курс на SW, плыли оным до рассвета, а потом начали держать SOtO, чтоб увидеть окружающие сей остров рифы, определение коих почитал я весьма нужным. Ветр сделался тише, облака рассеевались. Не задолго пред полуднем показалось и солнце. Найденная широта была 48°,23,50". Но в оной могла произойти погрешность двух или трех минут, ибо горизонт не был явствен. В половине первого часа увидели каменья, окружающие Тюлений остров, в расстоянии не далее 3 или 4 миль. Они простирались от NNW 1/2 W до NtO. К N, мы видели множество льдов, под коими, вероятно, скрывалось продолжение рифа, удерживающего движение льдов. Бурун виден был в разных местах к О. Глубина 39 саженей, грунт ил. По точном осмотре положения и направления сего рифа, приказал я держать курс S. Густые облака и мелкой дождь помрачали горизонт так сильно, что мы скоро потеряли риф из виду, но глубина все еще уменьшалась. По переходе 6 ти миль к SSO оказалась оная только 35 саженей. Видев 18 го Июля северную и восточную стороны сего рифа, а теперь южную и западную, имели мы случай определить положение и пространство оного довольно верно. Северовосточная его оконечность лежит по наблюдениям нашим в широте 48°,36, долготе 215°,27; та часть, которую принять можно за югозападную оконечность, находится под 48°,28 и 215°,50, так что окружность всей гряды каменьев составляет около 35 миль. На Голландских картах[148] показана югозападная оконечность рифа сего под 48°,24; на Арро-Смитовой и Лаперузовой под 48°,5 и 213°, 54, следовательно погрешность в широте 1/3 градуса к S, а в долготе 2 градуса к W.
25–27
При SO курсе начала глубина увеличиваться и возрасла постепенно до 70 саженей. На рассвете поплыли мы под зарифленными марселями к О. В сие время дул ветр сильно от NNO, при большей зыби от Оста, погода была туманная, мрачная. Пред полуднем прояснилось и мы могли произвесть наблюдения, посредством коих определили широту 47°,39,4", долготу 215°,15,52", употребив притом сочиненную в Камчатке таблицу поправления. Ветр стих после так, что мы отдали у марселей рифы, и поставили брамсели; под вечер настал совершенный штиль. По кратковременном безветрии подул ночью ветерок от W, коим поплыли мы к N для отыскания мыса Терпения; глубины не могли достать 150 саженями. В 7 часов утра увидели мы на W и NW, непрерывные гряды льдов. На пространстве от NO до OSO находились отделенные великие куски оного, которые становились тем менее, чем далее простирались к S. Сии льды принудили нас переменять курс до OtS; обошед оные, опять стали держать к N. В полдень увидели впереди опять лед; почему должны были спуститься к Осту. Чрез всю ночь слышали шум буруна, почему и продолжали плыть под малыми парусами. В следующий день увидели мы столь чрезвычайное льду множество на NW, что для обходу оного принужденными нашлися спуститься на SO. Испытав, что в широте 48°, уже угрожали льды опасностию, удобно я мог предполагать, что далее к северу соделается оная гораздо большею; а потому и решился, оставя дальнейшее изведывание Сахалина, идти в Камчатку, (где Г-н Посланник желал быть как возможно скорее), и возвратиться после опять немедленно к мысу Терпения. Итак, обошед все льды, направил я путь свой к островам Курильским, которые вознамерился пройти в широте 48°, имея надежду при сем случае определить положение некоторых из средних островов сей гряды. Из сих островов определены по ныне с точностию только: четыре первые; называемый одиннадцатым или Раукоке, виденный Адмиралом Сарычевым;[149] и острова, составляющие пролив Лебуссоль. Для определения прочих должен был я пользоваться удобным тому случаем; поелику не имел такого времени, которое мог бы употребить на то особенно.
28–31
Мая 28 го дувший ветр крепкий от WNW преобратился под вечер в бурю. Находясь по счислению в близости Курильских островов, легли мы в дрейф под зарифельным грот-марселем и штормовыми стакселями. Волнение было жестокое и неправильное, что причинило чрезвычайно сильную качку. В полночь ветр несколько утих и отошел к NW. На рассвете увидели мы берега на SO и ONO; но пасмурная погода опять скрыла оные от нашего зрения. В сие время сделался ветр тише столько, что мы могли поставить все паруса. В 8 часов утра усмотрели в недальном расстоянии высокую гору на ONO; почему и начали держать в пролив между сим островом, и другим виденным поутру на SO, которой долженствовал быть двенадцатой, или так называемый Матуа. Пролив между сими островами, согласно с описанием Палласа,[150] совершенно безопасен и имеет в ширину около 30 ти миль; по карте Адмирала Сарычева составляет она только 20 ть миль. Найденная наблюдениями в полдень широта была 48°,2,00", долгота 207°,7,24". В сие время находился от нас Пик на NO 68° в расстоянии от 10 до 12 миль. Он есть примечательнейший пункт всей гряды островов; я назвал его Пиком Сарычевым, в честь Вице-Адмирала Сарычева, которой первой определил с величайшею точностию положение острова, на коем стоит сей Пик. По кратковременном безветрии в продолжение которого увлекало корабль много к западу сильным между сими островами течением, сделался слабый ветр от S и принудил оставить Пик Сарычева на SW. Ширина пролива между сим островом и ближайшим от него к N составляет по описанию Палласа 70 миль. Мы нашли скоро, что оная показана весьма несправедливо, и сколь нужно было пройти вблизи опасных островов сих со всевозможною осторожностию. В 12 часов ночи сделался ветр несколько свежее. Мы легли в дрейф. Темная ночь скрывала все от нашего зрения, кроме Пика Сарычева, находившагося тогда от нас на SO в расстоянии около 15 миль. Быв прошедшим вечером в 8 милях от острова Раукоке бросали лот многократно; но 150 саженями достать дна было не можно. В 3 часа утра, в начале рассвета поставив все паруса; велел держать к ONO. Ветр дул от SSO с сильными порывами, с дождем и снегом. Через полчаса увидели мы неожиданно пред собою берег. Ето был высокой остров, малого пространства с плоскою вершиною. Югозападная оконечность оного отличается отдельным холмом, оканчивающимся на краю берега утесом; северозападная же напротив того крутою наклонностию, оканчивающеюся низменностию. Мы обошли остров сей не далее двух миль. Бурун вокруг всего острова весьма велик, приставать к нему, казалось, нигде не возможно. Вокруг его летало бесчисленное множество птиц, вероятно, единственных обитателей сего острова. Он есть десятый, следовательно Муссир называться должен, лежит в широте 48°,16,20", долготе 206°,45?00", в 8 ми милях от острова Раукоке прямо на N. Держав курс OtN, ONO и NOtO и при свежем ветре от SO, имея хода около 5 узлов, не полагал я уже более увидеть еще какой либо остров; однако, к немалому нашему после удивлению, усмотрели мы в 11 часов четыре каменные острова, из коих один едва не ровнялся с поверхностию моря. Мы проходили мимо оных в расстоянии около 2 х миль; в полдень находились они от нас на W. В сие время сделался крепкой ветр от OSO; весь горизонт покрывался густыми облаками. Курс вел нас прямо на острова сии, опасность коих нечаянным открытием 4 х] каменных островов мы уже испытали, почему приказал поворотить и лечь на SSO; но течение действовало в сем месте столь сильно, что корабль наш увлекаем был назад к островкам сим. Впрочем как волнение было не велико, ветр крепок, и ход в час по восьми узлов, то ласкал я себя надеждою обойти сии острова. Шесть часов продолжали курс в сей надежде, но наконец усмотрели совершенную невозможность. При сем показался на NO в тумане высокой остров, от коего находились мы очень близко. Шум буруна, произходившего от сильного течения, заставлял нас и без того уже часто помышлять о близости какого либо рифа, не взирая на то, что дна не доставали 150 саженями. Бывшим нам в таковом положении и предвидевшим по всем признакам[151] приближение шторма, не оставалось более ничего, как искать безопасности в Охотском море. Итак убрав паруса, стали мы спускаться под двумя зарифельнными марселями на SW, WSW, W и WtN. Мы не могли не почитать себя после особенно счастливыми, что при сильной буре, ходе от 8 до 9 узлов и мрачной темной погоде, в которую зрение не простиралось и на 50 саженей, не брошены были на какой либо риф или остров, в каком случае кораблекрушение и всеобщая гибель конечно было бы неизбежны. Совершенно неверное означение на известных по ныне картах сей гряды островов не оставляло мне ничего, как только идти курсом на угад в Охотское море. До второго часа по полуночи продолжали мы держать на W и WtN, потом привели к ветру. В 3 часа дул ветр жестокой от NNO, со снегом. Ртуть в термометре опустилась на 1 1/2 градуса ниже точки замерзания. В 10 часов сделался ветр тише, погода прояснилась; мы могли произвести наблюдения, которые показали маловажное действие течения к NW. Отсюда с некоторою вероятностию заключить можно, что сколь ни сильно течение между Курильскими островами; но действие оного должно уничтожаться правильною переменою прилива и отлива. Открытую нами опасную купу островков назвал я Каменными ловушками, они лежат между островами Муссир и Икармою в одном направлении; от острова Чиринкотана на SOtO в 15 милях. Погода становилась лучшею, ветр отошел к NW; мы поставили все паруса и поплыли к NO.
Июнь. 1
В следующее утро был густой туман и скрывал от зрения нашего высокие горы острова Оннекотана. Не задолго пред полуднем только увидели мы берег на N; однако я, при сделавшемся весьма слабом прямо от N ветре, не надеялся пройти между островами Порумуширом и Оннекотаном, как то было мое намерение. По приближении нашем к берегу на расстояние около двух миль настало совершенное безветрие. Корабль влекло сильно к SW, что принудило нас спустить два гребных судна для отбуксирования корабля, хотя не много от берега. Глубина была 30 саженей, грунт мелкой песок. В половине 5 го часа сделался свежий ветр от NNW; почему и решился я оставить остров Оннекотан к N, и пройти между им и островом Харамукотаном, которой еще не был виден. По описанию Курильских островов Г-на Палласа ширина пролива, разделяющего острова сии составляет 6 верст или 3 1/2 мили. Остров Монканруши находился тогда от нас на NtW, южная оконечность острова Оннекотана, на SO 18°, а севернейшая сего последнего на NO 36° в тумане. В 6 часов показался остров Харамукотан на S, скоро потом и остров Шиашкотан на SW 42°. Высокие горы островов сих видны в великом отдалении. В 8 часов находились, мы в проливе между оными, из коего по причине свежого ветра, вышли совсем в 10 часов и направили путь к востоку. Ширина сего пролива 8 миль; берега его по обеим сторонам безопасны, но течение сильно, и я думаю, что при слабом ветре проходить оным не надежно. Впрочем как между большею частию островов пройти можно без опасности, то и в сем последнем нет никакой надобности; можно всегда, смотря по направлению ветра между сими островами, избрать себе удобнейший к проходу пролив.
В следующее утро взял я курс NO. В 7 часов показалась нам южная часть острова Порумушира, состоящая из высокого берега, которой покрыт был весь снегом. В полдень найдена наблюдениями широта 49°,10; но в оной может быть погрешность около двух минут, потому что солнце проницало сквозь облака слабо. Южная оконечность острова Оннекотана находилась от нас тогда на NW 85°, северная её оконечность на NW 6S2°; южная оконечность острова Порумушири на NW 50°; Пик на острове Харамакутане на SW 87°.
Склонение магнитной стрелки найдено в нынешнее утро 5°,01 восточное. Капитаны Кинг и Сарычев нашли оную в сей стране, находившись несколько нас севернее, от четырех до пяти градусов. Наблюдения прошедшего дня показали склонение только 1°,27 восточное, и в продолжении сего плавания южнее и западнее сего места, склонение никогда не было более двух градусов к W.
Чрез всю ночь дул ветр S, потом отошел мало по малу к W, а наконец к NW. Пасмурность следующего 3 утра скрывала от нас Камчатской берег. В полдень найдена широта 50°,38, долгота 202°,8,50"; по счислению же выходила первая 13 ю минутами южнее, а вторая столько же западнее. В 9 часа по полудни увидели мы берег Камчатки. Он простирался от NW 43° до NW 60° по компасу. В 4 часа показалась из облаков одна из многих сего берега весьма высокая гора на NW 46°. Она первая от юга и высочайшая из всех, показана на наших картах под неприличным и ничего незначущим именем: Попеленгам. Я дал ей другое имя, и назвал в честь достойного Камчатского Губернатора горою Кошелевою. Она лежит в широте 53°,99,15, долготе 203°,01,35". В 6 часов усмотрели, хотя не ясно, остров Сумшу, высокой остров Алаид и мыс Лопатку. В сие время взято нами множество лунных расстояний, коими определена долгота 202°,9,30". Меридиональная высота луны показала широту 50°,57. Гора Кошелева лежала тогда от нас на NW 61°,30. В 8 часов вечера мыс Лопатка на SW 86°,30, Пик Алаид на SW 83°,30. В продолжение ночи держали курс NtO вдоль берега, не теряя оного из виду.
В 8 часов следующего утра, видев мыс Лопатку на SW 60°,30, и Пик Авача в одном направлении с мысом Поворотным на NO 11°,30, нашли глубину 130 саженей, грунт песок мелкой. Ближайший берег был от нас в 7 милях. Залив, в которой по мнению капитана Кинга впадает река, могли мы видеть ясно. У сего Камчатского берега находятся вообще многие заливы, а особливо около Поворотного мыса, из коих некоторые очень пространны и могли бы быть безопасны для якорного стоянья, если бы защищались хотя несколько от восточных ветров. В полдень по наблюдениям широта 51°,53,20", долгота 201°,24,30"; от ближайшего берега не многим далее 6 миль. Мыс Поворотной лежал от нас в сие время, на NO 50°,30, гора Авача на NO 8°,30; горы к N и S от Авачинской губы видели мы ясно; весь берег от Поворотного мыса до входа в залив, равно и Шипунской нос на NO не скрывались также от нашего зрения. Капитан Кинг называет Поворотной мыс Гаварея. Я старался разведать в Камчатке о значении сего имени, но оное совсем там неизвестно, Россияне назвали мыс сей Поворотным по той причине, что Камчатской берег, простираясь от Лопатки до оного на NO, приемлет здесь другое направление, и идет до входа в Авачинскую губу прямо к N. Сей мыс состоит из трех выдающихся оконечностей, из коих называемая мысом Поворотным отличается конусообразным камнем, лежащим пред нею в недальнем расстоянии. По наблюдениям нашим широта его есть 52°,23,25", а долгота 201°,12,50". Высокая гора, именуемая Поворотною, лежит от сего мыса на W, несколько к N.
Чрез всю ночь и следующее утро дул слабой ветр южной с густым туманом, которой рассеялся около полудня. В сие время вход в губу лежал от нас на NNW едва в 6 милях. Продолжавшийся слабый ветр от SO был причиною, что мы вошли в порт Св. Петра и Павла и стали на якорь не прежде 6 часов вечера, по окончании 48 дневного плавания своего из Нангасаки.
Первое попечение мое здесь состояло в том, чтобы свезти на берег Г-на Посланника с его свитою и почетным караулом. По окончании сего приказал я выгрузить соль, подаренную служителям в Японии, также и часть сарачинской крупы и поместить в Казенных, Петропавловских магазинах; наконец, дополнив запас воды и дров, пошел 16 го Июня опять в губу Авачинскую, дабы при первом благополучном ветре отправиться в море для окончания прерванного исследования острова Сахалина; но неожиданное препятствие удержало меня долее, нежели я предполагать мог, как то усмотреть можно из последующей главы.
При сем упомянуть я должен о таком обстоятельстве, которое, случившись на пути нашем из Японии, причиняло, мне великую заботу. В скорости по отбытии нашем из Нангасаки, напала оспа на одного из солдат, бывших с Посланником в Мегасаки. Он был уроженец из Камчатки, где большая часть жителей и все вообще дети не имели еще оспы. Я боялся, чтобы кто либо из служителей не заразился сею болезнию, смотрение за коею на корабле весьма затруднительно; сверх того опасался я, чтобы по прибытии нашем в Камчатку не сообщить сей заразы и не распространить оной между тамошними жителями. По строгом разыскании оказалось к щастию, что все бывшие на корабле имели уже оспу, выключая двух только Матросов, о коих не могли увериться, была ли на них оная. Оспенная материя больного найдена лучшего рода, почему я, ради всякой предосторожности, и приказал привить им оную. Привитие не оказало никакого последствия, и уверило, что они оспу уже имели. Хотя за несколько уже недель до прибытия нашего в Петропавловской порт, оспа на солдате и высохла, и Доктор Еспенберг признавал, что заразы опасаться более не можно; однако я почитал за нужное не оставлять всех предосторожностей. Итак за несколько дней до прихода нашего приказал все принадлежавшее солдату имевшему оспу, как то платье, белье, койку и постель бросить в море; вещи же тех солдат, которые должны остаться в Камчатке, окурить по Смитовой методе; койки всех служителей вымыть кипятком из пресной воды с мылом, постели и платье проветривать каждый день. Сверх того запретил в продолжение пребывания нашего в Петропавловском порте иметь всякое с жителями сообщение, а свезенные солдаты должны были находиться три недели в карантине. Малолюдство страны сей и нещастное приключение 1767 го года, в которой привезенная в Камчатку из Охотска оспа похитила многие тысячи народа, налагали на меня обязанность прибегнуть ко всем мерам строгости, хотя бы оные и казались быть излишними. Каждой приходящий корабль в Камчатку может привести туда сию заразу и распространить смертоносную болезнь между жителями; а потому человеколюбие и обязывает ввести там в употребление прививание коровьей оспы сколько возможно поспешнее. Мне кажется, что исполнение сего благотворения удобнее произвести чрез Китай или Маниллу, нежели из Охотска; но если бы надлежало прибегнуть и к последнему средству; то и в таком случае не должно медлить и оставлять сего без внимания.