«Все неизвестно! А пока туманы Плывут над парусами корабля. Там позади — Покинутые страны, Там впереди — Чудесная Земля!» Эдуард Багрицкий, «Открыватели».
«…достигнув широты 21°51′, мы потеряли северо-восточный пассат, который был заменяем легкими ветерками от юга и юго-запада, а более — совершенными штилями и сильнейшими шквалами с частыми проливными дождями». Котцебу, «Путешествие вокруг света…» Глава о плавании через Атлантический океан.
20 сентября 1519 года эскадра Магеллана вышла в открытое море.
Магеллан ввел на кораблях жесткую дисциплину. Был тщательно установлен распорядок дня, определены обязанности всех участников плавания. Пигафетта записал в своем дневнике: «Капитан-командир требует от экипажа самого строгого повиновения, чтобы быть уверенным в счастливом исходе плавания». Весь экипаж был распределен на три группы, по числу вахт. Первая вахта называлась «начало ночи», вторая — «середина ночи», третья — «вахта утренней звезды».
Магеллан знал, что испанцы — капитаны других кораблей — завидуют ему и будут искать случая для неповиновения. Антонио Пигафетта подтверждает это в своем дневнике: «К опасности, естественно связанной с этим предприятием, присоединилось еще одно прискорбное для него [Магеллана] обстоятельство: капитаны четырех других кораблей, бывшие под его командованием, питали к нему неприязнь на том основании, что они были испанцы, а Магеллан португалец». Относительно Хуана Серрано Пигафетта, несомненно, ошибался: этот человек был одним из самых верных друзей командира. Но другие капитаны с трудом сдерживали свою ненависть к иноземцу. Магеллан знал это и принял свои меры, стараясь, чтобы на каждом корабле были верные ему люди.
«Тринидад» как флагманский корабль должен был всегда плыть впереди эскадры. Смоляными факелами, пушечными выстрелами и флагами «Тринидад» сигнализировал другим кораблям, когда нужно было переменить паруса, изменить курс или бросить якорь.
Выйдя в море, корабли направились к Канарским островам. Шесть дней моряки не видели берегов, а на седьмой в открытом море показался огромный столб черного дыма.
Командир приказал взять курс на черную тучу. К вечеру подошли к острову, над которым возвышался вулкан Тенериф.
Антонио Пигафетта в своем дневнике записывает: «Нам рассказывали про странное явление на этом острове, а именно: там никогда не бывает дождя, и на острове не бывает ни источников, ни рек, но зато там растет одно большое дерево, из листьев которого беспрестанно сочатся капли превосходной воды. Она собирается во рву у подножья дерева, откуда берут ее островитяне и куда приходят домашние и дикие животные утолять жажду. Это дерево постоянно окружено густым туманом, без сомнения, снабжающим водой его листья».
Это очень старая сказка. Еще древние римляне рассказывали, что на «Счастливых островах» (так они называли Канарские острова) нет источников и не бывает дождя, а люди пьют влагу, стекающую с дерева, «которое плачет». Интересно, что эта сказка дожила до дней Магеллана и попала в дневник суховатого и рассудочного Пигафетты.
«Плачущее дерево» дает воду жителям Канарских островов. Гравюра 1565 года.
Три дня путешественники запасались водой, а потом снова тронулись в путь. Корабли плыли на юго-запад. Вдали проходили зеленые Канарские острова и острова Зеленого мыса. Потом с левого борта показалась бурая полоса. Это был африканский берег.
Солнце с каждым днем палило сильнее. Люди старались держаться в тени. Накаленные солнцем цепи, якоря, пушки и поручни обжигали руки. Дневная вахта казалась пыткой. В эти ясные и тихие дни за кораблями плыли стаи акул. От скуки матросы стали ловить морских чудовищ на большие крючки с кусками сала. Но мясо акул было жестким и невкусным. Скоро эта забава надоела.
Иногда в воздухе проносились птицы, а однажды путешественники видели, как две птицы настойчиво преследовали третью, пока та не отрыгнула ком непереваренной пищи. Нападавшие на лету подхватили куски пищи и исчезли.
Начались дожди, и Магеллан еще раз убедился, что корабли его очень ненадежны. Палубы протекали, отсырела часть провизии. Шестьдесят дней шли дожди, перемежаясь с бурями. Качка измучила всех. Усталые и угрюмые моряки не знали отдыха.
Уже в открытом море у Магеллана произошло резкое столкновение с Хуаном де Картагена. Самонадеянный и гордый аристократ не скрывал, что считает Магеллана выскочкой, случайно оказавшимся во главе экспедиции. Он не упускал случая посмеяться и позлословить над капитаном. Вскоре Магеллан узнал, что вокруг де Картагена группируются недовольные.
Каждый вечер корабли подходили к флагману, чтобы передать приветствие командиру и получить инструкции на другой день. Обычно вахтенный матрос забирался на мачту и кричал оттуда: «Бог вас хранит, сеньор капитан-командир и добрая команда!»
Однажды моряк с корабля де Картагена перепутал приветствие. Магеллан попросил де Картагена, чтобы его моряки были внимательнее. Тот ответил дерзостью. Магеллан считал, что нельзя идти в долгое, полное лишений плавание, когда на кораблях есть люди, которые могут изменить в любой момент. И, так как главные трудности были впереди, он решил пресечь бунт в самом зародыше.
Однажды он созвал на своем корабле совет капитанов. Де Картагена, по обыкновению, позволил себе грубые выходки. Тогда Магеллан встал и, положив ему руку на плечо, воскликнул:
— Вы мой пленник!
Де Картагена пытался протестовать, громко просил других капитанов о помощи, но те сидели молча. Магеллан приказал арестовать его и посадить в колодки.
Однако позорное наказание родовитого вельможи вызвало брожение среди командиров, и Магеллан вынужден был освободить де Картагена, хотя отстранил его от должности и отдал под надзор капитану одного из кораблей.
Пробиваться вперед было очень трудно. Недалеко от берегов Африки встречный ветер упорно не пускал корабли на юг, и в середине ноября Магеллан круто повернул на запад, чтобы пересечь Атлантический океан в самом узком месте. Моряки его времени знали уже, что у берегов Южной Америки они не встретят тех противных ветров, которые обычно преграждали путь кораблям у африканского берега.