Гордая Британія не имѣла причины особенно радоваться своей дорого купленной побѣдѣ. Она могла тогда убѣдиться на дѣлѣ, что ея мечты о завоеваніи никогда не могутъ сбыться, и что она только напрасно теряетъ убитыми и ранеными своихъ старыхъ солдатъ. Тумфрисъ.
Американцы сначала отвѣчали англичанамъ на ихъ грозную канонаду выстрѣлами изъ своихъ маленькихъ полевыхъ орудій, зная, что этими выстрѣлами много не сдѣлаешь, но желая только показать, что канонады они не боятся. Когда же наступилъ рѣшительный часъ, вокругъ редута и на немъ воцарилась мрачная, зловѣщая тишина. Американцы, занявшіе позицію влѣво отъ редута, окружили себя деревяннымъ частоколомъ и за этимъ слабымъ прикрытіемъ ждали нападенія,
На Бенкеръ-Гиллѣ укрѣпленій не было, а флотъ продоіжалъ обстрѣливать перешеекъ, затрудняя сообщенія американцевъ. Но все-таки къ нимъ подходили подкрѣпленія, несмотря на грозный артиллерійскій огонь королевскихъ фрегатовъ. Впрочемъ, и у Гоу было войска почти столько же, сколько у американцевъ, и кромѣ того, къ нему всегда могли свободно прибывать подкрѣпленія, подвозимыя на лодкахъ. Такимъ образомъ, всѣ преимущества были на его сторонѣ.
Войска развернулись въ необыкновенномъ порядкѣ, съ замѣчательной точностью и стройностью движеній. Гау раздѣлилъ свои силы на двѣ части; одна часть должна была штурмовать холмъ, а другая, оставаясь въ резервѣ, въ тоже время мѣшать сообщеніямъ мятежниковъ съ поселянами, остававшимися на лугу. Раздѣленіе совершилось быстро. Первая колонна скоро скрылась за большимъ фруктовымъ садомъ, а вторая медленнымъ и мѣрнымъ шагомъ двинулась на приступъ холма, обстрѣливая его дорогой изъ полевыхъ пушекъ, между тѣмъ какъ съ кораблей и съ Коппсъ-Гилльской батареи снова загремѣла оглушительная канонада.
— Красивое зрѣлище, — сказалъ Бергойнъ, стоя рядомъ съ Линкольномъ и чувствуя въ себѣ все большее и большее возбужденіе. — Какъ хорошо исполняются всѣ движенія! Какой изумительный порядокъ въ строю! Какъ величественно эта колонна наступаетъ на непріятеля!
Ліонель нячего не отвѣтилъ: онъ самъ былъ очень взволнованъ. Впрочемъ, генералъ сейчасъ же отвлекся и забылъ про свой разговоръ. Англійскія войска поднимались на холмъ мѣрнымъ шагомъ и съ такой точностью, словно на смотру. Между тѣмъ это былъ не смотръ, а настоящій штурмъ. Гордо вѣяли знамена, военная музыка гремѣла, выдѣляясь среди гула орудійной пальбы. Самоувѣренная офицерская молодежь торжествующе улыбалась, оглядываясь на городъ, гдѣ всѣ крыши, колокольни и холмы были усѣяны зрителями.
Англійскіе ряды приблизялись почти къ самымъ редугамъ. Батареи умолкли. Редутъ все время молчалъ.
— Вотъ посмотрите, Линкольдъ, они не будутъ драться, — сказалъ опять все тотъ же генералъ. — Они замерли отъ страха. Наша побѣда обойдется безъ кровопролитія.
— Посмотримъ, сэръ, посмотримъ!
Со стороны англичанъ открытъ былъ бѣглый огонь. Изъ-за фруктоваго сада тоже начали стрѣлять. Весь холмъ освѣтился выстрѣлами. Американцы не отвѣчали.
Англійскія войска двинулись дальше впередъ и вскорѣ ихь не стало видно въ облакахъ дыма отъ ихъ собственной стрѣльбы.
— Они струсили, эти ваши грозные мужики, соверженно струсили! Они парализованы страхомъ! — вскричалъ опять веселый товарищъ Ліонеля. — Гоу приблизился къ нимъ на двѣсти шаговъ, не потерявъ ни одного человѣка!
Вдругъ среди дыма заблестѣлъ огонь, и грянулъ залпъ изъ тысячи мушкетовъ. Этотъ залпъ дали американцы, разомъ вышедшіе изъ своего бездѣйствія и стрѣлявшіе теперь почти въ упоръ. Ліонель смутно видѣлъ сквозь дымъ, что солдагы невольно дрогнули и подались назадъ. Но вотъ послышались ободряющіе возгласы. Очевидно, они оправились и снова пошли въ атаку. Зрители на Коппсъ-Гиллѣ съ тревогой ждали, что будетъ дальше. Въ это время сред и нихъ послышался голосъ:
— Ура! Ура! Пусть собаки-красномундирники попробуютъ снова полѣзть на Бридсъ-Гилль: народъ имъ покажетъ, что такое законъ!
— Въ воду этого негодяя-бунтовщика! — крикнуло разомъ съ десятокъ солдатъ.
— Поставимъ его лучше передъ жерломъ пушки и отправимъ его къ его друзьямъ! — предложили другіе.
— Стойте! — крикнулъ Ліонель. — Это юродивый, идіотъ, дуракъ. Съ него нечего спрашивать!
Солдаты укротились. Между тѣмъ въ дыму стали теперь видны солдаты въ красныхъ мундирахъ, значительно подавшіеся назадъ.
— Они, должно быть, хотятъ выманить мятежниковъ изъ редута, — замѣтилъ Бергойнъ.
— Нѣтъ, это не то, — сказалъ другой, бывшій съ нимъ генералъ, болѣе суровый и серьезный. — Это просто постыднѣйшее отступленіе передъ мятежниками. Это новый позоръ.
— Ура! — закричалъ опять неисправимый идіотъ. — Изъ сада выходятъ красномундирники! Какъ они прячутся за фруктовыми деревьями! Ничего, ничего. Пусть идутъ на Бридсъ-Гилль. Народъ имъ пбкажетъ, что такое законъ!
На этотъ разъ солдаты молча распорядились: человѣкъ двадцать схватили юродиваго, подняли кверху и сбросили со скалы прямо въ воду пролива. Ліонель даже не успѣлъ заступиться за несчастнаго дурака.
Но Джобъ упалъ не въ воду, а на самый край берега, и сейчасъ же вскочилъ на ноги. Снявъ шляпу, онъ сталъ ею махать и опять кричать то же самое, потомъ спустилъ на воду крошечный челночекъ, сѣлъ въ него и быстро поплылъ по проливу подъ градомъ камней, которыми въ него кидали солдаты. Вскорѣ его челнокъ замѣшался среди другихъ лодокъ и скрылся изъ вида.
Во время этого вздорнаго эпизода на Коппсъ-Гиллѣ главное дѣйствіе продолжалось. Вѣтеръ разнесъ дымъ, и стала видна вся кровавая сцена. Генералы смотрѣли въ свои подзорныя трубки и сдѣлались очень серьезны. Бергойнъ далъ свою трубку Ліонелю и тотъ ужаснулся, когда увидалъ передъ редутомъ груду труповъ.
Въ эту минуту на Коппсъ-Гилль прибѣжалъ запыхавшійся офицеръ и сталъ что-то торопливо говорить Клинтону.
— Хорошо, сэръ, — сказалъ Клинтонъ офицеру, когда тотъ уже уходилъ. — Все, что вы передали мнѣ сейчасъ, будетъ исполнено. Канониры на своихъ мѣстахъ, слѣдовательно задержки не будетъ.
— Да, Линкольнъ, вотъ одна изъ непріятныхъ сторонъ военной службы, — замѣтилъ Бергойнъ. — Драться, проливать кровь за короля — для солдата счастье, радость, но непріятно, когда становишься орудіемъ мести.
Ліонелю не пришлось долго ждать объясненія этихъ словъ: съ батареи рядомъ съ нимъ взвились, свистя, огненныя бомбы и понесли разрушеніе въ стоявшее напротивъ село. Черезъ пѣсколько минутъ надъ селомъ показался густой черный дымъ, пламя охватило строенія, и все мѣстечко запылало.
Тѣмъ временемъ изъ Бостона подошли новыя подкрѣпленія, и колонны опять стали строиться для новаго штурма американскихъ позицій.
Послѣ перваго неудачнаго штурма, когда англичане отступали, на гребнѣ редуга показался высокій, представительный старикъ, который посмотрѣлъ на движенія англичанъ, поговорилъ съ какимъ-то другимъ американцемъ, и оба опять скрылись за редутомъ.
Ліонель разслышалъ, какъ кто-то рядомъ съ нимъ назвалъ старика Прескоттомъ изъ Пеппереля, а въ другомъ американцѣ, который былъ со старикомъ, маіоръ самъ узналъ своего знакомаго незнакомца — главу «каукусовъ».
Снова двинулись батальоны къ роковому мѣсту. Опытный воинъ, генералъ Клинтонъ, стоявшій рядомъ съ Ліонелемъ, тихо сказалъ, какъ бы про себя:
— Если онъ запретитъ солдатамъ стрелять, а велитъ ударить въ штыки, редутъ будетъ взятъ въ одну минуту.
Но солдаты не выдержали, начали стрѣлять. Опять американцы отвѣтили громовымъ залпомъ, и опять все закрылось густымъ дымомъ. Перестрѣлка продолжалась. Англійскую стрѣльбу легко можно было отличять отъ американской: залпы обученныхъ солдатъ были правильнѣе и точнѣе. И вотъ эти правильные залпы стали замѣтно ослабівать…
Дымъ поразсѣялся, сталъ не такъ густъ, и всѣ увидали, что разстроенныя колонны англичанъ опять, во второй разъ отстудаютъ въ страшнѣйшемъ безпорядкѣ. Офицеры, съ саблями на голо грозятъ, усовѣщиваютъ, ничто не помогаетъ. Солдаты бѣгутъ къ лодкамъ и садятся въ нихъ.
Сзади, въ Бостонѣ, глухой ропотъ удовольствія, торжества. Толпа сдержанно ликуетъ.
Бергойнъ стоитъ и кусаетъ себѣ губы. Ліонель оборачивается на Клинтона и видитъ, что тотъ исчезъ. Но Ліонель успѣваетъ замѣтить, что Клинтонъ садится въ лодку. Тогда онъ бѣжитъ и кричитъ ему:
— Радя Бога, возвмите меня съ собой! Вспомните, что мой 47-й полкъ дерется на полѣ битвы, и что я въ немъ маіоръ.
— Примите его! — говоритъ Клинтонъ гребцамъ.
Онъ радъ, онъ доволенъ, что съ нимъ будетъ преданный другъ…
Когда лодка отъѣхала отъ берега, у Ліонеля сначала какъ будто закружилась голова, но онъ скоро опомнился и сталъ глядѣть на сцену передъ собой. Селеніе Чарльстоунъ было кругомъ въ огнѣ. Въ воздухѣ свистѣли ядра, выпускаемыя съ кораблей. Среди этого смятенія и гула Клинтонъ и Ліонель вышли на землю. Первый сейчасъ же бросился къ разстроеннымъ рядамъ, привелъ ихъ въ порядокъ, ободрилъ солдатъ. Но ихъ долго пришлось уговарявать, потому что двукратная кровавая неудача сильно уронила ихъ духъ.
Командующій генералъ, однако, не растерялся среди всеобщаго унынія и разстройства. Но изъ всей блестящей молодежи, вышедшей съ нимъ, не осталось никого, кто бы не былъ убитъ или раненъ. Тѣмъ не менѣе онъ спокойно и энергично отдавалъ приказанія. Понемногу паника улеглась, офицерамъ снова удалось взять солдатъ въ свои руки.
Начальники переговорили между собой и немедленпо былъ рѣшенъ новый приступъ. Впереди поставили свѣжія войска; колонну, посланную на лугъ, отозвали оттуда почти въ полномъ составѣ. Все войско раздѣлили на три колонны для одновременной атаки редута съ трехъ сторонъ. Подошелъ отрядъ морской пѣхоты со старымъ маіоромъ во главѣ. Явился разстроенный, унылый Несбитъ со своимъ полкомъ, въ которомъ Ліонель безуспѣшно искалъ своего друга Польварта.
Въ нѣсколько минутъ штурмующія колонны дошли до неумѣло построеннаго редута, перешли черезъ ровъ и, осыпаемыя пулями, кинулись въ штыки.
Ліонель шелъ со своямъ полкомъ. Перепрыгивая черезъ ровъ, онъ едва не наткнулся на трупъ маіора морской пѣхоты: мертвые глаза ветерана, казалось, еще продолжали горѣть злобой и местью. Мэкъ-Фюзъ взобрался на парапетъ впереди своей роты и тутъ же упалъ, сраженный пулей. Но штыковой бой былъ непродолжителенъ. Американцы его не выдержали и были выбаты изъ редута, оставивши въ немъ гору труповъ.
Ліонель продолжалъ идти впередъ, преслѣдуя бѣгущаго непріятеля, и замѣтилъ среди другихъ убитыхъ главу каукусовъ, который лежалъ на травѣ въ большой лужѣ собственной крови. Среди яростныхъ криковъ послѣдней рѣшительной минуты молодой офицеръ остановился и оглянулся кругомъ съ надеждой, что кровопролитію наступаетъ конецъ. Въ эту минуту его блестящая офицерская форма привлекла на себя вниманіе одного раненаго и умиравшаго американца, которому захотѣлось принести еще одну жертву тѣнямъ своихъ соотечественниковъ. Собравъ остатокъ силъ, онъ сдѣлалъ выстрѣлъ, и Ліонель упалъ безъ чувствъ къ ногамъ сражающихся.
Никто даже и не попробовалъ его поднять: смерть или рана простого офицера въ этотъ кровавый день была дѣломъ слишкомъ обыкновеннымъ. Американцы сбѣжали съ холма, унося своихъ раненыхъ и почти не оставляя плѣнныхъ. Условія мѣстности были для нихъ благопріятны, ядра пролетали у нихъ надъ головами, и они благополучно пришли на Бенкеръ-Гилль. За сосѣдній холмъ отступили и тѣ поселенцы, которые стояли на лугу за деревяннымъ частоколомъ. Англичане утомились и стали отдыхать, а американцы подъ огнемъ артиллеріи снова переправились обратно черезъ проливъ, не потерявъ отъ ядеръ ни одного человѣка, точно заговоренные отъ смерти.
День подходилъ къ концу. Непріятеля нигдѣ не было видно. Корабли и батареи прекратили огонь. Потрясенная равнина погрузилась въ глубокое безмолвіе. Войска принялись укрѣплятъ холмы, на которыхъ они остановились, чтобы хоть чѣмъ-нибудь отмѣтить свою безплодную побѣду, нисколько не радостную, а, напротивъ, очень прискорбную для королевскихъ генераловъ.