Когда трупъ Мункса отнесенъ былъ солдатами въ сторону и прикрытъ шинелью, Чингахгокъ спокойно занялъ свое мѣсто у огня, и какъ Сангліе, такъ и Слѣдопытъ, тотчасъ замѣтили, что на поясѣ его висѣлъ свѣжій еще кровавый скальпъ. Никто не спросилъ, откуда онъ, ибо всякій зналъ, что онъ принадлежитъ несчастному Тускарорѣ. — Слѣдопытъ поклонился своему индѣйскому другу тихимъ наклоненіемъ головы и потомъ обернулся къ капитану, чтобъ услышать отъ него подробности предательства Мункса. Французъ разсказалъ ему слѣдующее.
Квартирмейстеръ добровольно предложилъ непріятелю свои услуги, хвастаясь при этомъ предложеніи дружбой къ нему маіора Лунди, которая, быть можетъ, доставитъ ему неоднократные случаи сообщить необыкновенно вѣрныя и важныя извѣстія. — Условія эти были приняты; капитанъ нѣсколько разъ встрѣчался съ нимъ около форта, и даже одну ночь провелъ скрытно въ самомъ гарнизонѣ. Стрѣла служилъ передатчикомъ. Анонимное письмо къ маіору, возбуждавшее сомнѣніе въ вѣрности Гаспара, составлено было Мунксомъ, принесено во французскій фортъ Фронтенакъ, тамъ переписано и доставлено по назначенію Тускаророю, который именно возвращался съ этого порученія, когда захваченъ былъ «Тучею». Гаспаръ долженъ былъ быть принесенъ въ жертву, чтобъ скрыть измѣну Мункса и устранить всякое подозрѣніе, что черезъ послѣдняго дошли къ врагамъ извѣстія о положеніи острова. Значительная награда, найденная въ его кошелькѣ, склонила его къ тому, чтобъ сопровождать экспедицію сержанта Дунгама и имѣть возможность дать сигналъ къ аттакѣ.
— Вотъ и все, господинъ Слѣдопытъ, заключилъ капитанъ свой разсказъ. — Мы принимаемъ шпіона какъ лекарство, но презираемъ его. Вотъ возьмите мою руку, вы благородный человѣкъ.
— Да, я беру вашу руку, капитанъ; вы злѣйшій, природный врагъ нашъ, но мужественный. Квартирмейстеръ же предатель, и тѣло его не должно осквернять англійской почвы. Онъ долженъ лежать здѣсь, на томъ мѣстѣ, гдѣ исполнилъ свою измѣну, и пусть предательство его будетъ его надгробнымъ камнемъ.
— Вы очень сердитесь на бѣднаго квартирмейстера, сказалъ Капъ, только-что подошедшій отъ ложа своего зятя. Онъ уже мертвъ, а со смертію должна прекратиться всякая злоба. Я держу пари, что и вы не совсѣмъ безъ упрека.
— Многіе изъ лазутчиковъ и проводниковъ, возразилъ Слѣдопытъ, — совершенные негодяи и даже есть такіе, которые берутъ въ одно время плату отъ французовъ и англичанъ, какъ квартирмейстеръ; но я, слава Богу, не изъ числа такихъ, хотя каждое занятіе имѣетъ свои соблазны. Три раза въ жизни подвергался я испытаніямъ и однажды едва не поддался. — Первый разъ это было, когда я нашелъ въ лѣсахъ пачку мѣховъ, принадлежавшихъ, какъ мнѣ положительно было извѣстно, французу, охотившемуся на англійской почвѣ, гдѣ ему собственно нечего было дѣлать. Я насчиталъ въ пачкѣ двадцать шесть бобровыхъ шкуръ, всѣ онѣ были такъ прекрасны, что сердце радовалось. Ну, это было первое испытаніе; я думалъ, что почти имѣлъ право на нихъ, хотя въ то время и былъ миръ. Потомъ я, однако, подумалъ, что, быть можетъ, французъ возлагалъ большія надежды на свою добычу для будущей зимы, и тогда оставилъ эти мѣха тамъ, гдѣ нашелъ ихъ. Товарищи мои, впрочемъ, говорили мнѣ, что я поступилъ глупо; но то, какъ я спалъ слѣдующую ночь, убѣдило меня въ противномъ и напомнило мнѣ поговорку, что покойная совѣсть есть лучшая подушка. — Другое испытаніе касалось найденнаго мною ружья. Оно было единственное по всей Америкѣ, которое могло бы помѣряться съ моимъ звѣробоемъ, и еслибъ я оставилъ его у себя и спряталъ, то могъ бы быть увѣренъ, что ни одинъ стрѣлокъ на всей границѣ не въ состояніи взять надо мною перевѣсъ. Въ то время я былъ молодъ и честолюбивъ, и поэтому испытаніе было весьма сильно. При всемъ томъ, благодаря Богу, я остался побѣдителемъ, и, что почти то же, я впослѣдствіи превзошелъ своего соискателя въ столь чудномъ состязаніи въ стрѣльбѣ, какое было лишь однажды въ гарнизонѣ: онъ съ своимъ ружьемъ, а я съ звѣробоемъ, и вдобавокъ — еще въ присутствіи генерала.
Здѣсь Слѣдопытъ отъ души засмѣялся; въ глазахъ его блеснуло удовольствіе воспоминанія, и побѣдная краска выступила на загорѣлыхъ, темныхъ щекахъ его.
— Теперь, продолжалъ онъ, слѣдуетъ третья борьба съ дьяволомъ, и это была самая трудная изъ всѣхъ. Именно, случайно я наткнулся на лагерь шести Мингосовъ, спавшихъ въ лѣсу и сложившихъ свое оружіе и пороховницы въ кучу, такъ что я могъ овладѣть ими, не разбудивъ негодяевъ. Это былъ бы для Чингахгока такой удобный случай умертвить одного послѣ другаго, и чрезъ пять минутъ имѣть скальпы ихъ у своего пояса.
— А какъ же вы поступили, Слѣдопытъ? съ нетерпѣніемъ спросилъ Капъ, когда разсказчикъ на минуту остановился. — Совершили ли вы хорошій или дурной поступокъ?
— И хорошій, и дурной, какъ хотите: дурной потому, что испытаніе было пересилено, но, если принять на видъ всѣ обстоятельства, то и хорошій. Я не тронулъ ни одного волоса на головахъ ихъ, и не овладѣлъ ни однимъ изъ ихъ ружей, такъ какъ не довѣрялъ самому себѣ и очень хорошо звалъ, что Мингосы не любимцы мои.
— Что касается скальповъ, то вы поступили хорошо, что не взяли ихъ, сказалъ Капъ. Но оружіе и боевые припасы вы, по совѣсти, могли взять.
— Да, но тогда Мингосы ушли бы невредимые, такъ какъ бѣлый никогда не нападаетъ на безоружнаго непріятеля, если дѣйствуетъ по своимъ понятіямъ. Нѣтъ, я противопоставилъ справедливость моимъ чувствамъ, моему цвѣту и даже моей религіи, и выждалъ, когда Мингосы выспались и снова вышли на военное поле. Но тогда я напалъ на нихъ спереди, и сзади, и съ боковъ, такъ что только одинъ, и то хромая, вернулся въ свое селеніе. Къ счастію, Делаваръ нѣсколько отсталъ для охоты за дичью. Онъ пошелъ по моему слѣду, и когда догналъ меня, то пять скальповъ негодяевъ висѣли на томъ мѣстѣ, гдѣ слѣдовало, и такимъ образомъ, видите, при моемъ образѣ дѣйствій ничего не было потеряно — на слава, ни выгода.
При послѣднихъ словахъ Слѣдопытъ всталъ и отправился съ Капомъ къ сержанту, чтобъ осмотрѣть его положеніе.
Они нашли Марію около своего отца, а послѣдняго гораздо сильнѣе и здоровѣе, чѣмъ они могли ожидать и предполагать. Слѣдопытъ изслѣдовалъ внимательнѣе рану стараго солдата, призвалъ также Чингахгока, и оба, послѣ непродолжительнаго совѣщанія, рѣшили, что состояніе сержанта ни въ какомъ случаѣ не можетъ быть признано безнадежнымъ. Чингахгокъ наложилъ новую и цѣлительную перевязку, послѣ которой раненый вдругъ почувствовалъ себя лучше и легче и даже считалъ въ себѣ довольно силы, чтобы имѣть возможность вернуться въ фортъ на кораблѣ. Марія изъ этихъ обстоятельствъ почерпнула новыя надежды и разразилась слезами радости, окончившимися горячею, благодарственною молитвою къ Богу. Капъ и Слѣдопытъ предоставили ее самое себѣ и ея мыслямъ, и вернулись къ Гаспару для извѣщенія его, чтобъ онъ держалъ все въ готовности къ скорому отъѣзду.
Тѣмъ не менѣе, прошло еще три дня, прежде чѣмъ подняли якорь, такъ какъ Гаспаръ объявилъ, что вѣтеръ слишкомъ силенъ, чтобъ рисковать пуститься въ озеро. Это обстоятельство удержало и капитана Сангліе, который оставилъ островъ только на третій день, когда вѣтеръ сдѣлался благопріятнѣе и погода сноснѣе. Предъ своимъ отъѣздомъ онъ простился съ Слѣдопытомъ съ знаками величайшаго уваженія.
Между тѣмъ Мунксъ и Стрѣла, а равно и всѣ прочіе убитые, были погребены, и Гаспаръ занялся приготовленіями къ отплытію. Марія нѣжно простилась съ Юнитой, которая не могла разстаться съ островомъ и могилой своего мужа, и, кромѣ Слѣдопыта, всѣ остальные вернулись въ фортъ. Честный охотникъ смотрѣлъ вслѣдъ куттеру, пока могъ видѣть его; и потомъ пошелъ къ Юнитѣ, которая одна служила причиной, удержавшей его на островѣ.
Онъ нашелъ ее на могилѣ мужа, съ распущенными волосами и всѣми признаками глубокой горести, и нѣсколько минутъ смотрѣлъ на все съ безмолвнымъ вниманіемъ.
— Юнита! наконецъ сказалъ онъ съ такою торжественностью, которая доказывала полноту его сердечнаго участія; ты не одна съ твоимъ горемъ. Обернись сюда и посмотри на своего друга.
— Юнита болѣе не имѣетъ друга, отвѣчала индіянка. Стрѣла переселился въ лучшій міръ, и нѣтъ никого, кто будетъ заботиться объ Юнитѣ. Оставь ее умереть на моголѣ своего мужа.
— Нѣтъ, этого нельзя, это противно благоразумію и справедливости. Ты не вѣришь въ Маниту?
— Маниту скрылъ лицо свое отъ Юниты, онъ разсердился; онъ оставилъ ее одну, чтобъ она умерла.
— Юнита, ты ошибаешься! Когда Богъ блѣднолицыхъ посылаетъ одному изъ нихъ несчастіе, то дѣлаетъ это только для его добра; потому что въ горести научаемся мы изучать самихъ себя и отличать истину отъ неправды. Великій духъ любитъ тебя, и только для того отнялъ у тебя твоего мужа, чтобы коварный языкъ его не повелъ тебя ошибочно и ни довелъ до неправды.
— Стрѣла былъ великій начальникъ, гордо возразила индіянка.
— Да, у него были свои достоинства; но онъ имѣлъ я большіе недостатки. Впрочемъ, ты не покинута и не будешь брошена. Пусть твое горе выскажется, и когда придетъ настоящее время, я скажу тебѣ больше.
Съ этими словами Слѣдопытъ направился къ своему челноку и оставилъ островъ. Два раза въ теченіе дня Юнита слышала выстрѣлы ружья его, и при закатѣ солнца онъ снова появился съ птицами, которыя тотчасъ старательно были изжарены и приготовлены.
Такого рода образъ жизни продолжался цѣлый мѣсяцъ, въ продолженіе котораго ѵЮнита упорно уклонялась отъ того, чтобъ покинуть могилу мужа, хотя съ удовольствіемъ принимала всѣ дружескія приношенія своего защитника. По временамъ разговаривали они, причемъ каждый разъ Слѣдопытъ старался узнать ея расположеніе духа. Но вообще эти разговоры были непродолжительны. Юнита спала въ шалашѣ, гдѣ могла отдыхать спокойно подъ защитою своего друга, хотя Слѣдопытъ каждую ночь отправлялся на сосѣдній островъ, гдѣ устроилъ себѣ легкій шалашъ изъ вѣтвей.
Наконецъ наступила осень, и положеніе Юниты сдѣлалось весьма непріятнымъ. Деревья потеряли свои листья и ночи стали сыры и холодны. Было самое время къ отъѣзду. Тогда вдругъ снова появился Чингахгокъ и пригласилъ Слѣдопыта вернуться въ фортъ. Онъ подошелъ къ индіянкѣ и сказалъ:
— Юнита, завтра мы отправимся и ты ѣдешь съ нами, такъ какъ теперь горе твое смягчилось и ты опять стала спокойнѣе.
Юнита, молча, на индѣйскій манеръ, дала понять свое согласіе, и затѣмъ пошла, чтобъ провести послѣдніе часы на могилѣ мужа. На другой день утромъ, всѣ отправились въ путь, и чрезъ сорокъ восемь часовъ достигли форта, гдѣ приняты были съ радостію своими старыми друзьями и узнали разныя неожиданныя новости.
Первое извѣстіе заключалось въ томъ, что Гаспаръ и Марія женились и составили счастливую парочку. Второе, столь же хорошее, сообщало, что сержантъ совершенно выздоровѣлъ а не чувствовалъ никакихъ дурныхъ послѣдствій отъ своей раны, — а третье, наконецъ, менѣе радостное, — что Капъ вернулся на свои соленыя воды и посылалъ вѣрному Слѣдопыту тысячу сердечныхъ поклоновъ.
По просьбѣ Слѣдопыта, Юнита принята была въ домъ Гаспара какъ другъ. Бѣдная индіянка не могла однако никогда забыть потерю своего любезнаго супруга, и скоро умерла отъ горя и огорченія. Гаспаръ перевезъ тѣло ея на островъ, гдѣ, согласно ея желанію, опустилъ ее въ холодную землю рядомъ со Стрѣлою.
Чингахгокъ и Слѣдопытъ пробыли еще нѣсколько лѣтъ въ фортѣ. Но когда Гаспаръ и молодая жена его, по усиленной просьбѣ Капа, отправилась въ Ньюйоркъ, а старый сержантъ оставилъ службу, чтобъ сопровождать своихъ дѣтей, — то и они оставили берега Онтаріо и углубились во внутрь твердой земли къ озеру Глинмергласъ, полю ихъ первыхъ счастливыхъ подвиговъ.
Гаспаръ сталъ со временемъ богатымъ купцомъ; но ни онъ, ни жена его болѣе не видали Слѣдопыта. Марія въ теченіе времени три раза получала очень дорогіе подарки мѣхами, и чувства ея говорили, откуда эти дары, хотя они и не сопровождались никакимъ именемъ. Мы знаемъ, что Слѣдопытъ посылалъ ихъ своей старинной пріятельницѣ въ знакъ неизгладимаго участія.
Много лѣтъ прожилъ Слѣдопытъ въ своемъ новомъ отечествѣ и пережилъ много счастливыхъ и несчастныхъ приключеній, которыя мы и разскажемъ подробно въ слѣдующемъ томѣ.
КОНЕЦЪ.
1840