Придя домой, Полубояринов долго ходил взад и вперед по своему кабинету. Голова его горела, в виски что-то стучало напряженно, неровно и часто.
— Боже мой, боже мой! — шептал он тоскливо. — Жить и постепенно этого ожидать, каждый день, каждую минуту! А потом? Потом будешь лежать, как те голые, будешь лежать год, двадцать лет, сто… И об этом позабудут… все… Для чего же мне эта жизнь, если я каждую секунду должен думать о смерти? Ах, как все это гадко, как это все гадко!
В это время его взгляд упал на револьвер, висевший над диваном на гвоздике. Борис взял его, взвел курок и посмотрел на барабан. Все шесть гнезд были заряжены. Борис сел перед зеркалом и, взяв дуло в рот, положил палец на собачку. «Ведь какая глупость — жизнь, — мелькнуло у него в голове, точно какой-то отрывок из старого романа, — маленький свинцовый шарик в одну секунду погасит ее, и царь природы, со всеми радостями и огорчениями, станет куском земли. Стоит только надавить на собачку и…» Борис слегка нажал палец. Собачка упруго подалась.
Борис поглядел на себя в зеркало и увидел бледное лицо с испуганно блестящими глазами. Сердце его так и колотилось в груди. «Ну, теперь еще… чуть-чуть…» Собачка еще подалась, но с большой упругостью.
«Теперь одно только ничтожное усилие — и конец! — подумал с ужасом Борис. — Ну!..»
Вдруг им овладел такой ужас смерти, что, задрожав всем телом, он швырнул револьвер на кровать.
«Жить! Жить! Жить! — точно закричали в нем тысячи оглушающих голосов. — Жить во что бы то ни стало, как можно больше, как можно шире!» И Борису страшно захотелось сейчас же, сию минуту прильнуть к чаше жизненных радостей и пить из нее до усталости, до самозабвения. «К Валерии!» — жадно закричало у него в голове, и он, быстро схватив фуражку, без пальто и калош, выбежал на улицу…
— Милый мой, — говорила на рассвете Валерия Карловна, провожая до двери усталого, бледного, едва стоявшего на ногах, но счастливого Бориса, — отчего ты сегодня был такой странный, точно… — она задумалась, приискивая выражение, — точно ты за один день большим сделался, мой мальчик?
Он посмотрел на нее, засмеялся и, вспомнив слова художника, ответил:
— Да, Валя, ты нашла настоящее слово. Я сделался большим, потому, что понял жизнь и смерть. Теперь уже поздно, а завтра ночью я тебе расскажу все подробно.