В УСАКИНСКИХ ЛЕСАХ
I
Над занесённой снегом землей нависла ночь. В поле злобно бушует вьюга. Ветер тоскливо воет в обледенелых сучьях деревьев. Вьюга усиливается. Кажется, что в мире нет больше ничего, кроме этого снежного урагана.
Возле гудящего большого хвойного леса притаилось белорусское село. Тёмные домики занесены снегом. Ни огонька! Тишина. Даже собачьего лая не слышно.
Легкой ломаной тенью метнулась и тут же скрылась за изгородью длинная человеческая фигура. Согнувшись и озираясь, человек быстро шёл задворками села к крайней хате, в которой сквозь узкие щели ставен просачивался тусклый, мерцающий, как далёкая звезда, луч света. Боясь, чтоб не заскрипел под ногами снег, человек ступал осторожно. Он старался не увязнуть, но всякий раз проваливался в глубокий сугроб и с трудом вытаскивал из него ноги.
Вот и крайняя хата. Человек оглянулся и сразу перемахнул через шаткие заснеженные прясла, с которых густо посыпался жёсткий снег. Пройдя небольшую пло щадку двора, заваленную хворостом, он скрылся под тёмным навесом холодных сенцев.
На тихий троекратный стук отозвался тревожный срывающийся голос:
— Кто?
— Открой, Маша, это я, Макей.
Ух! А мы‑то уж всего надумались. Хлопцы в сборе, тебя ждём, — радостно говорила она, запирая за Макеем двери.
Макей втиснулся в хату и едва не подпёр собою дощатый побелённый известью потолок.
— А батьки ещё не пришли, — шепнула женщина. — Не стряслась ли беда?
— Живы, — сказал Макей, зябко поводя плечами и хитро улыбаясь.