– Всякий может ошибиться, – великодушно заметил Волька, с сочувствием глядя на сконфуженного Хоттабыча. – В конце концов, даже лучше, что кольцо оказалось обыкновенным… А за подарки большое спасибо.
Деликатно отвернувшись от старика, ребята извлекли из футляров бинокли и насладились их неоспоримыми достоинствами. Далёкие дома словно придвинулись к самой реке, крошечные точки превратились в шагающих людей, а мчавшаяся в отдалении машина, казалось, вот-вот сшибёт с ног счастливого обладателя бинокля. О большем приближении нельзя было и мечтать.
– Хоттабыч, – промолвил спустя несколько минут Волька, – на, посмотри-ка, кто к нам идёт.
Он передал бинокль Хоттабычу, но тот и невооружённым глазом увидел уже, что к ним быстрым шагом, почти бегом, приближается, тяжело отдуваясь, мистер Гарри Вандендаллес собственной своей шестипудовой особой.
Заметив, что за ним наблюдают, мистер Вандендаллес умерил шаг, пошёл вразвалочку, словно он и не спешил, а просто прогуливался вдали от уличного шума. Подойдя поближе, он изобразил на своей багровой, точно ошпаренной кипятком, физиономии сладчайшую улыбку:
– Ах, мой бог! Какой приятный и неожиданный встреча!..
Пока он приближается к нашим друзьям, пока он горячо пожимает им руки, мы можем вкратце объяснить, почему он снова появился в нашей повести.
Дело в том, что миссис Вандендаллес была в тот день весьма не в духе. Вот почему она погорячилась и вышвырнула в окно колечко. А вышвырнув его, она осталась у окна, чтобы перевести дух. Тут-то её и заинтересовал старик, который подобрал валявшееся на мостовой колечко и бросился наутёк.
– Ты видел? – обратилась она к приунывшему мистеру Вандендаллесу. – Какой забавный старичок! Схватил это дрянное колечко, словно оно по крайней мере с изумрудом, и бросился наутёк.
– О, это очень надоедливый старикашка! – отвечал мистер Вандендаллес оживившись. – Пристал ко мне ещё в магазине, плёлся за мной до самого дома и, представь себе, моя дорогая, то и дело падает передо мной на коленки. Кричит мне: «Я твой раб, потому что у тебя кольцо, принадлежащее Сулейману!» А я ему отвечаю: «Сэр, вы жестоко ошибаетесь. Я только что купил это кольцо, и оно принадлежит мне, и только мне». А он упёрся, словно мул: «Нет, кольцо Сулеймана! Это волшебное кольцо!» – «Нет, не волшебное, а платиновое!» – «Нет, о господин мой, не платиновое, а волшебное!» – и делает вид, будто хочет поцеловать полу моего пиджака. А в пиджаке у меня, как ты знаешь, моя дорогая, бумажник. «Эй, – говорю я, – у нас в Америке я считался неплохим боксером» – и рраз его по физиономии! Ух, и поколотил же я его! Даже сейчас приятно вспомнить!..
Миссис Вандендаллес с минуту презрительно смотрела на своего разглагольствующего супруга, потом, будучи, очевидно, не в состоянии выдержать самодовольное выражение его лица, отвела глаза в сторону, и её взгляд нечаянно упал на томик «Тысячи и одной ночи», валявшийся на тахте. И тут её поразила какая-то внезапная мысль. Миссис Вандендаллес плюхнулась в ближайшее кресло и горьким шопотом промолвила:
– Мой бог! Как же мне не везёт в жизни с этим человеком! С вашим воображением, сэр, вам следовало бы быть не коммерсантом, а гробовщиком. У любой ящерицы больше мозгов, чем у вас, сэр!
– В чём дело, моя дорогая? – всполошился её супруг. – Ведь когда я его колотил, кругом никого не было. Я его бил в подворотнях. Свидетелей не было. Не беспокойся, моя дорогая!..
– Джентльмены! – трагически воскликнула миссис Вандендаллес, хотя ни единой души, кроме них двоих, в комнате не было. – Джентльмены, этот человек ещё спрашивает, в чём дело! Извольте, сэр, немедленно догнать старика и отобрать у него кольцо, пока ещё не поздно!
– Ну зачем оно нам, моя дорогая? Дрянное серебряное колечко, да ещё к тому же самодельное.
– Этот человек сведёт меня в могилу! Этот человек спрашивает, на что мне волшебное кольцо царя Сулеймана!.. Джентльмены, он ещё спрашивает, зачем мне кольцо, которое выполняет любое твоё желание, которое может тебя сделать самым богатым и самым могущественным человеком на земле!
– Но, моя радость, где ты видела волшебные кольца?
– А где вы, сэр, видели, чтобы здесь, в Советском Союзе, человек хлопался перед другим на колени да ещё порывался при этом целовать ему руку?
– Не руку, моя милочка, а пиджак.
– Тем более! Извольте, сэр, немедленно догнать старика и отобрать у него кольцо! И я вам, сэр, не завидую, если вы осмелитесь вернуться домой без колечка!..
Вот каким событиям обязаны были Хоттабыч и его юные друзья, что перед ними столь неожиданно появился краснолицый муж грозной миссис Вандендаллес.
Будь мистер Вандендаллес на месте Хоттабыча, он ни за что не вернул бы колечка, даже простого, а тем более волшебного. Именно поэтому он и решил действовать издалека.
– Ах, мой бог! Какая приятный и неожиданный встреча! – воскликнул он с такой сладчайшей улыбкой, словно всю жизнь только и мечтал подружиться с Хоттабычем, Волькой и Женей. – Какая прекрасный погода! Как вы поживаете?
– Благодарю тебя, о седовласый чужеземец! – вежливо ответствовал Хоттабыч. – И я и мои юные друзья – все мы пребываем в отличном здоровье. Надеюсь, и ты здоров?
– Благодарью, благодарью, я оучень, оучень здоровый! Какой вы оучень прекрасный мальчик! – пропел мистер Вандендаллес и попытался потрепать Вольку по щеке, но тот брезгливо отвернулся. – Я полагаю, – продолжал Вандендаллес, делая вид, будто не заметил Волькиного отношения к себе, – я полагаю, вы оучень мечтаешь быть гангстер? У меня в Америка два сына, они целый день играют в бандит и гангстер. О, они оучень умные мальчики, они будут известный американский банкир! – Тут он изловчился и игриво потрепал по щеке Женьку, прежде чем тот успел отодвинуться. – Милый мальчик, вы бы хотел быть банкир?
– Вот ещё! – рассердился Женя и отодвинулся от Вандендаллеса. – Что я, сумасшедший, что ли? У нас, слава богу, не Америка!..
– Ха-ха-ха! – льстиво рассмеялся мистер Вандендаллес и погрозил ему пальцем. – Вы делаете меня смеяться. Вы оучень весёлый шуточник… Я вам за это подарью один оучень практичный американский карандаш…
– Не нужен мне ваш карандаш, и оставьте меня, пожалуйста, в покое! – рассердился Женя, когда американец попытался снова потрепать его по щеке. – У вас имеются свои дети, они хотят стать бандитами, вот вы их и тропите по щекам сколько вам угодно… А мы не любим банкиров и бандитов. Понятно?
– Ха-ха-ха! – обрадовался этим словам мистер Вандендаллес, словно он услышал необыкновенно приятные комплименты. – У меня был в Америка один знакомый инженер, он тоже говорил, что не любит банкир. Он теперь сидит в оучень красивый нью-йоркский тюрьма…
– Можно вам задать вопрос? – неожиданно обратился к нему Волька и по привычке, как в классе, поднял руку. – Почему у вас в Америке линчуют негров?
– О! – воскликнул мистер Вандендаллес. – Вы есть молодой любитель политики! Это оучень хорошо!.. У нас в Америка полная свобода, каждый может делать, что ему интересно.
– Ну, а негры могут дать белым сдачи, если это им интересно?
– Фи, какой глупый шутка! – поморщился мистер Вандендаллес. – Вы никогда не должен так глупо шуточничать! Негры имеют знать своё место! Негры… – Тут он счёл нужным рассмеяться и прекратить обсуждение этого щекотливого вопроса. – Вы оучень милый старик, – обратился он к Хоттабычу, чтобы замять разговор. – Я имею надежду, мы будем с вами оучень добрые приятели.
Хоттабыч молча поклонился.
– О! – воскликнул Вандендаллес с притворным удивлением. – Я вижу на ваш палец один серебряный кольтсоу. Будете вы дать мне посмотреть этот серебряный кольтсоу?
– С радостью и удовольствием, – отвечал Хоттабыч, протянув ему руку с кольцом.
Но, вместо того чтобы полюбоваться кольцом, мистер Вандендаллес резким движением сорвал его с пальца Хоттабыча и немедленно напялил на свой мясистый палец, похожий на недоваренную сосиску.
– Благодарью, благодарью! – прохрипел он, и так налилось при этом кровью его и без того багровое лицо, что Хоттабыч испугался, как бы мистера Вандендаллеса не хватила ненароком кондрашка. – Вы имели где-нибудь купить это кольтсоу?
Он ожидал, что старик соврёт, что, во всяком случае, он сделает всё возможное, чтобы не вернуть ему могущественное кольцо. Мистер Вандендаллес оценил взглядом стоявшего перед ним тщедушного старика и присевших несколько поодаль обоих мальчиков и прикинул, что если дело дойдёт до драки, то он без всякого труда справится с ними.
Но, к его удивлению, старик и не подумал врать. Он спокойно сказал:
– Я не покупал этого кольца. Я подобрал его на мостовой перед твоим домом. Это твоё кольцо, о седовласый чужеземец!
– О! – восхищённо вскричал мистер Вандендаллес. – Вы есть оучень честный старик! Вы будете мой любимый слюга!
Услышав эти слова, ребята поморщились, но промолчали. Интересно было, что будет дальше.
– Вы мне хорошо имели недавно объяснить, что это кольтсоу есть волшебный кольтсоу. Оно фактично имеет выполнять любое пожелание?
Хоттабыч утвердительно кивнул головой. Ребята прыснули. Они решили, что Хоттабыч собрался подшутить над этим неприятным американцем, и приготовились к весёлому представлению.
– О! – промолвил мистер Вандендаллес. – Благодарью, благодарью! Вы мне будете объяснить, как пользоваться волшебным кольтсоу?
– С радостью и удовольствием, о багровейший из чужеземцев, – отвечал Хоттабыч с низким поклоном. – Ты берёшь волшебное кольцо, надеваешь его на палец левой руки, поворачиваешь и произносишь при этом своё пожелание.
– И оно имеет обязательно исполняться?
– Именно так.
– Самый различный мой желание?
– Любое.
– Ах, так? – удовлетворённо промолвил Вандендаллес, и его лицо сразу стало холодным и надменным. Он быстренько повернул кольцо и крикнул Хоттабычу: – Эй ты, глюпий старик! Подойди здесь! Ты будешь упаковать доллары!
Его наглый тон возмутил Вольку и Женю. Они подались вперёд и уже было раскрыли рты, чтобы дать ему достойный отпор, но Хоттабыч сердито замахал на них руками и приблизился к Вандендаллесу.
– Прошу прощения, – смиренно сказал старик. – Я не знаю, что такое доллары. Покажи мне хоть один, дабы я знал, как они выглядят.
– Культурный человек есть обязан знать, как выглядывает американский доллар! – презрительно процедил сквозь зубы Вандендаллес, вынул из бумажника десятидолларовую бумажку и, наставительно помахав ею перед носом Хоттабыча, снова спрятал в бумажник. – Доллар есть самый культурный предмет в Америка, а значит, и во всём мире. Вы это хорошенько имеете понимать?
Хоттабыч поклонился.
– А теперь… – сказал Вандендаллес, – теперь есть время приступить к бизнес. Пускай мне сейчас придёт сто тысяч долларов!
– Держи карман пошире! – фыркнул Волька и подмигнул Жене. – Дорвался мистер до «волшебного» колечка! «Носи, Катя, на здоровье»!
– Пускай мне немедленно придёт сто тысяч долларов! – повторил мистер Вандендаллес.
Он был огорчён: деньги не появлялись. Ребята смотрели на него с нескрываемым злорадством.
– Я не вижу долларов! Где мои сто тысяч долларов? – заревел он вне себя от злости и тут же упал без чувств, оглушённый неизвестно откуда свалившимся мешком.
Пока Хоттабыч приводил его в чувство, ребята вскрыли мешок.
Сто аккуратно перевязанных цветных пачек распирали его полотняные бока. В каждой пачке было по сто десятидолларовых бумажек.
– Какое-то странное кольцо! – пробормотал Женька с досадой. – Порядочному человеку велосипеда не хочет давать, а американскому торгашу ни за что ни про что – сто тысяч долларов! Вот тебе и «Носи, Катя, на здоровье»!
– Действительно, ничего не понятно, – пожал плечами Волька.
Мистер Вандендаллес между тем раскрыл глаза, увидел кучку рассыпанных пачек с долларами, вскочил на ноги, проверил одну пачку, убедился, что в ней действительно ровно сто десятидолларовых бумажек, пересчитал пачки и удостоверился, что их ровно сто штук. Но довольная улыбка недолго задержалась на его багровой физиономии. Только он успел завязать дрожащими от волнения руками драгоценный мешок, как глаза его снова загорелись алчным огнём.
Он крепко прижал мешок к своей жирной груди, снова повернул кольцо и запальчиво крикнул:
– Сто тысяч мало!.. Чтобы мне сейчас же был сто миллионов долларов!.. Живо!..
Он еле успел отпрыгнуть в сторону, как на траву с глухим шумом грохнулся огромный мешок весом в добрые десять тонн. От удара мешок треснул по всем швам, и на траве вырос внушительный холм из ста тысяч пачек американских ассигнаций. В каждой пачке было по сто штук.
Как и в прежних пачках, в этих тоже было по сто десятидолларовых бумажек, ничем не отличавшихся от настоящих, за исключением того, что на всех них значился один и тот же номер. Это был тот самый номер, который Хоттабыч успел заметить на той десятидолларовой бумажке, которую ему показал осатаневший от жадности владелец «волшебного» кольца.
Вряд ли это порадовало бы мистера Вандендаллеса: в любом банке обратили бы внимание на номера ассигнаций, а одинаковые номера бывают только на фальшивых деньгах. Что касается мистера Вандендаллеса, то ему сейчас было не до проверки номеров. Побледневший от волнения, взобрался он на вершину бесценного холма и выпрямился, как монумент, как живое олицетворение торгашеской алчности, готовой на любую подлость, на самое бесчеловечное преступление ради лишней пачки денег, дающих у пего на родине и во всём капиталистическом мире власть над людьми. Волосы у Вандендаллеса растрепались, глаза горели сумасшедшим блеском, руки дрожали, сердце бешено стучало в груди.
– А теперь… а теперь… а теперь я хочу десять тысяч золотых часов, усыпанных бриллиантом, двадцать тысяч золотых портсигар, тридцать… нет, пятьдесят тысяч ожерелий из жемчуга, пятнадцать тысяч старинный фарфоровый сервиз!.. – вопил он уже без перерыва, еле успевая уклоняться от падавших на него несметных богатств.
– Чего вы тут стоять, как господа? – свирепо крикнул он стоявшим поодаль Хоттабычу и Вольке с Женей, которые смотрели на него с нескрываемым отвращением. – Вы есть мои рап, вы есть мои слюги! Вы имеете немедленно собирать эти вещи и складывать в кучка! Бистро! Или я вас всех буду побить через бокс!
– Нельзя ли полегче! – рассердился Волька. – Вы не у себя в Америке. И вы имеете дело не с рабами, а со свободными советскими людьми, вот с кем!
– Да, вы сейчас будете быть мои рап!.. Сейчас… одна минута… сейчас вы будете стать навек мои рап!..
Вандендаллес повернул кольцо и проревел, потрясая в воздухе своими потными кулачищами:
– Я имею желаний, чтобы этот нахальный старик и эти непокорные и дерзкие совьетские мальчики были мои рап, чтобы они чистили ботинки моим деткам, чтобы были мои слюга, всегда, до конца жизни!.. Я имею ещё один маленький желаний: я имею желаний, чтоб все фабрики, все шахты, все завод, все банки, все железный дорога, аутомобиль и самолёт, вся земля и все леса в Совьетский Союз принадлежал мне, моей фирме «Гарри Вандендаллес и сыновья», и только на моя фирма!.. Ты имеешь слышать, волшебное кольтсоу?.. Немедленно выполняй мой приказаний! Я имею быть американский деловой человьек, и я не имею время ждать… Вся Россия, весь мир должен принадлежать американскому деловой человьек!..
– А не хватит ли тебе, о краснолицый чужеземец, уже полученных тобою богатств? – строго осведомился Хоттабыч.
– Молчать! – заорал Вандендаллес и в неистовстве затопал ногами. – Когда хозяин делает бизнес, слюга имеет обязанность молчать!.. Кольтсоу, выполняй моё приказаний! Бистро!.. А тебе, черномазый старикашка, я покажу через бокс, как надо иметь слюшаться свой белый американский хозяин!
И он кинулся с кулаками на Хоттабыча. Но Волька и Женька с такой силой вцепились в Вандендаллеса, что тот рухнул на траву, как бревно.
– Как вы смеете мешать свой хозяин бить через бокс свой плохой слюга! – закричал он, порываясь встать на ноги. – Вы теперь есть мой покорный рап!..
– Убирайся ты к себе обратно в свою Америку, империалист проклятый! – крикнул ему запыхавшийся Волька. – Вон из нашей страны!.. Чтоб здесь твоего духу не было! Катись отсюда!..
– Да будет так! – сурово подтвердил Хоттабыч Волькины слова и выдернул из своей бороды четыре волоска.
В то же мгновенье словно сквозь землю провалились мешки с долларами, ящики с сервизами, часами, ожерельями – словом, всё то, что принесло мистеру Вандендаллесу серебряное кольцо. А сам он вдруг быстро-быстро покатился по траве, а затем по дорожке в том направлении, откуда он так недавно появился, полный надежд. Немного погодя он пропал в отдалении, оставив за собой лёгонькое облачко пыли…
Когда ребята несколько пришли в себя от всего происшедшего, Волька задумчиво промолвил:
– Ничего не понимаю… Какое же это, в конце концов, кольцо – волшебное или простое?
– Конечно, простое, – ласково отвечал Хоттабыч.
– Почему же оно, в таком случае, исполняло желания этого американского разбойника?
– Это не оно исполняло, это я исполнял.
– Ты?! Зачем?
– Из вежливости, о пытливейший из отроков. Мне было неудобно перед этим человеком. Я беспокоил его в магазине, я приставал к нему, когда он возвращался к себе домой, я немало надоел ему, пока он захлопнул предо мною двери своего жилища, и мне неловко было не выполнить несколько его пожеланий. Но жадность его и его чёрная душа отвратили от него моё сердце…
– То-то же! – сказал Волька.
Выходя из сада на улицу, Хоттабыч наступил на какой-то маленький круглый предмет. Это было кольцо «Носи, Катя, на здоровье». Вандендаллес потерял его, когда, катясь, пытался вцепиться руками в траву.
Старик поднял кольцо, вытер его своим огромным ярко-синим носовым платком и молча надел на безымянный палец правой руки…
Уже Волька с Хоттабычем и Женька Богорад давно вернулись домой, успели лечь спать и проснуться утром следующего дня, а мистер Гарри всё ещё катился и катился.
Около восьми часов утра следующего дня километрах в четырёхстах к востоку от Парижа девятилетняя француженка Жанна Дакю была по дороге в школу сбита с ног каким-то быстро катившимся предметом, напоминавшим, по её словам, мешок, туго набитый тряпками.
Примерно пятью часами позже рыбак Гастон Шарматье, чинивший сети на берегу пролива Па-де-Кале, обернувшись на необычный шум, заметил, как с дороги свернул под откос и стремительно плюхнулся в воду тяжёлый продолговатый предмет, походивший, как ему показалось, на грубо обтёсанное и страшно запылённое дубовое бревно, и, быстро вращаясь, стал удаляться от берега. Нуждаясь в дереве для починки своей хижины, Шарматье спустил лодку на воду, но как ни старался, так и не мог нагнать это удивительное бревно.
Пять пароходов, шедших из Америки в Европу с оружием и яичным порошком, и три парохода, возвращавшихся из Европы в Америку с награбленным по «плану Маршалла» ценным сырьём, отметили в своих судовых журналах встреченное в открытом океане странное существо, напоминавшее большого дельфина, но плевавшееся, как верблюд, и время от времени завывавшее, словно издыхающая гиена. Как известно, дельфины не плюются и не воют и, главное, не катятся по волнам, а плывут большей частью под водой, рылом вперёд и спиной кверху или кувыркаются. Поэтому все восемь вахтенных офицеров сочли необходимым отметить, что скорее всего это всё-таки был не дельфин, а какое-то другое, до сего времени неизвестное науке животное. Один из вахтенных офицеров, обладавший склонностью к научной работе, сам того не подозревая, очень метко назвал это необычное существо «атлантическим шакалом».
Утром следующего дня, когда супруга мистера Вандендаллеса, обеспокоенная долгим отсутствием мужа, собралась уже заявить о его исчезновении, из-за океана пришла шифрованная телеграмма:
ГАРРИ ВАНДЕНДАЛЛЕС СЕГОДНЯ УТРОМ ОБНАРУЖЕН ЗАДВОРКАХ УОЛЛ-СТРИТА СИЛЬНО ИСПАЧКАННОМ ВИДЕ КАК ОЧУТИЛСЯ ЗДЕСЬ ОБЪЯСНИТЬ НЕ МОЖЕТ ИЛИ НЕ ХОЧЕТ ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ КАК ПОКАЗАЛА ТЩАТЕЛЬНАЯ ПРОВЕРКА ПРИБЫЛ НИ САМОЛЕТОМ НИ НА ПАРОХОДЕ СРОЧНО ВЫЗЫВАЕТ ДОМОЙ МИССИС ВАНДЕНДАЛЛЕС