В своих сношениях с внешним миром Деве и его товарищи зависели от агентов союзников в Голландии. Целый год работа не клеилась. Только благодаря мужеству, стой кости и решимости руководителей организация «Служба Мишлена» не прекратила своего существования. Представители союзной разведки в Голландии совершили достаточно ошибок, чтобы отдать «Службу Мишлена» в руки германской тайной полиции. Но организации везло, и провала не было.
Прежде всего «Служба Мишлена» связалась с французской разведкой. Помимо разведки и другой подпольной работы Дез-Оней занимался раздачей писем бельгийские солдат их родным и близким. Эти письма направлялись посредникам в Голландию, а затем пересылались на оккупированную территорию посредством барж, груженных американским продовольствием. Такой способ связи был слишком медлительным для пересылки разведывательных донесений — рейс между Роттердамом и Антверпеном часто продолжался целый месяц, — но для писем с фронта время было не столь важным фактором, а баржи представляли собой прекрасное средство маскировки. Однажды Дез-Оней получил, вместе с пачкой писем, записку от Феши, агента французской разведки в Маастрихте (Голландия), который просил его организовать разведывательную службу и обещал предоставить в его распоряжение курьеров для пересылки донесений. Таким образом, возникла возможность установить контакт с внешним миром.
Дез-Оней, не теряя времени, поспешил передать Шовену и Деве предложение Феши. Как ни желательно было им переслать донесения наблюдательных постов из Льежа к Жемеля, — а эти донесения уже начали накопляться, — Деве и Шовен колебались. Нёжан, руководивший теперь контрразведкой «Службы Мишлена», уведомил их несколько дней назад об аресте трёх французских агентов — Мари Биркель, Фокено и Крёзена. Их выдал голландец Бертрам, немецкий агент, которому удалось проникнуть во французскую разведку в Маастрихте. Деве и Шовен благоразумно отклонили предложение Феши и дали ему следующий ответ: «Ваше требование не упало на бесплодную почву. Имейте терпение». Их осторожность оказалась оправданной. Через некоторое время Снидерс, владелец [17] баржи, привезшей письмо от Феши, был арестован на границе. Правда, Феши не играл роли в этих арестах. Три задержанных французских агента не были связаны с ним, а Снидерса выдал беженец, которого он взялся перевезти через границу.
Встревоженные арестами, руководители «Службы Мишлена» решили отправить собственного делегата в бельгийский генеральный штаб во Франции, чтобы ознакомить его с положением вещей и просить предоставить надёжного курьера для передачи донесений. Обратились к Дез-Онею с просьбой указать подходящего человека для такой поездки; он назвал Биэ, бельгийского инженера, намеревавшегося перейти границу, чтобы вступить в бельгийскую армию. Повидавшись с Биэ, Деве и Шовен решили, что это человек надёжный, и сообщили ему детали его миссии, говорились, что ежедневно, за исключением воскресений, в половине двенадцатого утра женщина в зелёной фетровой шляпе будет ожидать курьера из Голландии в церкви св. Дениса в Льеже; он подойдёт к ней с паролем «Изер», она ответит: «Золотой лев». Затем курьер из Голландии вручит ей письмо и условится о времени и месте следующей встречи. Биэ должен был известить о своём прибытии в Голландию, напечатав условное объявление в газете «Ньиве-Роттердамсе-Курант».
Был найден проводник через границу, и в одну безлунную ночь Биэ, надев резиновые носки и перчатки, благополучно перебрался через электрические провода в Голландию на участок Эйндховен. Через две недели условное объявление появилось в голландской газете.
Деве и Шовен стали ждать дальнейших событий. Через десять дней после того, как Биэ перешёл границу, женщина в зелёной шляпе принялась посещать церковь св. Дениса. Дни проходили, а курьера не было. Деве и Шовен начинали терять надежду и уже стали думать о других средствах связи с Голландией. Наконец, в воскресный день на квартиру Деве явился в его отсутствие крестьянин с письмом из Голландии. Крестьянин отказался ждать, но передал письмо жене Деве, оставив свою фамилию и адрес.
Когда Деве вернулся домой, эта новость его ошеломила и встревожила. Биэ была дана категорическая инструкция не называть людей, связанных со «Службой Мишлена», даже в бельгийском генеральном штабе. И вот фамилия и адрес Деве не только оказались известны курьеру, но были полностью написаны на конверте письма. Обыскав курьера, [18] любой немецкий сыщик мог убедиться в связи Деве с разведкой союзников. Полученное письмо было тоже самого компрометирующего характера. Вот оно:
«В приложении вы найдете инструкции и образчики донесений, которые вы должны посылать. Чтобы облегчить вам работу, мне поручили сотрудничать с начальником бельгийской разведки, находящимся здесь. Он будет вам известен под именем Констана. Мы вынуждены были ждать до сих пор, чтобы найти надежного человека для передачи этих инструкций и объяснить вам, каким путем ваши донесения будут пересылаться нам в будущем. Чтобы вы не сомневались в подлинности письма, сообщат, что должен повидать «Паатье».{1}
Военные власти поручили мне передать вам следующее:
1. Поспешите с присылкой ваших первых донесений.
2. Сообщайте нам о ваших расходах ежемесячно.
3. Избегайте контакта с другими разведывательными органами союзников или их агентами.
4. Чтобы не компрометировать себя, не пытайтесь наводить справки о курьере или о том, как ваши донесения передаются нам.
5. Сообщите нам новые пароли на случай, если придется использовать другого курьера, и укажите, как ему войти в контакт с вами.
6. Сообщайте нам имена некоторых ваших агентов, — каждый раз по одному, — чтобы в случае вашего провала мы могли обратиться непосредственно к ним.
7. Мы надеемся, что вы будете в состоянии установить самостоятельные посты в Брюсселе, Намюре и Шарлеруа.
8. Если вы не узнаете моего почерка, удостоверьтесь через одного из моих друзей. С этой целью я прилагаю свою подпись на особом листке бумаги. Биэ.»
К письму были приложены инструкции и образцы донесений.
Не было ни малейших оснований заподозрить подлинность письма. Однако это ещё не доказывало, что оно не попало в руки предателя. Деве, как один из руководителей «Службы Мишлена», не мог позволить себе идти на риск, Почему курьер оставил свой адрес, вопреки инструкциям, изложенным в письме? И, прежде всего, почему он не сказал пароля, почему он не отправился на свидание в церковь св. Дениса?
Помня о ловушке, в которую попался Ламбрехт, Деве и Шовен решили на всякий случай приготовиться к самому худшему. Они уговорились, что если к Деве явятся сыщики, он будет отрицать всякое знакомство с каким бы то ни было корреспондентом в Голландии.
Через неделю, снова в воскресный день, к Деве явился тот же курьер. На этот раз Деве был дома, но отказался с ним разговаривать. [19]
Всё же этот человек, очевидно, не был предателем: Деве не тронули. Но эта процедура показывает, как беспечны и неосторожны были разведывательные органы союзников в первый период войны. Так и осталось неизвестным, почему Биэ таким вопиющим образом нарушил данные ему инструкции, почему курьер не отправился в условленное место свиданий. Возможно, что этот крестьянин, проживавший на границе, мог отлучаться, не возбуждая подозрений соседей, только по воскресеньям, а это был как раз единственный день, когда дама в зелёной шляпе не приходила на свидание.
Время шло, и Деве, возможно, связался бы с этим курьером, если бы связь с Голландией не удалось установить, по другой линии.
Выручил организацию Бозере, один из её второстепенных членов. Через него «Служба Мишлена» установила первые регулярные сношения с внешним миром. Зять Бозере, Густав Снук, председатель «Антверпенского кредита», одного из крупнейших банков Бельгии, располагал курьером, через которого посылал финансовые документы своим иностранным корреспондентам в Голландии и Англии. Снук, человек лет пятидесяти, обладавший значительным состоянием и большой семьей, мог потерять всё, втянувшись в разведывательную работу. Тем не менее, в ответ на предложение Бозере он не только охотно предоставил своего курьера в распоряжение «Службы Мишлена», но также согласился играть роль «почтового ящика». К концу августа 1916 года первые донесения «Службы Мишлена» были вручены курьеру Снука. Они благополучно попали в руки ван-Гейзеля, представителя банка «Антверпенский кредит» в Гааге, который, в свою очередь, передал их аббату Де-Моору (по кличке «Марсель»), одному из агентов майора Камерона в Голландии. Таким образом, Деве и Шовен волей-неволей связались не с бельгийской разведкой, а с организацией, подчинённой английскому генеральному штабу.
Руководители «Службы Мишлена», наконец, почувствовали, что они могут приступить к внутренней организационной работе. Вскоре были созданы новые железнодорожные посты в Брюсселе, Намюре и Шарлеруа. Они установили наблюдение за всеми железнодорожными линиями, сходящимися в этих узлах. Дважды в неделю Снуку сдавались донесения для передачи в Голландию.
Деве и Шовен с нетерпением ждали указаний из Голландии. [20]
Правда, Дез-Оней предоставил в их распоряжение весь опыт, приобретенный им во время работы о Ламбрехтом; в инструкциях, присланных Биэ, тоже содержались пенные указания. Всё же Деве и Шовен ждали критики своих донесений и, кроме того, вполне справедливо рассчитывали на поощрение извне.
Они ждали тщетно. Чувство подъёма уступило мести горькому разочарованию. Попадают ли их донесения в руки союзников? Они не имели об этом никакого представления. Вместе co своими агентами они каждодневно рисковали жизнью, собирая сведения, которые, быть может, не достигали назначения. Ни они, ни Снук не могли добиться ответа на письма. В конце концов, по прошествии трёх месяцев, они решили снова послать делегата в бельгийский генеральный штаб. На этот раз вызвался совершить поездку Бозере. Он тоже благополучно перебрался через электрическую изгородь. Его сопровождал тот же самый проводник, который переправил через границу Биэ.
Командировка Бозере была в высшей степени своевременной; не успел он перейти границу, как провалилась вся курьерская система Снука.
Только после войны выяснились обстоятельства этого провала. Курьер вёз донесения в Бален-сюр-Нет, маленькое бельгийское селение близ голландской границы. Здесь некая Дельфина Аленус, действовавшая в качестве «почтового ящика», передавала донесения курьеру, жившему на самой границе. Тот, в свою очередь, вручал их одному крестьянину, поля которого примыкали к проволочным заграждениям. Донесения, написанные на тонкой папироской бумаге и свёрнутые маленькими, похожими на папиросы, трубочками, прятались крестьянином в каком-нибудь сельскохозяйственном орудии. В подходящий момент крестьянин перебрасывал их через электрическую изгородь своему соседу, работавшему на голландской стороне границы.
Непрерывное наблюдение со стороны немецких часовых и тайной полиции делало эту операцию крайне опасной. По каждую сторону электрических заграждений, на расстоянии около 15 футов, находилась изгородь, препятствовавшая приближению скота к смертоносной проволоке. Донесения, засунутые в ком земли, приходилось поэтому перебрасывать на расстояние 30 шагов и на 10 футов в высоту, чтобы они могли перелететь через три препятствия. Если это проделывал бельгийский крестьянин и комок земли оказывался вне пределов досягаемости немецких [21] сыщиков, крестьянин всегда мог объяснить своё поведение желанием привлечь внимание соседа-голландца. Если бы его поймали на месте преступления, его, вероятно, выслали бы, но не смогли бы обвинить в шпионаже. Но если бы обнаружили документ, переброшенный с противоположной стороны границы, это погубило бы крестьянина-бельгийца. Никакие отговорки не могли бы ему помочь перед лицом компрометирующей улики. Немудрено, что этот бельгийский крестьянин отказывался принимать послания из Голландии. Вот почему «Служба Мишлена» не получала ответа на свои сообщения.
Пятеро агентов, занимавшихся передачей донесений в Голландию, делали своё дело честно и хорошо. Если бы они обслуживали только «Службу Мишлена», этим каналом можно было бы пользоваться продолжительное время. Но Дельфина Аленус без ведома «Службы Мишлена» была связистом ещё некоторых других разведывательных организаций. Когда одна из них провалилась, немцы арестовали: Дельфину Аленус. Она никого не выдала, но немцы предварительно наблюдали за ней и, выследив антверпенского курьера, задержали Снука.
Снук, зная, что ни одно из донесений «Службы Мишлена» не попало в руки тайной полиции, заявил, что им пересылались через курьера лишь банковские отчёты. Умная Защита спасла ему жизнь и сбила германскую тайную полицию со следа, который вёл к «Службе. Мишлена». Организация осталась нетронутой, но снова была разобщена с Голландией.
Прибывший в Голландию Бозере связался через представителя «Антверпенского кредита» с Льевеном, представителем майора Камерона. Узнав об аресте зятя, Бозере был ошеломлён этим известием. Льевен тоже был в отчаянии: он боялся провала всей организации. Но когда Бозере узнал, что аресты начались на границе, он смог заверить Льевена, что провал будет локализован. Бозере знал, что Снук был единственным связующим звеном со «Службой Мишлена» и что Снук болтать не будет.
Льевен имел в своём распоряжении запасный пограничный пункт связи и хотел немедленно воспользоваться им для восстановления связи со «Службой Мишлена». Бозере очутился в затруднительном положении. Он не располагал явочными адресами. Ему были известны лишь адреса руководителей организации, а полученные инструкции решительно запрещали пользоваться ими. Несмотря на [22] настойчивые требования Льевена, Бозере долго отказывался дать требуемые адреса. Наконец, после новой неудачной попытки связаться с Бельгией Бозере уступил настояниям Льевена и сообщил ему адрес Дез-Онея.
Льевен послал курьера по этому адресу. Таким образом, 14 февраля 1917 г. контакт английской разведки со «Службой Мишлена» был снова восстановлен.
Выполнив свою миссию, Бозере уехал во Францию и вступил в бельгийскую армию. Проездом через Англию он имел несколько встреч с майором Камероном. Майор отметил крупные услуги, оказанные «Службой Мишлена» делу союзников.
В своём первом же письме Льевен заверил руководителей «Службы Мишлена», что все их донесения достигли английского генерального штаба. Это известие вдохновило их на новые дела. В надежде, что постоянная связь с Голландией, наконец, установлена, они приступили к значительному расширению своей работы. Были организованы новые наблюдательные посты в Арлоне, Динане и Токтре, были завербованы новые агенты, доносившие о передвижениях немецких дивизий во Фландрии, в Люксембурге, вдоль франко-бельгийской границы. Письма к Льевену и от Льевена поступали регулярно. «Служба Мишлена» состояла, наконец, в тесном контакте с английским генеральным штабом.
Всё шло гладко в течение трех месяцев. Затем руководителями «Службы Мишлена» снова овладело беспокойство. Почти год они занимали деньги на организационные расходы; это не могло продолжаться до бесконечности. Неоднократные просьбы о присылке средств Льевен оставлял без внимания. Столь же невнимательно отнёсся он к просьбе о том, чтобы участники «Службы Мишлена» были признаны военнослужащими. К тому же начальник контрразведки Нёжан предупреждал, что Леша, который заменил Дез-Онея в качестве «почтового ящика», взят под подозрение немецкой тайной полицией.
Деве и Шовен решили послать нового делегата через границу: надо было предупредить Льевена, что его курьерская система скомпрометирована, а также урегулировать с английскими или бельгийскими военными властями вопрос о средствах и о милитаризации «Службы Мишлена». Был найден подходящий делегат — бельгийский инженер Густав Лемер. В июне 1917 года он перебрался через границу на барже. [23] История повторилась. Не успел Лемер прибыть в Голландию, как немцы арестовали Дез-Онея, Леша, барона Файена и Монфора, тех членов «Службы Мишлена», которые находились в непосредственной связи с курьером Льевена.
История этого предательства — а это было предательство — долгое время оставалась тайной. Курьером, связанным с Дез-Онеем и передавшим ему первое письмо Льевена, был некто Жорж Жиленк, которому Льевен дал имя «Сен-Жорж». Дез-Оней связал Сен-Жоржа с Леши, который с этих пор играл роль «почтового ящика» «Службы Мишлена» в Льеже; через него передавались донесения из Льежа и Жемеля. Спустя некоторое время Сен-Жоржа связали также с бароном Файеном — это был «почтовый ящик» для Брюсселя, Монса, Шарлеруа и Намюра. Монфор был курьером, доставлявшим в Льеж руководителям «Службы Мишлена» копии донесений, вручавшиеся Сен-Жоржу в Брюсселе бароном Файеном.
Эта система действовала бесперебойно в течение четырех месяцев, когда вдруг немецкая тайная полиция задержала Леша, барона Файена и Монфора; днём позже был арестован Дез-Оней. Барон Файен имел при себе в момент ареста донесения «Службы Мишлена». Монфор был арестован немного погодя. При обыске нашли в его носке несколько шпионских донесений. Леша, предупреждённый Нёжаном, не имел при себе компрометирующих документов.
Дез-Оней, совмещавший свою шпионскую активность с работой преподавателя, был арестован на уроке латинского языка. При нём было несколько компрометирующих документов. Желая выиграть время, он настоял на том, чтобы послали за директором колледжа. Один из агентов тайной полиции покинул класс, чтобы позвать директора, Дез-Оней продолжал урок; он ухитрился вложить компрометирующие документы в учебник и передать их одному из своих учеников.
Дез-Онея и Леша отвезли в Брюссель, где и начался допрос четырёх арестованных. Тайная полиция предъявила им фотографические копии всей корреспонденции Льевена и «Службы Мишлена».
После войны Льевен сделал следующее заявление:
«Сен-Жорж был одним из моих курьеров. Он оказал исключительно важные услуги в 1916 году, проникая в некоторые из самых недоступных районов, такие, как [24] Лилль, Куртрэ и Турнэ. Соблазнённый деньгами, он продался немецкой тайной полиции в 1917 году; по его вине восемь моих агентов были расстреляны, а другие арестованы. До войны он жил в Брюсселе. Теперь он бежал в Голландию. Я передал его фотографию департаменту юстиции».
Это заявление подтверждается сведениями английской контрразведки в Голландии, получившей как раз накануне перемирия следующее сообщение:
«Жиленк Жорж, бельгийский подданный, работает под руководством Рейтингера из бюро «С» немецкой тайной полиции в Брюсселе. Его служебный номер 43. Он часто пользуется фальшивым именем «Дюран». В продолжение 1917 года он работал в одной бельгийской организации, переправлявшей на оккупированную территорию письма бельгийских солдат с фронта. Рейтингер арестовал его в Антверпене и обещал ему освобождение при условии перехода на службу немецкой тайной полиции. Жиленк принял предложение. Прежде всего, он выдал нескольких бельгийцев, помогавших перебираться через голландскую границу беженцам. Затем его послали с поручением в Голландию, где он сумел внушить доверие Льерену. и вступить в его организацию. Хотя несколько человек из сустава этой организации были арестованы (Лезир, Гедуйс и др.), Льевен продолжал питать к нему доверие. Жиленк — один из лучших агентов германской контрразведки».
Предательство Сен-Жоржа (Жиленка) не подлежит сомнению. По одно загадочное обстоятельство осталось невыясненным: каким образом тайная полиция завладела фотокопиями всей корреспонденции Льевена со «Службой Мишлена»? Если бы Сен-Жорж вручал тайной полиции письма для их фотографирования, прежде чем передавать их по назначению, то полиция, несомненно, задерживала бы донесения «Службы Мишлена», причинявшие немцам неисчислимый ущерб. Далее, если арестованные члены «Службы Мишлена» находились под полицейским наблюдением в течение четырёх месяцев, многие другие члены этой организации также должны были попасть в лапы тайной полиции.
Возможно, что Сен-Жорж был двойным агентом, одинаково обманывавшим и Льевена и немцев. Он интересовался только деньгами, которые получал от обеих сторон. Если бы он предал Дез-Онея, как только Льевен вручил [25] ему первое письмо, он получил бы лишь небольшое вознаграждение за выдачу одного агента; кроме того, он был бы разоблачен в глазах Льевена. В интересах предателя было выждать, пока его не свяжут с другими членами организации. Таким образом, он обеспечивал себе крупное вознаграждение от немцев и одновременно значительные суммы от Льевена за курьерские услуги. Возможно также, что корреспонденция «Службы Мишлена» достигла немецкой тайной полиции не через Сен-Жоржа, а была выкрадена у Льевена кем-нибудь другим. Так или иначе, надёжность самого Льевена не внушает никаких сомнений; это был один из лучших представителей майора Камерона в Голландии.
На суде Дез-Оней и Леша упорно отрицали свою причастность к. разведывательной деятельности. Немцы, надеясь, ещё использовать Сен-Жоржа как агента-провокатора, не вызывали его в качестве свидетеля. Барон Файен и Монфор отказались дать показания об источнике найденных при них донесений; к тому же по роду своих обязанностей они были изолированы от других участников «Службы Мишлена».
Дез-Оней и Леша получили относительно лёгкие приговоры: их сослали в концентрационный лагерь в Германию. Немцы не имели против них прямых улик. Барон Файен и Монфор были приговорены к 12 годам каторжных работ.
Дез-Оней имел все основания посмеяться над вынесенным ему приговором. Он был не только одним из самых ценных агентов союзников на оккупированной территории, но и участвовал с самого начала войны в разнообразной патриотической деятельности: распространял подпольную газету «Либр Бельжик», организовывал доставку писем бельгийских солдат с фронта, помогал молодежи призывного возраста перебираться через границу. Его опыт принёс неоценимую пользу «Службе Мишлена».
Этими событиями завершалась первая стадия деятельности «Службы Мишлена». Организация действовала уже целый год и в течение всего этого времени посылала через майора Камерона важные донесения английскому генеральному штабу. [26]