1. Городок на Медуэй
Еще во времена королевы Елизаветы лорды адмиралтейства избрали этот маленький городок для постройки обширных доков. Городок лежал милях в тридцати к юго-западу от Лондона, на речке Медуэй, впадающей в широкое устье Темзы. От городка Четема рукой подать до этого устья, и скоро он превратился в одну из главных баз для строительства военно-морского флота. Возвели укрепленные форты около городка, чтобы защитить военные доки от возможных налетов вражеских кораблей. Увы, эти форты не смогли помешать лихому голландскому адмиралу де Рюйтеру ворваться со своими кораблями в устье Темзы и осыпать чугунными ядрами из кулеврин защищавшие городок форты и потопить несколько военных кораблей, а заодно и вызвать панику в городке.
Было это за полтораста с лишком лет до того погожего летнего вечера, когда четемская главная улица — Хай-стрит, тянувшаяся мили на полторы вдоль реки, мирно и спокойно наслаждалась полной безопасностью от лихих адмиральских налетов. И в самом деле: если когда-нибудь в отчаянную голову какого-нибудь адмирала и придет наглая мысль вновь обрушить огонь батарей на Четем, разве на этот раз новые линии фортов не дадут должного отпора и не посрамят слишком самоуверенного врага?
Впрочем, эти опасения налета решительно лишены малейших оснований. Англия и четемские жители — в полной безопасности. Пять лет назад герцог Веллингтон сокрушил мощь тирана и деспота Бонапарта, сам деспот водворен на каком-то маленьком островке, затерявшемся в безбрежном океане, и вторично ему уже оттуда не удрать, как он удрал с другого острова, за три месяца до своего окончательного разгрома победоносным герцогом. Теперь его стерегут крепко, и Англия и четемские жители могут спокойно наслаждаться мирной своей жизнью.
И они наслаждаются, по крайней мере четемцы, высыпавшие в этот мягкий июньский вечер на Хай-стрит.
Еще совсем светло, летом темнеет поздно. На Хай-стрит около ратуши, воздевающей над четемцами часы, людно. «Почти как на лондонском Стрэнде», — хвастают четемцы, когда они описывают родной свой город какому-нибудь заезжему путешественнику. Конечно, это преувеличение от патриотизма; Хай-стрит очень далеко до Стрэнда, но в этот вечер в самом деле около ратуши оживленно.
Грубые башмаки моряков вздымают пыль, которая оседает густым слоем на туфельках четемских красавиц и на штиблетах бравых офицеров и клерков. И матросов, и бравых офицеров, и клерков в этот час немало на Хай-стрит. Морские клерки всех рангов — клерки с доков королевского флота, клерки из арсенала, клерки с провиантских складов, клерки военного ведомства, в чьем ведении находятся четемские форты. И моряки всех чинов — от юнги до лейтенантов, уже заряженных немалой дозой горячительных напитков. Вздымают пыль и просмоленные морские волки; они попыхивают трубками, заволакивая дымом подернутое легкой пеленой небо.
Таверн с продажей горячительного много на Хай-стрит — они почти на каждом шагу. Рядом с тавернами — лавки, имеющие прямое отношение к выдающемуся положению Четема среди военных и судостроительных портов королевства. В лавочных витринах можно найти решительно все необходимое для снаряжения и оснастки кораблей и бравых моряков — от фляги для бренди до компаса любого размера, который необходим моряку решительно для всего и бесполезен разве только для того, чтобы колоть орехи. Рядом с этими лавками — другие, заманивающие в витринах пачками табаку, перца, грудами лимонов и мускатного ореха, необходимых для пуншей, и бутылками джинов и ромов — колониальной бакалеей, соблазняющей, пожалуй, только четемцев, но никак не морских волков, которые и снабжают лавки заморской бакалеей, нанося этими операциями безусловный ущерб королевской казне.
Но они — эти волки, безусые и усатые, — краса Четема, они как бы признанные хозяева его. И они это знают, а потому ведут себя несколько развязно. Правда, они не горланят веселых песен на Хай-стрит — для этого развлечения достаточно в Четеме узких проулков в районе доков, но дым их трубок заволакивает от четемских жителей июньское небо, а аромат винного перегара, исторгаемый привычными их глотками, слегка отправляет приятный аромат цветущих лип, взращенных четемцами на главной улице.
В этот вечер клерки — доковые, арсенальные, провиантские, военные с фортов Питта — уже успели после службы посетить любимые заведения. Должно быть, по этой причине они были не менее жизнерадостны, чем многочисленные матросы и офицеры королевского флота, гуляющие по Хай-стрит.
Клерки облачены были во фраки и сюртуки, синие, зеленые, коричневые, песочные; летние брюки из пестрого пике были широки и покрывали ступню, но франты, прельстившиеся новой модой, в подражание лондонцам уже облеклись в желтые нанковые штаны, доходившие до половины икр. На этих франтов морские волки, не обученные джентльменским манерам, показывали пальцами и гоготали очень бесцеремонно.
Но таких франтов было очень мало, четемцы не могли состязаться с модниками Бата и Брайтона. И четемские мисс, вышедшие из дому под эскортом родителей подышать липовым, табачным и винным ароматами, не шли ни в какое сравнение по части мод с батскими щеголихами. Четемские леди, облаченные для прогулки в мантильи, накидки с пелеринами или в шали, все еще были верны старой излюбленной греческой моде. Их талии все еще находились чуть пониже груди, тогда как щеголихи Бата уже изменили древним эллинам и обрели талию там, где ей полагалось быть.
Ни молодые джентльмены, ни молодые леди не теряли времени даром: восхищенные и милостивые взгляды пронизали Хай-стрит во всех направлениях. Четемские молодые клерки в своем пламенном пристрастии к прелестям леди ничем не отличались от всех остальных клерков королевства.
Впрочем, женское очарование соблазняло отнюдь не всех четемских клерков, не достигших того возраста, когда это очарование уже не производит никакого впечатления.